Он ощупью нашел дверной косяк и тихонько постучал по нему, но не получил никакого ответа.
Потом внизу открылась и захлопнулась дверь. Он понял, что это дверь подъезда, потому что на миг до него донеслись отголоски шума с Уордер-стрит, моментально затем оборвавшиеся. Вошедший, кем бы он ни был, остановился, и в проеме лестничной клетки повисла гнетущая тишина, такая глубокая, что собственное дыхание показалось затаившемуся могавку оглушительным ревом. Потом послышались медленные шаги… и они приближались.
Кто бы там ни шел, бежать было некуда. Единственное окно, без стекол, перечеркивали кое-как приколоченные горбыли, а дверь, в которую Джек опять ткнулся, оставалась по-прежнему запертой. Все, что он мог, это прижаться к стене в надежде, что мрак окажется столь же непроницаемым для идущего вверх человека, как и для него самого. Потом, когда ступени скрипнули прямо под ним, он понял, что его обязательно обнаружат. Именно потому, что за тем и идут. Тот, кому оставалось одолеть всего два пролета, выслеживал его целый вечер, этот тип носит розового цвета камзол, в одном кармане которого лежит золото лорда Мельбури, а во втором — кистень или пистолет. А Джек может противопоставить всему этому лишь тоненькую прогулочную, практически невесомую трость.
Преследователь миновал поворот, ступеньки под ним погребально заголосили, и Джек не стерпел этой муки.
— А-а-а, — заорал он, обрушивая сверху трость, но та, не встретив сопротивления, ударилась в пол. Причем с такой силой, что едва не вывихнула ему кисть.
— А-а-а, — раздался ответный вопль, но не мужской, а, без сомнения, женский.
Джек опять высоко поднял трость.
— Кто там?
Несколько секунд тишины показались вечностью. Затем послышался женский голос, перепуганный и срывающийся:
— Убирайся отсюда! У меня нож!
— У меня тоже.
Вновь повисла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием.
— 'аррис? — спросила наконец женщина.
Джек не нашелся с ответом и потому счел за лучшее промолчать.
Тот же голос продолжил:
— Я обещала тебе деньги, 'аррис. Я достала их, правда-правда.
— Я… ммм… не 'аррис. Я… я — клиент.
— Кто? — На этот раз молчание не было долгим. — Как же тогда ты вошел?
— Гм… дверь внизу не была заперта.
Еще одна пауза.
— Кто же ты тогда?
— Джек.
Голос моментально стал язвительным.
— Джек… 'аррис?
— Нет, я же сказал. Джек, просто Джек!
— И ты не причинишь мне вреда?
— Клянусь, нет!
Молчание затянулось. Потом — уже много спокойней — последовало:
— Что ж, просто Джек, почему бы нам не войти и не зажечь свет? Тогда я хотя бы смогу взглянуть на тебя. — Это пойдет… да.
Ступеньки вновь заскрипели, в замке повернулся ключ. Джек так и стоял, вжавшись в стену, пока не услышал, как открывается дверь. Он сделал шаг вперед.
— Минуточку, — донесся голос.
Дверь закрыли и заперли.
Джек остался один, раздумывая, не свалить ли ему. Он, без сомнения, и так уже натерпелся по горло. Ритуал, правда, будет не выполнен, но…
Но смыться не удалось. Дверь вновь отворилась, и на площадку хлынул живительный свет. За сияющим канделябром стояла прекрасная незнакомка. В сверкающей полумаске и в длинном пурпурном платье с незашнурованным желтым корсажем.
— Заходите, сэр, заходите, прошу вас, — произнесла она совершенно другим голосом, гораздо более глубоким, грудным. — Мое имя Матильда. А как зовут вас?
— Джек… Харрис… сон! Джек Харрисон. Да!
Он вошел. Комната необычной, неправильной формы была совсем крошечной, чуть ли не всю ее площадь занимала большая кровать. Маленький столик с масляной лампой и фарфоровой чашей довершал ее обстановку, впрочем, Джек, присмотревшись, понял, что это вовсе не комната, а лишь ее часть. Отгороженная от остального пространства затянутыми бумагой ширмами, с которых свисали чулки. Настоящую же, удаленную от двери стену покрывала старая, с вылезшим волосом штукатурка, бреши в которой драпировали корсеты и картинки с амурными сценками.
За спиной его щелкнул замок.
— Вашу трость, сэр. Вашу шляпу. Пожалуйста!
Последовал широкий, чуть ли не царственный жест.
Джек, повинуясь, снял треуголку, накинул ее на трость и прислонил все это к ширме. Потом, выпрямившись, повернулся. Незнакомка была довольно высокой, лишь на полголовы ниже его.
— Ну а теперь, сэр, — сказала она по-прежнему хрипло, — чем я могу вам помочь?
Ее лицо почти полностью было скрыто под золотом и перьями полумаски, так что открытым для обозрения оставался лишь рот. Джек уставился на чуть подкрашенные пурпурные губки, а точнее — на крошечную кокетливую родинку слева от них. Глаза его вдруг расширились.
