Она попятилась, пролепетала:
— Эйдан, что ты задумал? Этого нельзя!.. Хищный блеск незавязанного глаза был ей ответом. Волчья усмешка скривила губы. Медленно приближаясь, он протянул медовым голосом:
— А что такое я задумал, девочка?
Не уверенная, стоит ли впрямую назвать, что она прочла в его взгляде, Брианна продолжала отступать. Надо заговорить о другом… Святая Матерь! Что ей делать?!
— Я… я не знаю. Но не стоит ли тебе поспешить, пока вода не остыла.
Внезапно ее отступление остановила стена. В следующий миг Эйдан уже возвышался над ней, устрашая своим ростом и размерами. Запрокинув голову, она посмотрела на него, ошеломленная своим полным бессилием как-то изменить ситуацию. Одним движением руки он мог бы сорвать простыню, а другим бросить на пол. Это и ужасало ее, и будоражило.
Он улыбнулся, вернее, губы его раздвинулись в хищном оскале, обнажив крепкие белые зубы.
— Не тревожься насчет моей ванны, леди. Я вдруг понял, что у меня появились некоторые более приятные и интересные желания, — он улыбнулся еще шире, — как, например, то, что я хочу сделать с тобой.
Его рука потянулась к краю простыни, который она заправила между грудями. Рука Брианны метнулась, чтобы перехватить его пальцы в воздухе.
— Эйдан, не надо.
— Почему бы нет? — В его взгляде горело возбуждение. — По-моему, нам давно пора покончить с этой игрой.
— Это не игра! — воскликнула она, когда рука его скользнула под материю и ухватила край простыни. — Нам нельзя быть вместе! Это… это святотатство!
При этих словах внутри у Эйдана что-то оборвалось. Слишком часто он слышал подобные слова из женских уст. Слишком много раз приходилось уходить отвергнутым, унося в сердце жгучую боль неисполненных желаний. Это повторялось так много раз! А теперь и Брианна, которая знала его лучше, больше, чем он позволял узнать себя другим женщинам… она оттолкнула его!
С диким рычанием Эйдан прижал ее к стене и сорвал банную простыню. Она не шевелилась, просто стояла, вжавшись в стену, широко открыв глаза и пытаясь прикрыться. Долгую минуту единственным звуком ее было прерывистое дыхание, единственным движением нервное подрагивание вздымающейся и опадающей полной белой груди.
Он оторвал взгляд от ее колыхания, скользнул им ниже к тонкой талии, нежнокруглому животу… к путанице локонов у соединения бедер. Вожделение, жаркое, бездумное, оггвергающее честь и нежность, захлестнуло его. Эйдан наклонился, схватил Брианну и рывком привлек к себе.
— Святотатство, говоришь? — прохрипел он. — Хорошо ли говорить такие слова женщине, которая охотно, нет, даже пылко выступила вперед, чтобы взять меня в мужья! Ты станешь отрицать, что знала, к чему приведет твой поступок, когда спасала меня от палача? Скажешь, что не знала о долге и обязанностях брачной постели?
— Н-нет, — выдохнула Брианна. — Я знала. Его пальцы запутались в ее волосах, медленно, но неуклонно он притягивал ближе ее лицо. Нагнувшись еще больше, Эйдан приблизил рот к ее губам на расстояние вздоха.
— Тогда больше не борись со мной, леди. От его резких слов у нее по спине пробежал предостерегающий озноб. Она видела его решимость, и страх стал кольцами сворачиваться у нее внутри. Он собирался овладеть ею, и Брианна вдруг усомнилась в том, что какие-то ее слова могут его остановить. Тем не менее она попыталась еще раз.
— Эйдан, пожалуйста, — прошептала она, — выслушай меня…
Он закрыл ей рот жестким поцелуем, вжимая губы, раздавливая их об ее зубы. Она попробовала отпрянуть, издав протестующий крик, но он вонзил свой язык в ее рот. Одна ладонь удерживала на месте ее голову, другая плотно легла на ягодицы и с силой прижала ее бедра к его.
Раздувшаяся отвердевшая мужская плоть трепетала, упираясь ей в живот, жаркая, жесткая, волнующая. Болезненное томление пробудилось где-то у нее внутри. Кровь забурлила в жилах, подгоняемая неистово бьющимся сердцем.
Пока с безудержной свирепостью он завладевал ее ртом, Брианна старалась сохранить рассудительность и не смогла. Руки ее обвились вокруг его шеи, и она прильнула к нему, словно он был для нее единственным источником жизни, света и утешения. Их языки встречались, касались, гладили друг друга в яростном танце соединения.
Безумные, дикие, примитивные стремления переполняли Брианну. Она терлась грудями о его грудь, наслаждаясь восхитительным шершавым прикосновением жестких волосков, покрывавших ее, к своим ставшим необычайно чувствительным соскам. Обняв его одной рукой за талию, другой она ухватилась за тугую мужскую ягодицу.
