'Вот он. Бог христиан!'»(139, 3, 90).
Во время венгерского крестового похода 1525 года «пять убитых епископов и два архиепископа были брошены на поле битвы. Перед шатром султана в честь победы была сложена пирамида из двух тысяч голов. На следующий день перебили полторы тысячи пленников» (134, 10, 179-180).
Эти действия не оставили в памяти европейцев ненависти к убийцам. Даже в то время евреи считались большими врагами христианства, чем турки и арабы. В перечне пассажиров «Корабля дураков» Себастьяна Бранта *20 евреям отводится первое место:
Проклятых евреев, презирающих учение Христа, За их упрямую и бессовестную жестокость Следует поставить впереди всех дураков.
Турки, мавры и сарацины в представлении англичан являются своего рода «джентльменами». «Память общества удивительно коротка, — писал сэр Арнольд Уилсон, — и я часто поражаюсь, что среди англичан распространено представление… что во время войны турки вели себя, как настоящие солдаты» (192, 129). Большинство людей забыло, если вообще когда-нибудь знало, как турки и арабы обращались с английскими военнопленными в Месопотамии во время Первой мировой войны. Умирающих от дизентерии и холеры английских солдат арабы кнутами гнали по дорогам; с тех, кто падал, сдирали одежду, их истязали, а иногда хоронили еще живыми. Историю этого марша никогда не расскажут полностью, «так как те, кто мог бы рассказать самое худшее, не пережили его. Некоторые, особенно самые молодые солдаты Хэмпширского и Норфолкского полков, неоднократно вынесли от турок худшее бесчестье, какое только один человек может нанести телу другого; они были слишком слабы, чтобы сопротивляться своим охранникам…» На полях сражений в Месопотамии «арабы без устали рыскали среди убитых, гонимые грязной жаждой добычи и человеческой жизни». Однако сегодня в Англии никто не считает, что справедливо обвинять турок или арабов за поведение их далеких предков в Отранто или их отцов в Месопотамии. Никто не помнит страшного события, которое произошло 17 марта 1919 года в Верхнем Египте, возле Миньи. Проходивший здесь поезд остановили и убили двух британских офицеров и еще восемь пассажиров. Их тела разрезали на куски, и их руки, ноги, куски тела разносили по улице деревни, выкрикивая: «Английское мясо!» (35, 40).
Если бы в какой-либо период своей истории евреи распилили надвое архиепископа или даже дьякона, им этого никогда бы не забыли. Если бы еврейские террористы разрезали на куски английских офицеров и продавали их мясо на улице еврейской деревни, ответственность возложили бы на всех евреев мира и им всегда напоминали бы об этом зверстве. Видимо, для арабов существует один закон, а для евреев — другой. Араб может украсть из табуна десяток лошадей и отделаться порицанием, а еврея, который только заглянет через ограду, арестуют и посадят за решетку.
Образованность и интеллект ученого не всегда являются преградой для тенденциозности, способной сделать необъективным даже профессионального историка. Печально обнаружить в «Истории пап» Людвига фон Пастора фразу, которую мог бы написать начальник немецкого концлагеря. Даже у этого неутомимого исследователя были два разных исторических подхода: один — для христиан, другой — для евреев. Папу, обвиненного в слабости, глупости или преступлении, при недостаточности улик следует оправдать или извинить обстоятельствами, еврей же — и только еврей — может быть осужден без всякого снисхождения. Пастор практически не упоминает евреев и редко обращает внимание на их несчастья и их судьбу. Но его оправдание святейшей инквизиции могло бы принадлежать перу самого Торквемады, если бы инквизиторы считали нужным объяснять, за что они сжигали людей заживо. В наши дни объяснение Пастора удовлетворило бы любого немецкого расиста-убийцу. Оно имеет легкий, но ясно различимый оттенок идеологии нацизма:
«Сикст IV *21 выказал большую твердость в вопросе об испанской инквизиции. Эта судебная организация… была создана, в первую очередь, для рассмотрения особых обстоятельств, связанных с еврейской общиной в Испании. Ни одно другое европейское государство не пострадало в этот период так, как Испания, от безжалостной системы ростовщичества и организованного вымогательства, практиковавшейся этими опасными чужаками. Преследования были естественным результатом этого…» (139, 4, 398).
