И не только за чудо прошлой ночи. Но за гораздо большее. — Заметив, что жена вопросительно наморщила лоб, Квентин тихо добавил: — Ты сделала мою жизнь наполненной, хотя я никогда не подозревал, что она пуста, ты лучше меня поняла, что мне нужно. Ты подарила мне радость, смех, любовь. Ты подарила мне себя.
Взгляд Бранди затуманился.
— Я очень сильно тебя люблю. Всегда любила, даже когда не понимала этого.
Квентин едва заметно улыбнулся:
— Мне кажется, мы с тобой последние, кто осознал правду. Бентли, миссис Коллинз, Герберт — все они затаились и ждали, когда наконец мы поймем очевидное.
— Не забудь еще Памелу.
— Маму? — Теперь настала очередь Квентина удивиться.
— Да, Если бы я чуть внимательнее прислушивалась к ее словам, я бы поняла. — Губы Бранди тронула печальная улыбка. — Она пыталась сказать мне, что ты мое будущее.
— Что же она сказала?
— Судьба распорядилась так, что это был наш последний разговор по душам. Мы работали здесь, в саду, и обсуждали мое взросление, вернее, отсутствие такового. Памела слушала, как я болтала о том, каким должен быть в идеале мой будущий муж.
Квентин приподнял темную бровь:
— И каким же?
— Он должен быть страстным, любить приключения и не пытаться меня переделать, а вместе со мной радоваться жизни.
— Понятно. — Квентин провел рукой по гладкой спине новобрачной. — И что сказала мама?
— Она сказала, что мужчина, о котором я мечтаю, действительно существует, и что он редкий, особенный человек, и что скоро, очень скоро, мы узнаем друг друга. Заметь, не встретим, — подчеркнула Бранди, — а узнаем. После этого заявления она как бы случайно заговорила о тебе. Мне следовало сразу догадаться, что она имела в виду.
— Тонкость не является твоей сильной стороной, солнышко. Ты не можешь ни применить ее, ни уловить. Бранди печально вздохнула:
— Действительно. А в этом случае мне понадобилось очень много времени, чтобы распознать ее, потому что я не разрешала себе думать о Памеле. Было очень больно. — Она помолчала немного. — Мне ужасно ее не хватает.
— Я знаю.
— Моим единственным утешением служит сознание, что она с Кентоном. — Бранди заморгала, припомнив другую подробность. — Во время нашего последнего разговора она произнесла еще кое-что. А я только сейчас вспомнила. Она сказала, Кентон для нее — душа и сердце. Что без него она не стала бы жить. Я верю, что это не было преувеличением.
— Я тоже. Мои родители были как две половинки одного целого, и один не мог существовать без другого. Слава Богу, что они вместе. Так по крайней мере им покойнее.
Бранди потупилась:
— Возможно, это прозвучит глупо, но я уверена, что наш союз тоже принес им успокоение. Я тут вспоминала условие завещания Памелы, которое было адресовано мне. Оно заканчивалось словами: «В глубине сердца я знаю: ты никогда не будешь одна». Мне кажется, она таким образом благословила нас.
— Вовсе это не глупо, — возразил Квентин. — На самом деле в твоих словах очень много смысла. Мама передала тебе свой дар провидения, а это гораздо ценнее, чем шкатулка с украшениями.
У Бранди тут же округлились глаза.
— Шкатулка!
Соскочив с кровати, она. не одеваясь, метнулась к столику и принялась шарить по задней стенке шкатулки, а когда нашла ключ, отомкнула крышку Квентина так удивило поспешное бегство жены, что он даже приподнялся и сел.
— От такого вида дух захватывает, — поддразнил он ее, — но я немного сбит с толку. Почему на двадцать первом году жизни ты вдруг приобрела тягу к драгоценностям?
Бранди метнула на него возмущенный взгляд и засеменила обратно в кровать.
— Вовсе нет. Я ходила за этим. — Она протянула ему два таинственных предмета, которые обнаружила перед свадебной церемонией.
— Что это? — посерьезнев, спросил Квентин. — Ключ и конверт?
— Конверт с твоим именем и ключ, который был спрятан под конвертом, — поправила Бранди.
— Спрятан? — Квентин быстро перевел взгляд на туалетный столик. — В маминой шкатулке?
— Да. Вчера я впервые смогла заставить себя открыть ее. Мне очень хотелось надеть что-то из украшений Памелы в тот самый день, когда я стану твоей женой. Для тебя и для меня. А когда я открыла шкатулку и вынула нужное мне ожерелье, я нашла эти вещи. Не понимаю, какое значение имеет ключ, но письмо явно от твоей мамы к тебе. — Голос Бранди смягчился. — Я подумала, возможно, то, что она написала, принесет в твою душу покой.