— Я… я вас знаю!
То же самое — и практически в тот же миг — произнесла и она.
Оба умолкли. Мисс Т. опомнилась первой:
— Вы — тот самый юноша, что не дал клакерам сорвать наш спектакль?
Он кивнул.
— Сэр, вы просто герой!
— Это вряд ли.
— Но для меня это так. Как, думаю, и для автора пьесы. Постойте, вы ведь, кажется, потом подсели к нему? Вы что… его друг?
Это был совсем не тот случай, чтобы вдаваться в детали. Говорил же он этим дурням-могавкам, что актриса — рискованный вариант. Чего ему вовсе не было нужно, так это попасть в обсуждаемый за кулисами анекдот. Который может в конце концов дойти и до материнских ушей.
— Да, — потупился Джек.
Матильда всплеснула руками.
— Счастливчик этот полковник Бургойн, раз у него есть такие друзья. — Вскинув руку, она сорвала с лица маску. — Сегодня в ней нет необходимости. Вы все равно узнали меня.
Итак, завесы, скрывавшие тайну, упали, но то, что под ними пряталось, несколько не отвечало ожиданиям Джека. Перед ним была вовсе не цветущая шестнадцатилетняя девушка, а женщина лет примерно так тридцати. С морщинками возле глаз и другими свидетельствами нелегкой жизни. На сцене яркий свет рампы весьма эффективно сглаживал их. Но теперь… теперь они выступали наружу даже под густо наложенным гримом, однако она все еще оставалась хорошенькой, несмотря на усталость, кроющуюся в глубине больших серых глаз. А потому Джек сказал:
— Но любому мужчине всегда желательно свести с такой красавицей знакомство поближе, мадам.
Она захлопала в ладоши и засмеялась.
— Он еще и галантен. Постойте, а вы, случайно, не… Я краем уха слышала, что у полковника Бургойна есть… гм… внебрачные сыновья. Они… гм… проживают в какой-то провинции… ну и вот…
Джек вспыхнул.
— Вы полагаете, что я — внебрачный отпрыск Бургойна? Нет, что вы, мадам.
Женская нежная ручка погладила его по лицу.
— И он краснеет. Совсем как ребенок, — вновь засмеялась она.
Теперь Джека разрывали на части два чувства. Первое напоминало, что это свидание совсем ни к чему человеку, влюбленному в самое совершенное и невиннейшее существо на земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Потом внизу открылась и захлопнулась дверь. Он понял, что это дверь подъезда, потому что на миг до него донеслись отголоски шума с Уордер-стрит, моментально затем оборвавшиеся. Вошедший, кем бы он ни был, остановился, и в проеме лестничной клетки повисла гнетущая тишина, такая глубокая, что собственное дыхание показалось затаившемуся могавку оглушительным ревом. Потом послышались медленные шаги… и они приближались.
Кто бы там ни шел, бежать было некуда. Единственное окно, без стекол, перечеркивали кое-как приколоченные горбыли, а дверь, в которую Джек опять ткнулся, оставалась по-прежнему запертой. Все, что он мог, это прижаться к стене в надежде, что мрак окажется столь же непроницаемым для идущего вверх человека, как и для него самого. Потом, когда ступени скрипнули прямо под ним, он понял, что его обязательно обнаружат. Именно потому, что за тем и идут. Тот, кому оставалось одолеть всего два пролета, выслеживал его целый вечер, этот тип носит розового цвета камзол, в одном кармане которого лежит золото лорда Мельбури, а во втором — кистень или пистолет. А Джек может противопоставить всему этому лишь тоненькую прогулочную, практически невесомую трость.
Преследователь миновал поворот, ступеньки под ним погребально заголосили, и Джек не стерпел этой муки.
— А-а-а, — заорал он, обрушивая сверху трость, но та, не встретив сопротивления, ударилась в пол. Причем с такой силой, что едва не вывихнула ему кисть.
— А-а-а, — раздался ответный вопль, но не мужской, а, без сомнения, женский.
Джек опять высоко поднял трость.
— Кто там?
Несколько секунд тишины показались вечностью. Затем послышался женский голос, перепуганный и срывающийся:
— Убирайся отсюда! У меня нож!
— У меня тоже.
Вновь повисла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием.
— 'аррис? — спросила наконец женщина.
Джек не нашелся с ответом и потому счел за лучшее промолчать.
Тот же голос продолжил:
— Я обещала тебе деньги, 'аррис. Я достала их, правда-правда.
— Я… ммм… не 'аррис. Я… я — клиент.
— Кто? — На этот раз молчание не было долгим. — Как же тогда ты вошел?
— Гм… дверь внизу не была заперта.
Еще одна пауза.
— Кто же ты тогда?
— Джек.
Голос моментально стал язвительным.
— Джек… 'аррис?
