Лишь немногие в состоянии были предвидеть воплощение мечты Израиля. Пол Гудмэн писал в 1909 году, что настанет день, когда Палестина станет «сплачивающим центром всех евреев, способствующим поднятию их духа во всем мире, центром, где их интеллектуальный гений вновь соприкоснется с родной почвой, где он будет возрожден заново» (75, 80). После погромов 1903 года в России лидер ирландских националистов Майкл Дэвитт стал «убежденным сторонником сионистского лекарства». Это был год, когда весь цивилизованный мир был протрясен чудовищными известиями из Кишинева. Однако, когда жертвами являются евреи, память цивилизованного мира обычно на удивление коротка. В конце концов, кишиневские зверства были лишь отклонением от нормы. Кишиневский погром отличает сочетание отголосков средневековья с современностью: средневековья потому, что резня началась с обвинения евреев в убийстве, а современности потому, что каждому убийству, сколь бы свирепым оно ни было, можно найти параллель в современной немецкой истории. Майкл Дэвитт отправился в Россию, чтобы на месте изучить положение. Он записал некоторые подробности:
«Евреев выволакивали из тайников в подвалах и на чердаках и подвергали жестоким мучениям. Многим из тех, кто был смертельно ранен, было отказано в последнем ударе, и они были брошены умирать в агонии. Во многих случаях в голову жертвы забивали гвозди или выкалывали глаза. Младенцев бросали на мостовую с верхних этажей домов, тела женщин подвергались увечьям, насиловали девушек и женщин… Те евреи, которые пытались дубинками отбиться от нападавших, были обезоружены полицией… Местный архиерей разъезжал в экипаже, благословляя народ…»
Следует заметить, что эти подробности Кишиневского погрома во многих отношениях напоминают современные. Если у евреев есть оружие, их, как правило, разоружает полиция. Однако благословения церковного иерарха — это уж чересчур. Возможно, архиерей не совсем представлял, что происходит вокруг него, а может быть, он пытался умиротворить толпу. Православные иерархи имеют обыкновение благословлять народ направо и налево, куда бы они ни направлялись.
Естественно, что после Кишинева идея переселения в Палестину начала привлекать евреев России. Однако тогда, в 1903 году, антисионисты говорили то же самое, что и 40 лет спустя, — что переселившиеся в Палестину евреи будут неизбежно вырезаны арабами и что жизнь в Европе гораздо более безопасна. Дэвитт ответил на это возражение словами, сохраняющими свою актуальность и по сей день:
«Одно из возражений против сионистского движения за репатриацию основывается на том, что лишенные помощи европейские евреи, не будучи воинственным народом, будут брошены в Палестине на произвол турецких властей и враждебных арабов. Однако во всем, что касается современного антисемитизма, сравнение европейских христиан с их теплыми чувствами, с одной стороны, и турок, с другой, оказывается в пользу турок… Арабы же до сих пор проявили в отношении к своим израильским собратьям наклонности ничуть не более свирепые, чем те, которые в последние годы мы наблюдали у русских семинаристов и румынских христиан. Более того, два-три миллиона евреев в Палестине наверняка сумеют развить в себе национальное чувство и национальный идеал, которые вскорости послужат питательной почвой для духа патриотизма, способного обеспечить им защиту от возможной арабской агрессии. Евреи мира станут их зарубежными друзьями и союзниками, тогда как цивилизованные нации с рассеянным в их среде еврейским населением не преминут принять живое участие в защите и благополучии одной из древнейших наций мира, возродившейся на Земле Израиля» (50, 243-244).
В конце 19 века идея возможного национального возрождения Израиля рассматривалась большинством французов как чистая фантазия. По мнению Дрюмона, евреи, если им вообще будет позволено жить где бы то ни было, должны быть сосланы куда-нибудь в пустыню, в такое место, где они смогут причинять лишь незначительный вред. «Еврейская раса не способна жить в организованном обществе; это раса номадов и бедуинов. Где бы она ни разбивала свои шатры, она разрушает все вокруг, рубит деревья, иссушает источники и оставляет после себя лишь пепел» (54, XVI). В интервью, опубликованном газетой «Ревью оф Ревьюз», Дрюмон в 1898 году объяснял, что Франция почти совершенно разорена еврейской финансовой эксплуатацией, а французский антисемитизм — это не более, чем форма самозащиты. «Если безнравственные источники их дохода будут перекрыты, — сказал он, — евреи, возможно, прислушаются к благоразумному совету Герцля и начнут массами возвращаться в Палестину».
Анатоль Леруа-Больё, выступавший в защиту евреев во время процесса Дрейфуса, ни на миг не переставал испытывать к ним презрения; он был убежден, что евреи никогда не отправятся в Палестину из-за ограниченных возможностей заниматься там финансовыми махинациями. «Даже если бы мы возвратили десяти коленам территорию Израиля, — писал этот французский филосемит, — чтобы привлечь их в Иерусалим, нужно было бы построить на Сионской горе фондовую биржу, банки, торговую палату и все прочее, что необходимо для тех деловых операций, к монополии в которых они всегда стремятся». Ему было кое-что известно о первых шагах практического сионизма, так как в примечании он добавляет:
«В последние годы евреи основали несколько поселений, которые весьма преуспели, но это совершенно не меняет ситуации в целом». Ситуация в целом не изменилась и тогда, когда «десять колен» вместо того, чтобы построить на Сионской горе банки и торговую палату, построили на горе Скопус Еврейский университет; один английский автор, многие из друзей которого были евреями, назвал его «храмом мамоны» *10. Приблизительно в то же время столь же пессимистическое мнение о еврейском начинании в Палестине было высказано доминиканцем отцом Джарретом, оскорбительный тон которого десятью годами позже был усвоен нацистами:
«Специализацией евреев всегда были деньги… Физический труд в промышленности и тем более в сельском хозяйстве никогда не привлекал их. Следовательно, они никогда не возвратятся в Палестину, где основным и почти единственным источником благосостояния является сельское хозяйство. И в самом деле, почему евреев, у ног которых распростерт почти весь мир, должна волновать Палестина? Да, весь мир у их ног, ибо они контролируют всю социальную иерархию, господствуя на ее вершине и вызывая беспорядки в низах».
Все были согласны в том, что евреи способны на все, что угодно, кроме одного — обычной работы, что они никогда не смогут выполнить ни одной задачи, требующей физического труда, например, возделывания земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97