В экономическом положении еврейской общины Испании не было ничего необычного. В целом евреи были трудолюбивы и, естественно, преуспевали; некоторые из них были очень бедны, а очень немногие богаты. Их роль в банковском деле и в сборе королевских налогов была необходимой для экономики зарождающегося капитализма. Несомненно, некоторые евреи в Испании и Португалии разбогатели благодаря ростовщичеству, однако в обеих странах христианское ростовщичество снискало еще худшую славу. Вследствие безопасности, в которой испанские евреи жили до конца 14 века, официальный процент на ссуду составлял 20%, что было гораздо меньше, чем повсюду в Европе (132, 201).
Расходы на церковь в Испании были большими, чем позволяла экономика страны. Доходы священников (без учета поступлений от монастырей) оценивались в 4 миллиона дукатов. Рука об руку с огромными доходами, а может быть, именно вследствие их, шли невежество и аморальность. Все эти доходы представляли собой налог на торговлю и промышленность, «значительная часть которых была в еврейских руках» (141, 53). Эти «опасные чужаки» были трудолюбивы и преуспевали. Испанские церковники смотрели на еврейское добро с вожделением. Еврейские деньги, в отличие от христианских, нельзя было заполучить в церковную кассу привычными церковными методами. Ленивая и богатая знать, промотав свои состояния, всегда была готова уклониться от уплаты долгов, учинив еврейскую резню. Разжечь же в народе ненависть и зависть было всегда просто. Церковники внушали пастве, что все евреи сказочно богаты, что они распяли Христа, что они похищают младенцев, убивают их и пьют их кровь. После всего этого было вполне логично утверждать, что Бог одобрит любые жестокие меры против евреев. Преследование было логическим следствием подобных проповедей.
После волны погромов 1391 года *22, когда около 50 тысяч евреев было убито, а многие тысячи спасли свою жизнь лишь ценой принятия крещения, аргументы христианских проповедников продолжали пользоваться еще большим успехом. Убеждение Св. Винсента Феррера, что десятки тысяч евреев приняли христианство благодаря его красноречию, показывает, что наивное самодовольство не является препятствием для канонизации. Несомненно, некоторые из этих новообращенных были искренни, но большинство, как показывает их собственная история и история их детей, приняло христианство, чтобы спасти жизнь и имущество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Во время венгерского крестового похода 1525 года «пять убитых епископов и два архиепископа были брошены на поле битвы. Перед шатром султана в честь победы была сложена пирамида из двух тысяч голов. На следующий день перебили полторы тысячи пленников» (134, 10, 179-180).
Эти действия не оставили в памяти европейцев ненависти к убийцам. Даже в то время евреи считались большими врагами христианства, чем турки и арабы. В перечне пассажиров «Корабля дураков» Себастьяна Бранта *20 евреям отводится первое место:
Проклятых евреев, презирающих учение Христа, За их упрямую и бессовестную жестокость Следует поставить впереди всех дураков.
Турки, мавры и сарацины в представлении англичан являются своего рода «джентльменами». «Память общества удивительно коротка, — писал сэр Арнольд Уилсон, — и я часто поражаюсь, что среди англичан распространено представление… что во время войны турки вели себя, как настоящие солдаты» (192, 129). Большинство людей забыло, если вообще когда-нибудь знало, как турки и арабы обращались с английскими военнопленными в Месопотамии во время Первой мировой войны. Умирающих от дизентерии и холеры английских солдат арабы кнутами гнали по дорогам; с тех, кто падал, сдирали одежду, их истязали, а иногда хоронили еще живыми. Историю этого марша никогда не расскажут полностью, «так как те, кто мог бы рассказать самое худшее, не пережили его. Некоторые, особенно самые молодые солдаты Хэмпширского и Норфолкского полков, неоднократно вынесли от турок худшее бесчестье, какое только один человек может нанести телу другого; они были слишком слабы, чтобы сопротивляться своим охранникам…» На полях сражений в Месопотамии «арабы без устали рыскали среди убитых, гонимые грязной жаждой добычи и человеческой жизни». Однако сегодня в Англии никто не считает, что справедливо обвинять турок или арабов за поведение их далеких предков в Отранто или их отцов в Месопотамии. Никто не помнит страшного события, которое произошло 17 марта 1919 года в Верхнем Египте, возле Миньи. Проходивший здесь поезд остановили и убили двух британских офицеров и еще восемь пассажиров. Их тела разрезали на куски, и их руки, ноги, куски тела разносили по улице деревни, выкрикивая: «Английское мясо!» (35, 40).
