— Мистер Ларкин может причинить СЕБЕ массу хлопот, если только появится в Коттонвуде.
С этими словами Джим направился к двери и там обернулся вновь:
— Мой вам совет — выбросьте его из головы и лучше подумайте о чем-нибудь приятном. Ну, например, о том, какое наслаждение вам доставит ужин, который собирается сейчас принести Тилли.
Он еще немного задержался у двери и вновь посмотрел на женщину:
— Как вы думаете, вам удалось бы заставить себя называть меня просто Джим?
У него насмешливо заблестели глаза.
— Я все таки немного старше тебя.
— Ну, конечно… Джим, — улыбнулась Сэйдж, человеку, который теперь защищал ее и оказался ее единственной надеждой.
Когда дверь за ним закрылась, Сэйдж уставилась в потолок на желтый круг света от керосиновой лампы и задумалась. Она всегда считала, что способна за себя постоять, и полагала, что сил у нее достаточно. На самом деле, это было не совсем так, но даже несмотря на свои заблуждения, Сэйдж была достаточно разумна, чтобы понимать, что в жизни каждой женщины бывают моменты, когда ей нужен рядом мужчина. Сейчас был как раз такой случай.
Затем ей в голову пришла мысль, от которой Сэйдж нахмурилась. Если она отдастся под защиту мужчины, не потеряет ли она часть самой себя? И какую именно часть? Чисто интуитивно она понимала, что Джим Латур не удовлетворится малым и потребует, чтобы его женщина принадлежала ему целиком, без остатка.
Сэйдж почувствовала укол раскаяния. С Артуром ей никогда не приходилось испытывать подобных чувств. С ним ей всегда удавалось сохранить свою личную жизнь в неприкосновенности, и в ее душе всегда оставался уголок, куда не было доступа ни мужу, ни другим, даже самым близким людям. Но Джим … Этот владелец салуна захочет владеть женщиной полностью.
Вот только будет ли он сам отдавать всего себя другому человеку, пусть даже такому, который сумеет ему понравиться? Будет ли Джим делить с таким человеком свои думы, свои надежды, свои заботы? Вряд ли, во всяком случае, она крепко в этом сомневалась.
«О, Господи, ради всего святого! — Сэйдж даже зажмурилась, когда сообразила, чем она озабочена. — Должно быть, возвращается моя горячка! Между мной и Джимом Латуром не может быть и не будет подобной близости. У нас с ним вообще нет ничего общего. Через несколько месяцев я скоплю денег и мы с Дэнни уедем отсюда куда-нибудь далеко далеко. И больше я уже никогда не увижу этого человека вновь».
Когда Тилли вошла в комнату с подносом, на котором была расставлена еда, у Сэйдж было такое хмурое лицо, что седоволосая женщина изумленно подняла брови:
— Вы что, разговаривали с Джимом? — спросила она у Сэйдж, расставляя еду на столике, а потом направилась к окну, чтобы задернуть тяжелые шторы. — Поссорились, что ли?
— Конечно, нет, Тилли. — Молодая женщина села в кровати и поправила волосы. — А почему ты так подумала?
— Да просто, когда я вошла, у тебя был такой рассерженный взгляд, — Тилли подложила больной пару подушек под спину, чтобы было удобнее сидеть, а сама села рядом на стул, где до нее сидел Джим.
Сэйдж тихонько засмеялась.
— Может и так. Я чувствую страшное раздражение от своей беспомощности. У меня никогда раньше не было подобного ощущения и, скажу тебе, мне это состояние не нравится. Такое чувство, будто я — кусок дерева, который безо всякой цели плывет вниз по реке и никогда не пристанет к берегу.
Тилли разостлала полотенце на ногах у Сэйдж и подала ей тарелку с тушеной говядиной.
— А а, брось! Как только окрепнешь, все эти чувства пройдут сами собой, и ты обо всем забудешь. Ты просто болеешь и ослабела, вот и лезет в голову всякая ерунда. Вот подожди, встанешь, начнешь гулять на свежем воздухе и снова почувствуешь вкус к жизни.
— ПОЧУВСТВУЮ ЛИ? — подумала Сэйдж, но не стала спорить, а взяла вилку и опустила ее в тарелку.
Перед глазами все еще стояло лицо Джима Латура, и потому Сэйдж сердцем чувствовала, что возврата к прежней жизни не будет, не может быть. Этот мужчина — слишком искусный ловец женских душ. Наверняка, из-за него не у одной разбилось сердце. Так что, ей придется быть все время начеку, иначе он когда-нибудь захватит ее врасплох, и ей не останется ничего другого, как только подчиниться его диктату.
«А это значит, — сказала себе Сэйдж, — что я должна поддерживать между нами дистанцию, пока не смогу уехать от него подальше».
Внезапно Тилли положила руку на спинку кровати и сказала:
— Знаешь, я сейчас вспомнила, как мне однажды было худо. Я ослабела душой и телом, но больнее всего было ощущение того, что никого в целом свете, казалось, не интересовало, живу я или уже умерла. У меня было такое состояние, что хоть ложись и помирай. И в эту самую минуту на меня набрела Джонти и привела вот сюда, на кухню.
Ну и видок у меня был, скажу я тебе! Грязная, оборванная! Волосы свалялись и превратились в такие космы, что потребовалось два раза нагревать воду, чтобы отмыть их и потом расчесать. Джим сначала был против того, чтобы я у них оставалась. Видишь ли, он боялся, что у меня может быть какая-нибудь дурная болезнь и Джонти подцепит ее. Я его, в общем, понимаю.
А только я знала, что ничего такого у меня не было. Я не то, что другие шлюхи, которые вешались на любого мужика — лишь бы платил. Я выбирала только тех, кто выглядел чистым. Много раз мне не удавалось за всю ночь заработать и десяти пенсов, потому что парни, которые заходили в салун, и выглядели, и пахли так, будто только что обнимались с боровом.
Я Джиму прямо сказала, чтобы он не опасался, что я больна. Если бы это было так, я бы и сама не допустила, чтобы такая хорошенькая и милая девочка, как его дочь, заразилась. Он не очень охотно позволил таки мне остаться, но очень скоро мы с ним стали лучшими друзьями.
Это Джим только на вид такой грубый и суровый, а на самом деле у него в груди бьется такое прекрасное сердце, что ты себе просто не представляешь!
Сэйдж была так поражена этой долгой речью, что на какое то время совершенно лишилась слов. Насколько она поняла, Джим Латур был правой рукой самого Господа Бога, и его вот вот должны были объявить святым. Когда, наконец, Тилли закончила витийствовать о прекрасных человеческих качествах своего хозяина, Сэйдж все таки сумела опомниться от потрясения и сделала вид, что не заметила эмоциональности поварихи.
— Ты знаешь, Тилли, — сказала она, — Джим хочет, чтобы Дэнни поехал жить к его дочери, пока я буду выздоравливать. Что ты на этот счет думаешь? Неплохая идея, как ты считаешь?
— Думаю, что прекрасная идея. Для ребенка просто не найти лучшего места, чем ранчо. Муж Джонти, Корд, научит его ездить верхом на лошади, будет брать его с собой в поездки. Нет, мальчику там очень понравится.
Тилли задумчиво посмотрела в окно и несколько минут помолчала, а потом добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99