Квентин нахмурился, внимательно рассматривая свое имя на конверте:
— Это написано рукой отца, а не матери.
— Твоего отца? — заморгала Бранди. — Не понимаю. Почему вдруг письмо от Кентона спрятано в шкатулке Памелы?
— Не знаю. Но намерен узнать.
Разорвав конверт, Квентин вынул два отдельно сложенных листка. Он разгладил первый, отметил, что послание адресовано отцу, и быстро пробежал глазами две строчки.
— Господи!
— Квентин. — По спине Бранди пробежал холодок страха от такой необычной реакции. — Что там?
— Предупреждение. Отцу, а не от него. В нем говорится:
«Ты суешься не в свое дело. Будешь продолжать — умрешь, а Дезмонд расплатится».
— О мой Бог! — В лице Бранди не осталось ни кровинки. — Кто-то угрожал жизни Кентона.
— Не только угрожал, Бранди. Отнял ее. От предположения Квентина стало трудно дышать.
— Это все меняет, — хрипло заговорил Квентин, его горло судорожно сжалось. — Мы предполагали, что мишенью убийцы был Ардсли. Судя по этой записке, им был отец. Ты знаешь, каким принципиальным был мой отец. Если бы он заподозрил кого-то в незаконных или недостойных поступках, он ни за что бы не оставил это дело в покое, несмотря ни на какие записки с угрозами. Он стал бы доискиваться до правды, пока не добился бы своего. Но что, если при этом он затрагивал убийцу? Этот негодяй был бы вынужден осуществить угрозу и заставить отца замолчать.
Бранди уставилась на записку, пытаясь собраться с мыслями:
— Судя по тому, что здесь написано, Дезмонду тоже угрожали. Из этого можно предположить, что он как-то связан с тем, что расследовал Кентон.
— Или являлся причиной всего, — с горечью предположил Квентин. — Не забывай, Дезмонд с самого начала имел отношение ко всем папиным сделкам, а сейчас к нему перешло управление всеми делами. Помня об этом, разве нельзя предположить, что он должен знать, занимался ли отец опасным расследованием?
Бранди кивнула:
— Да, вывод напрашивается сам собой.
— Тогда почему Дезмонд не проронил ни слова, особенно после того, как власти подтвердили, что катастрофа произошла не случайно, что это убийство?
— Квентин, мы уже полностью исчерпали и отвергли версию, что Дезмонд мог причинить Кентону вред.
— Я знаю. К тому же Дезмонд не писал этой записки. Это не его рука. Если, конечно, он не заплатил кому-то, чтобы тот написал и отправил записку, ее автор не он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Взгляд Бранди затуманился.
— Я очень сильно тебя люблю. Всегда любила, даже когда не понимала этого.
Квентин едва заметно улыбнулся:
— Мне кажется, мы с тобой последние, кто осознал правду. Бентли, миссис Коллинз, Герберт — все они затаились и ждали, когда наконец мы поймем очевидное.
— Не забудь еще Памелу.
— Маму? — Теперь настала очередь Квентина удивиться.
— Да, Если бы я чуть внимательнее прислушивалась к ее словам, я бы поняла. — Губы Бранди тронула печальная улыбка. — Она пыталась сказать мне, что ты мое будущее.
— Что же она сказала?
— Судьба распорядилась так, что это был наш последний разговор по душам. Мы работали здесь, в саду, и обсуждали мое взросление, вернее, отсутствие такового. Памела слушала, как я болтала о том, каким должен быть в идеале мой будущий муж.
Квентин приподнял темную бровь:
— И каким же?
— Он должен быть страстным, любить приключения и не пытаться меня переделать, а вместе со мной радоваться жизни.
— Понятно. — Квентин провел рукой по гладкой спине новобрачной. — И что сказала мама?
— Она сказала, что мужчина, о котором я мечтаю, действительно существует, и что он редкий, особенный человек, и что скоро, очень скоро, мы узнаем друг друга. Заметь, не встретим, — подчеркнула Бранди, — а узнаем. После этого заявления она как бы случайно заговорила о тебе. Мне следовало сразу догадаться, что она имела в виду.
— Тонкость не является твоей сильной стороной, солнышко. Ты не можешь ни применить ее, ни уловить. Бранди печально вздохнула:
— Действительно. А в этом случае мне понадобилось очень много времени, чтобы распознать ее, потому что я не разрешала себе думать о Памеле. Было очень больно. — Она помолчала немного. — Мне ужасно ее не хватает.
— Я знаю.
— Моим единственным утешением служит сознание, что она с Кентоном. — Бранди заморгала, припомнив другую подробность. — Во время нашего последнего разговора она произнесла еще кое-что. А я только сейчас вспомнила. Она сказала, Кентон для нее — душа и сердце. Что без него она не стала бы жить. Я верю, что это не было преувеличением.