Если бы в какой-либо период своей истории евреи распилили надвое архиепископа или даже дьякона, им этого никогда бы не забыли. Если бы еврейские террористы разрезали на куски английских офицеров и продавали их мясо на улице еврейской деревни, ответственность возложили бы на всех евреев мира и им всегда напоминали бы об этом зверстве. Видимо, для арабов существует один закон, а для евреев — другой. Араб может украсть из табуна десяток лошадей и отделаться порицанием, а еврея, который только заглянет через ограду, арестуют и посадят за решетку.
Образованность и интеллект ученого не всегда являются преградой для тенденциозности, способной сделать необъективным даже профессионального историка. Печально обнаружить в «Истории пап» Людвига фон Пастора фразу, которую мог бы написать начальник немецкого концлагеря. Даже у этого неутомимого исследователя были два разных исторических подхода: один — для христиан, другой — для евреев. Папу, обвиненного в слабости, глупости или преступлении, при недостаточности улик следует оправдать или извинить обстоятельствами, еврей же — и только еврей — может быть осужден без всякого снисхождения. Пастор практически не упоминает евреев и редко обращает внимание на их несчастья и их судьбу. Но его оправдание святейшей инквизиции могло бы принадлежать перу самого Торквемады, если бы инквизиторы считали нужным объяснять, за что они сжигали людей заживо. В наши дни объяснение Пастора удовлетворило бы любого немецкого расиста-убийцу. Оно имеет легкий, но ясно различимый оттенок идеологии нацизма:
«Сикст IV *21 выказал большую твердость в вопросе об испанской инквизиции. Эта судебная организация… была создана, в первую очередь, для рассмотрения особых обстоятельств, связанных с еврейской общиной в Испании. Ни одно другое европейское государство не пострадало в этот период так, как Испания, от безжалостной системы ростовщичества и организованного вымогательства, практиковавшейся этими опасными чужаками. Преследования были естественным результатом этого…» (139, 4, 398).
В экономическом положении еврейской общины Испании не было ничего необычного. В целом евреи были трудолюбивы и, естественно, преуспевали; некоторые из них были очень бедны, а очень немногие богаты. Их роль в банковском деле и в сборе королевских налогов была необходимой для экономики зарождающегося капитализма. Несомненно, некоторые евреи в Испании и Португалии разбогатели благодаря ростовщичеству, однако в обеих странах христианское ростовщичество снискало еще худшую славу. Вследствие безопасности, в которой испанские евреи жили до конца 14 века, официальный процент на ссуду составлял 20%, что было гораздо меньше, чем повсюду в Европе (132, 201).
Расходы на церковь в Испании были большими, чем позволяла экономика страны. Доходы священников (без учета поступлений от монастырей) оценивались в 4 миллиона дукатов. Рука об руку с огромными доходами, а может быть, именно вследствие их, шли невежество и аморальность. Все эти доходы представляли собой налог на торговлю и промышленность, «значительная часть которых была в еврейских руках» (141, 53). Эти «опасные чужаки» были трудолюбивы и преуспевали. Испанские церковники смотрели на еврейское добро с вожделением. Еврейские деньги, в отличие от христианских, нельзя было заполучить в церковную кассу привычными церковными методами. Ленивая и богатая знать, промотав свои состояния, всегда была готова уклониться от уплаты долгов, учинив еврейскую резню. Разжечь же в народе ненависть и зависть было всегда просто. Церковники внушали пастве, что все евреи сказочно богаты, что они распяли Христа, что они похищают младенцев, убивают их и пьют их кровь. После всего этого было вполне логично утверждать, что Бог одобрит любые жестокие меры против евреев. Преследование было логическим следствием подобных проповедей.
После волны погромов 1391 года *22, когда около 50 тысяч евреев было убито, а многие тысячи спасли свою жизнь лишь ценой принятия крещения, аргументы христианских проповедников продолжали пользоваться еще большим успехом. Убеждение Св. Винсента Феррера, что десятки тысяч евреев приняли христианство благодаря его красноречию, показывает, что наивное самодовольство не является препятствием для канонизации. Несомненно, некоторые из этих новообращенных были искренни, но большинство, как показывает их собственная история и история их детей, приняло христианство, чтобы спасти жизнь и имущество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97