— И ты настаиваешь, чтобы мы добрались до Поганых гор и приняли бой в его владениях? Ты с ума сошел!
— Таков твой жребий, сынок. Ты не будешь свободен, пока не доведешь это дело до конца. Эйдан покачал головой.
— Нет, это не жребий — это самоубийство! Ну ладно, мне-то все равно. Но я не собираюсь тащить туда Брианну!
— Ты думаешь, у тебя когда-либо был выбор? — Оленус печально покачал головой. — С того момента, когда Морлох наложил на тебя проклятие твоего рождения, он собирался завладеть твоей душой. И сделает это. Ты же сам знаешь, в бою лучше не отступать и храбро идти навстречу врагу. Встретиться с ним лицом к лицу. Брианна будет рядом и убережет тебя от разрыва с реальностью, которая в руках чародея покажется тебе сном.
Брианна придвинулась к Эйдану и взяла его за руку.
Сжав его пальцы, она сказала:
— Да, Эйдан, нам суждено быть вместе, что бы нам ни грозило. Кстати, теперь не осталось никаких препятствий к тому, чтобы нам быть вместе. Неужели ты этого не видишь? Не поверил правде?
Он повернулся, посмотрел ей в лицо. Странное выражение было в его глазах. Словно он уже говорил со смертью.
— Слишком многое случилось сегодня. Слишком многое было сказано. Я не знаю, чему верить, чему нет. Я не дам торопить себя с решением ни тебе, ни какому-то старцу. Ни сейчас, ни потом!
Уязвленная этими словами и внезапной холодностью, она высвободила руку. Она-то думала, что он обрадуется тому, что они не кровные родственники. Особенно после того, что произошло, вернее, не произошло в гостинице. Но судя по всему, это было не так.
— Хорошо, Эйдан, — процедила Брианна сквозь стиснутые зубы. — Думай, сколько тебе понадобится. Это ничего не изменит. — Она обернулась к Оленусу: — Вы прибыли издалека. Не хотите ли поесть или поспать?
— Нет, дитя, — улыбнулся он ей. — Я сделал то, зачем прибыл сюда, — раскрыл последний из моих секретов. Остальное за тобой. — Оленус ласково обнял Брианну и поцеловал в лоб. — Если я понадоблюсь тебе, позови, но теперь Кэрлин — та сила, на которую вам надо опереться. И еще никогда не забывай, что ты тоже не беззащитна. Если вы с Эйданом объедините ваши силы, Морлоху не устоять.
— Ладно, Оленус. — Брианна улыбнулась дрожащей неуверенной улыбкой. — Надеюсь, что это так.
— Так и есть, дитя. И так будет впредь, если ты не потеряешь веры в себя… и в Эйдана.
Он отошел на середину комнаты, взмахнул полами длинного серого одеяния. Порыв ветра — и он исчез. Только колыхались портьеры на окнах.
Брианна минуту смотрела на место, где стоял монах, затем повернулась к Эйдану. Он лежал в постели, уставившись в потолок. Крепко сжатые губы, выдвинутая вперед челюсть, по которой ходили желваки. Он просто кипел от ярости.
— Ты чего-нибудь хочешь? — поинтересовалась Брианна, делая вид, что не замечает его свирепой мины. — Хочешь прохладного питья или немножко бульона? Хоть лихорадка твоя спала и раны зажили, но, по-моему, потребуется несколько дней отдыха, чтобы ты восстановил прежнюю силу.
— У меня нет времени на эту роскошь. Она сдержала улыбку. Он ворчал, как медведь, но ведь так ведут себя, выздоравливая, большинство мужчин. Это был хороший признак, хоть он и бросал ей вызов.
— За тобой должок, милорд. Ты мне должен за лечение.
Он выгнул темную бровь.
— Неужели? И чем же мне расплатиться?
— Слушаться меня во время своего выздоровления. Не вскакивать с постели и ничего не делать без моего разрешения.
Эйдан насупился.
— Не слишком ли многого ты просишь? Ну хорошо. В другой раз постараюсь найти себе более покладистую сиделку, которая не будет устанавливать свои порядки.
Она торжествовала. Наконец-то она выиграла, по крайней мере, эту битву.
— А я со своей стороны, милорд, отныне буду непременно спрашивать вашего разрешения на все… в разумных пределах, конечно.
Он невозмутимо окинул ее взглядом:
— Ты хитрюга. Кажется, мы с тобой два сапога пара.
Брианна не могла удержать легкой усмешки. Он не был к ней так холоден и равнодушен, как старался показать. У нее еще оставалась надежда.
— Молю Святых угодников, чтоб так и было, милорд, — дерзко отозвалась она. — Я рассчитываю спасти вас, хотите вы этого или нет. Это ведь священный долг жены. Не так ли?
Следующие три дня оказались пыткой для всех. По мере того как Эйдан выздоравливал, зов Поганых гор усиливался. Он хотел уехать, но, связанный своим обещанием Брианне, оставался в Хэверсине. И своими капризами не давал Брианне ни минуты покоя. Девушка сбивалась с ног.
Он без конца требовал каких-то разнообразных и необычных блюд, кто-то все время должен был то массировать ему плечи, то поправлять постель. Словом, его насильственный отдых в постели оказался для всех гораздо большим бременем, чем если бы он встал и всюду совал свой нос. Его не успокоили даже разрешение посидеть несколько часов в кресле на второй день и короткая прогулка по замку на третий.
Однако он недооценил в полной мере настойчивость Брианны. Она выдерживала его беспрестанные требования и ворчливые жалобы с невозмутимым спокойствием, не желая впутывать в их личную битву ни Дэйна, ни его слуг. Однако Дэйн, навещавший своего друга так часто, как позволяли его обязанности по замку, все замечал. И в конце концов рассердился.
— Она твоя жена, Эйдан, а не служанка, — выпалил он вечером четвертого дня, отослав Брианну за ужином для больного. Дэйн опустился в кресло около очага рядом с Эйданом, решив высказать ему все. — После того что Брианна из-за тебя натерпелась в последнее время, она заслуживает глубочайшей твоей благодарности и уважения. А ты только ворчишь, срываешь на ней свою злость и требуешь от нее невозможного.
— Ты знаешь, что мы оказались не родственниками? — сказал вместо ответа Эйдан. — Что мы вполне законно можем спать вместе, как муж и жена.
— Очень приятная новость, — хмыкнул Дэйн, на миг удивленный внезапным поворотом разговора. — Большинство мужчин, женатых на таких красавицах, как Брианна, были бы счастливы разделить с ней постель.
Эйдан оценивающе поглядел на друга:
— Ты так считаешь? Тогда мое предложение взять ее в жены остается в силе.
— Что-о? — Брови у Дэйна поползли вверх. — Ты совсем свихнулся, Эйдан? Она твоя. Почему ты хочешь ее отдать?
— Ради ее безопасности и блага. — Лицо Эйдана потемнело. Он отвел взгляд в сторону. — Я не могу взять ее с собой. Это слишком опасно.
— Для нее или для тебя?
Эйдан резко повернулся к нему. Едва сдерживаемый гнев пылал в единственном глазу.
— Не лезь в то, что тебя не касается!
Дэйн поудобнее устроился в кресле и рассмеялся.
— Ты пытаешься всучить мне свою жену, а потом говоришь, что это меня не касается? Ты поглупел от любви, как мартовский заяц!
— Любовь здесь ни при чем.
— Неужели? Тогда, возможно, это страх перед любовью, страх позволить себе привязаться к ней?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89