— Я тоже. Мои родители были как две половинки одного целого, и один не мог существовать без другого. Слава Богу, что они вместе. Так по крайней мере им покойнее.
Бранди потупилась:
— Возможно, это прозвучит глупо, но я уверена, что наш союз тоже принес им успокоение. Я тут вспоминала условие завещания Памелы, которое было адресовано мне. Оно заканчивалось словами: «В глубине сердца я знаю: ты никогда не будешь одна». Мне кажется, она таким образом благословила нас.
— Вовсе это не глупо, — возразил Квентин. — На самом деле в твоих словах очень много смысла. Мама передала тебе свой дар провидения, а это гораздо ценнее, чем шкатулка с украшениями.
У Бранди тут же округлились глаза.
— Шкатулка!
Соскочив с кровати, она. не одеваясь, метнулась к столику и принялась шарить по задней стенке шкатулки, а когда нашла ключ, отомкнула крышку Квентина так удивило поспешное бегство жены, что он даже приподнялся и сел.
— От такого вида дух захватывает, — поддразнил он ее, — но я немного сбит с толку. Почему на двадцать первом году жизни ты вдруг приобрела тягу к драгоценностям?
Бранди метнула на него возмущенный взгляд и засеменила обратно в кровать.
— Вовсе нет. Я ходила за этим. — Она протянула ему два таинственных предмета, которые обнаружила перед свадебной церемонией.
— Что это? — посерьезнев, спросил Квентин. — Ключ и конверт?
— Конверт с твоим именем и ключ, который был спрятан под конвертом, — поправила Бранди.
— Спрятан? — Квентин быстро перевел взгляд на туалетный столик. — В маминой шкатулке?
— Да. Вчера я впервые смогла заставить себя открыть ее. Мне очень хотелось надеть что-то из украшений Памелы в тот самый день, когда я стану твоей женой. Для тебя и для меня. А когда я открыла шкатулку и вынула нужное мне ожерелье, я нашла эти вещи. Не понимаю, какое значение имеет ключ, но письмо явно от твоей мамы к тебе. — Голос Бранди смягчился. — Я подумала, возможно, то, что она написала, принесет в твою душу покой.
Квентин нахмурился, внимательно рассматривая свое имя на конверте:
— Это написано рукой отца, а не матери.
— Твоего отца? — заморгала Бранди. — Не понимаю. Почему вдруг письмо от Кентона спрятано в шкатулке Памелы?
— Не знаю. Но намерен узнать.
Разорвав конверт, Квентин вынул два отдельно сложенных листка. Он разгладил первый, отметил, что послание адресовано отцу, и быстро пробежал глазами две строчки.
— Господи!
— Квентин. — По спине Бранди пробежал холодок страха от такой необычной реакции. — Что там?
— Предупреждение. Отцу, а не от него. В нем говорится:
«Ты суешься не в свое дело. Будешь продолжать — умрешь, а Дезмонд расплатится».
— О мой Бог! — В лице Бранди не осталось ни кровинки. — Кто-то угрожал жизни Кентона.
— Не только угрожал, Бранди. Отнял ее. От предположения Квентина стало трудно дышать.
— Это все меняет, — хрипло заговорил Квентин, его горло судорожно сжалось. — Мы предполагали, что мишенью убийцы был Ардсли. Судя по этой записке, им был отец. Ты знаешь, каким принципиальным был мой отец. Если бы он заподозрил кого-то в незаконных или недостойных поступках, он ни за что бы не оставил это дело в покое, несмотря ни на какие записки с угрозами. Он стал бы доискиваться до правды, пока не добился бы своего. Но что, если при этом он затрагивал убийцу? Этот негодяй был бы вынужден осуществить угрозу и заставить отца замолчать.
Бранди уставилась на записку, пытаясь собраться с мыслями:
— Судя по тому, что здесь написано, Дезмонду тоже угрожали. Из этого можно предположить, что он как-то связан с тем, что расследовал Кентон.
— Или являлся причиной всего, — с горечью предположил Квентин. — Не забывай, Дезмонд с самого начала имел отношение ко всем папиным сделкам, а сейчас к нему перешло управление всеми делами. Помня об этом, разве нельзя предположить, что он должен знать, занимался ли отец опасным расследованием?
Бранди кивнула:
— Да, вывод напрашивается сам собой.
— Тогда почему Дезмонд не проронил ни слова, особенно после того, как власти подтвердили, что катастрофа произошла не случайно, что это убийство?
— Квентин, мы уже полностью исчерпали и отвергли версию, что Дезмонд мог причинить Кентону вред.
— Я знаю. К тому же Дезмонд не писал этой записки. Это не его рука. Если, конечно, он не заплатил кому-то, чтобы тот написал и отправил записку, ее автор не он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104