— Нет, я же сказал. Джек, просто Джек!
— И ты не причинишь мне вреда?
— Клянусь, нет!
Молчание затянулось. Потом — уже много спокойней — последовало:
— Что ж, просто Джек, почему бы нам не войти и не зажечь свет? Тогда я хотя бы смогу взглянуть на тебя. — Это пойдет… да.
Ступеньки вновь заскрипели, в замке повернулся ключ. Джек так и стоял, вжавшись в стену, пока не услышал, как открывается дверь. Он сделал шаг вперед.
— Минуточку, — донесся голос.
Дверь закрыли и заперли.
Джек остался один, раздумывая, не свалить ли ему. Он, без сомнения, и так уже натерпелся по горло. Ритуал, правда, будет не выполнен, но…
Но смыться не удалось. Дверь вновь отворилась, и на площадку хлынул живительный свет. За сияющим канделябром стояла прекрасная незнакомка. В сверкающей полумаске и в длинном пурпурном платье с незашнурованным желтым корсажем.
— Заходите, сэр, заходите, прошу вас, — произнесла она совершенно другим голосом, гораздо более глубоким, грудным. — Мое имя Матильда. А как зовут вас?
— Джек… Харрис… сон! Джек Харрисон. Да!
Он вошел. Комната необычной, неправильной формы была совсем крошечной, чуть ли не всю ее площадь занимала большая кровать. Маленький столик с масляной лампой и фарфоровой чашей довершал ее обстановку, впрочем, Джек, присмотревшись, понял, что это вовсе не комната, а лишь ее часть. Отгороженная от остального пространства затянутыми бумагой ширмами, с которых свисали чулки. Настоящую же, удаленную от двери стену покрывала старая, с вылезшим волосом штукатурка, бреши в которой драпировали корсеты и картинки с амурными сценками.
За спиной его щелкнул замок.
— Вашу трость, сэр. Вашу шляпу. Пожалуйста!
Последовал широкий, чуть ли не царственный жест.
Джек, повинуясь, снял треуголку, накинул ее на трость и прислонил все это к ширме. Потом, выпрямившись, повернулся. Незнакомка была довольно высокой, лишь на полголовы ниже его.
— Ну а теперь, сэр, — сказала она по-прежнему хрипло, — чем я могу вам помочь?
Ее лицо почти полностью было скрыто под золотом и перьями полумаски, так что открытым для обозрения оставался лишь рот. Джек уставился на чуть подкрашенные пурпурные губки, а точнее — на крошечную кокетливую родинку слева от них. Глаза его вдруг расширились.
— Я… я вас знаю!
То же самое — и практически в тот же миг — произнесла и она.
Оба умолкли. Мисс Т. опомнилась первой:
— Вы — тот самый юноша, что не дал клакерам сорвать наш спектакль?
Он кивнул.
— Сэр, вы просто герой!
— Это вряд ли.
— Но для меня это так. Как, думаю, и для автора пьесы. Постойте, вы ведь, кажется, потом подсели к нему? Вы что… его друг?
Это был совсем не тот случай, чтобы вдаваться в детали. Говорил же он этим дурням-могавкам, что актриса — рискованный вариант. Чего ему вовсе не было нужно, так это попасть в обсуждаемый за кулисами анекдот. Который может в конце концов дойти и до материнских ушей.
— Да, — потупился Джек.
Матильда всплеснула руками.
— Счастливчик этот полковник Бургойн, раз у него есть такие друзья. — Вскинув руку, она сорвала с лица маску. — Сегодня в ней нет необходимости. Вы все равно узнали меня.
Итак, завесы, скрывавшие тайну, упали, но то, что под ними пряталось, несколько не отвечало ожиданиям Джека. Перед ним была вовсе не цветущая шестнадцатилетняя девушка, а женщина лет примерно так тридцати. С морщинками возле глаз и другими свидетельствами нелегкой жизни. На сцене яркий свет рампы весьма эффективно сглаживал их. Но теперь… теперь они выступали наружу даже под густо наложенным гримом, однако она все еще оставалась хорошенькой, несмотря на усталость, кроющуюся в глубине больших серых глаз. А потому Джек сказал:
— Но любому мужчине всегда желательно свести с такой красавицей знакомство поближе, мадам.
Она захлопала в ладоши и засмеялась.
— Он еще и галантен. Постойте, а вы, случайно, не… Я краем уха слышала, что у полковника Бургойна есть… гм… внебрачные сыновья. Они… гм… проживают в какой-то провинции… ну и вот…
Джек вспыхнул.
— Вы полагаете, что я — внебрачный отпрыск Бургойна? Нет, что вы, мадам.
Женская нежная ручка погладила его по лицу.
— И он краснеет. Совсем как ребенок, — вновь засмеялась она.
Теперь Джека разрывали на части два чувства. Первое напоминало, что это свидание совсем ни к чему человеку, влюбленному в самое совершенное и невиннейшее существо на земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87