От этого прикосновения Эйдан застонал. Рука его скользнула между ними, высвобождая плоть, затем передвинулась, чтобы, взяв Брианну за бедро, подтянуть поближе, вдавливая свой пульсирующий жезл в ее нежную влажную плоть. Когда одна обнаженная кожа дотронулась до другой, он запрокинул голову в сладостной муке.
— Знаешь ли ты, как страшно хочу я тебя со вчерашнего дня, с момента, когда увидел тебя в озере? — хриплым страдальческим голосом спросил он. — С тех пор я постоянно боролся с собой, чтоб не думать о тебе, но все мысли были лишь о том, как я хочу тебя. Знаешь ли ты, до чего меня довела, когда я следил из-за деревьев, как ты плавала голая, а потом подставляла солнцу свое роскошное тело?
— Пожалуйста, Эйдан, — умоляла она. — Не надо. Я не хочу. Я не смею этого знать!
— Почему же нет, малышка? — хрипловато бормотал он, целуя ее шею. — Боишься услышать, с какой силой и страстью я откликаюсь на тебя?
— Д-да! — Она отпрянула в сторону, когда он поднял голову, чтобы вновь завладеть ее ртом. — Это… это непристойно!
— Непристойно? — Эйдан выдохнул это слово мягко, почти горестно. — Возможно, но то что мне пришлось сделать, чтобы облегчить мое вожделение, было гораздо непристойнее, чем прыгнуть в озеро и насильно взять тебя. А вероятнее всего это так бы и было… изнасилование… а может, будет и сейчас, если учесть, как противна тебе мысль соединиться со мной.
— Нет! — Брианна отвернулась, и внезапная жгучая боль его гнева развеяла последние сомнения. Она должна рассказать ему правду об их родстве! — Ты никогда не был мне противен! Никогда! Я хотела тебя почти с самого первого момента, когда поняла, какой ты хороший на самом деле. Но… — Она запнулась и набрала в грудь побольше воздуха. — Нам не суждено быть вместе. Мы двоюродные родственники, Эйдан. Наши отцы были братьями.
Брови Эйдана недоуменно сошлись.
— Что за чушь ты несешь? Единственный брат приица-консорта умер пятнадцать лет назад вместе со всем своим семейством. А твоя семья — крестьяне. Как ты можешь быть связана с домом и родом Лаэны?
Голос его стих, и во взгляде появилось настороженное, расчетливое выражение. Он отпустил ее и оттолкнул от себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Эйдан, что ты задумал? Этого нельзя!.. Хищный блеск незавязанного глаза был ей ответом. Волчья усмешка скривила губы. Медленно приближаясь, он протянул медовым голосом:
— А что такое я задумал, девочка?
Не уверенная, стоит ли впрямую назвать, что она прочла в его взгляде, Брианна продолжала отступать. Надо заговорить о другом… Святая Матерь! Что ей делать?!
— Я… я не знаю. Но не стоит ли тебе поспешить, пока вода не остыла.
Внезапно ее отступление остановила стена. В следующий миг Эйдан уже возвышался над ней, устрашая своим ростом и размерами. Запрокинув голову, она посмотрела на него, ошеломленная своим полным бессилием как-то изменить ситуацию. Одним движением руки он мог бы сорвать простыню, а другим бросить на пол. Это и ужасало ее, и будоражило.
Он улыбнулся, вернее, губы его раздвинулись в хищном оскале, обнажив крепкие белые зубы.
— Не тревожься насчет моей ванны, леди. Я вдруг понял, что у меня появились некоторые более приятные и интересные желания, — он улыбнулся еще шире, — как, например, то, что я хочу сделать с тобой.
Его рука потянулась к краю простыни, который она заправила между грудями. Рука Брианны метнулась, чтобы перехватить его пальцы в воздухе.
— Эйдан, не надо.
— Почему бы нет? — В его взгляде горело возбуждение. — По-моему, нам давно пора покончить с этой игрой.
— Это не игра! — воскликнула она, когда рука его скользнула под материю и ухватила край простыни. — Нам нельзя быть вместе! Это… это святотатство!
При этих словах внутри у Эйдана что-то оборвалось. Слишком часто он слышал подобные слова из женских уст. Слишком много раз приходилось уходить отвергнутым, унося в сердце жгучую боль неисполненных желаний. Это повторялось так много раз! А теперь и Брианна, которая знала его лучше, больше, чем он позволял узнать себя другим женщинам… она оттолкнула его!
С диким рычанием Эйдан прижал ее к стене и сорвал банную простыню. Она не шевелилась, просто стояла, вжавшись в стену, широко открыв глаза и пытаясь прикрыться. Долгую минуту единственным звуком ее было прерывистое дыхание, единственным движением нервное подрагивание вздымающейся и опадающей полной белой груди.
Он оторвал взгляд от ее колыхания, скользнул им ниже к тонкой талии, нежнокруглому животу… к путанице локонов у соединения бедер. Вожделение, жаркое, бездумное, оггвергающее честь и нежность, захлестнуло его. Эйдан наклонился, схватил Брианну и рывком привлек к себе.
— Святотатство, говоришь? — прохрипел он. — Хорошо ли говорить такие слова женщине, которая охотно, нет, даже пылко выступила вперед, чтобы взять меня в мужья! Ты станешь отрицать, что знала, к чему приведет твой поступок, когда спасала меня от палача? Скажешь, что не знала о долге и обязанностях брачной постели?
— Н-нет, — выдохнула Брианна. — Я знала. Его пальцы запутались в ее волосах, медленно, но неуклонно он притягивал ближе ее лицо. Нагнувшись еще больше, Эйдан приблизил рот к ее губам на расстояние вздоха.
— Тогда больше не борись со мной, леди. От его резких слов у нее по спине пробежал предостерегающий озноб. Она видела его решимость, и страх стал кольцами сворачиваться у нее внутри. Он собирался овладеть ею, и Брианна вдруг усомнилась в том, что какие-то ее слова могут его остановить. Тем не менее она попыталась еще раз.
— Эйдан, пожалуйста, — прошептала она, — выслушай меня…
Он закрыл ей рот жестким поцелуем, вжимая губы, раздавливая их об ее зубы. Она попробовала отпрянуть, издав протестующий крик, но он вонзил свой язык в ее рот. Одна ладонь удерживала на месте ее голову, другая плотно легла на ягодицы и с силой прижала ее бедра к его.
Раздувшаяся отвердевшая мужская плоть трепетала, упираясь ей в живот, жаркая, жесткая, волнующая. Болезненное томление пробудилось где-то у нее внутри. Кровь забурлила в жилах, подгоняемая неистово бьющимся сердцем.
Пока с безудержной свирепостью он завладевал ее ртом, Брианна старалась сохранить рассудительность и не смогла. Руки ее обвились вокруг его шеи, и она прильнула к нему, словно он был для нее единственным источником жизни, света и утешения. Их языки встречались, касались, гладили друг друга в яростном танце соединения.
Безумные, дикие, примитивные стремления переполняли Брианну. Она терлась грудями о его грудь, наслаждаясь восхитительным шершавым прикосновением жестких волосков, покрывавших ее, к своим ставшим необычайно чувствительным соскам. Обняв его одной рукой за талию, другой она ухватилась за тугую мужскую ягодицу.
От этого прикосновения Эйдан застонал. Рука его скользнула между ними, высвобождая плоть, затем передвинулась, чтобы, взяв Брианну за бедро, подтянуть поближе, вдавливая свой пульсирующий жезл в ее нежную влажную плоть. Когда одна обнаженная кожа дотронулась до другой, он запрокинул голову в сладостной муке.
— Знаешь ли ты, как страшно хочу я тебя со вчерашнего дня, с момента, когда увидел тебя в озере? — хриплым страдальческим голосом спросил он. — С тех пор я постоянно боролся с собой, чтоб не думать о тебе, но все мысли были лишь о том, как я хочу тебя. Знаешь ли ты, до чего меня довела, когда я следил из-за деревьев, как ты плавала голая, а потом подставляла солнцу свое роскошное тело?
— Пожалуйста, Эйдан, — умоляла она. — Не надо. Я не хочу. Я не смею этого знать!
— Почему же нет, малышка? — хрипловато бормотал он, целуя ее шею. — Боишься услышать, с какой силой и страстью я откликаюсь на тебя?
— Д-да! — Она отпрянула в сторону, когда он поднял голову, чтобы вновь завладеть ее ртом. — Это… это непристойно!
— Непристойно? — Эйдан выдохнул это слово мягко, почти горестно. — Возможно, но то что мне пришлось сделать, чтобы облегчить мое вожделение, было гораздо непристойнее, чем прыгнуть в озеро и насильно взять тебя. А вероятнее всего это так бы и было… изнасилование… а может, будет и сейчас, если учесть, как противна тебе мысль соединиться со мной.
— Нет! — Брианна отвернулась, и внезапная жгучая боль его гнева развеяла последние сомнения. Она должна рассказать ему правду об их родстве! — Ты никогда не был мне противен! Никогда! Я хотела тебя почти с самого первого момента, когда поняла, какой ты хороший на самом деле. Но… — Она запнулась и набрала в грудь побольше воздуха. — Нам не суждено быть вместе. Мы двоюродные родственники, Эйдан. Наши отцы были братьями.
Брови Эйдана недоуменно сошлись.
— Что за чушь ты несешь? Единственный брат приица-консорта умер пятнадцать лет назад вместе со всем своим семейством. А твоя семья — крестьяне. Как ты можешь быть связана с домом и родом Лаэны?
Голос его стих, и во взгляде появилось настороженное, расчетливое выражение. Он отпустил ее и оттолкнул от себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89