«Это сумасшествие! — прозвучало у меня в голове. — Это сон, фантазия, порожденная ночью!»
Моя идея состояла в том, что я сама отправлюсь во Францию и привезу Клариссу домой. Но как будто какие-то голоса насмехались надо мной — мой собственный голос: «Ты… инвалид… ты быстро устаешь… ты, которая никогда не испытывала никакой тяги к приключениям… всегда выбирающая общедоступные пути… и ты планируешь такое приключение? Это смешно, хуже — это сумасшествие!»
Но все равно я не могла отказаться от своей задумки. Она взволновала меня, и, что было гораздо более странно и явилось настоящим чудом, я чувствовала, как во мне прибывают силы. И с наступлением дня я уже не твердила себе, что это невозможно, но задавалась вопросом, как это сделать?
Женщина, путешествующая по Франции, не привлечет к себе особого внимания. Я могла бы нанять лошадей и грумов Париж — большой город, а в больших городах спрятаться легче, чем где-либо. Я поеду в тот дом в Париже, у меня есть адрес. Какой радостью будет вновь увидеть девочку!
После того как я подружилась с ней, я впервые почувствовала, что иду на поправку. Она снова вселила в меня желание жить. Так случилось и теперь, когда передо мной раскинулся этот труднейший по своему исполнению план я ощущала, что с каждой минутой все больше и больше оживаю.
Но как… как..? Я знала, если я решусь посоветоваться с отцом, он возьмет все на себя, а мать с ума сойдет от беспокойства. «Мы должны тщательно обдумать, что можем сделать, чтобы вернуть ее», — скажет она, затем последуют долгие споры, а потом может оказаться слишком поздно. Что-то говорило мне, что я одна должна поехать за Карлоттой во Францию.
Весь день и всю следующую ночь я обдумывала свой план. Возникали новые вопросы, но наутро я поднялась, чувствуя себя свежей и бодрой, несмотря на бессонную ночь. Я приняла решение, лишь один человек может меня понять, и он хорошо знаком с Францией. Я расскажу ему о моем плане. Сначала он рассмеется, но только сначала, а если выслушает до конца, я уверена, он поймет. И еще в одном я была твердо убеждена: если он сможет понять меня, он поможет.
Я поехала к Джереми Грэнтхорну.
Все было так, как я себе и представляла. Он был полон иронии:
— Это сумасшествие! Вы… едете во Францию? Даже если бы вы были абсолютно здоровы, и то это было бы невозможно. С чего вы начнете, поделитесь со мной?
— Я найду кого-нибудь, кто бы доставил меня во Францию.
— Каким образом?
— Я найму корабль.
— У кого?
— Это я еще должна выяснить.
— Вы понимаете, что между нашей страной и Францией идет война?
— Во Франции боев нет.
— Здесь вы правы, но, как вы думаете, примут англичанку во Франции?
— А я и не собираюсь ходить на приемы, я поеду прямо в Париж… и найду этот дом.
— Вы говорите, словно дитя малое. То, что вы предлагаете, абсолютно невыполнимо, вы же ничего не знаете.
Грэнтхорн наградил меня презрительным, взглядом.
— Я подумала, что вы, может, посоветуете мне что-нибудь? Вы знаете Францию, вы жили там…
— А я и даю вам совет — забудьте об этом! Покажите письмо своему отцу, вам сразу надо было это сделать. А где тот человек, что доставил вам письмо?
— Он уехал.
— Вам надо было задержать его. Вы могли бы уехать вместе с ним. Конечно, это тоже было бы чистым безумием, но, насколько я понимаю, здесь здравым смыслом и не пахнет.
— А насколько я понимаю, вы не собираетесь давать мне никакого совета.
— Я даю вам совет: покажите родителям письмо. Они скажут вам то же самое, что и я. Сделать ничего нельзя — только ждать, пока закончится война. Тогда вы сможете послать за девочкой.
— И сколько, вы думаете, эта война продлится? Он промолчал.
— Кроме того, — продолжала я, — вы советуете мне бросить девочку одну. Откуда я знаю, что с ней может случиться?
— Насколько я знаю, у нее был знатный отец, а у него есть друзья.
— Ничего вы не понимаете! Все так таинственно! Это, наверное, чума всему виной или еще что-то. Моя сестра, такая молодая, сильная, ей еще бы долго жить, а она пишет мне это предсмертное письмо. Она просит меня позаботиться о ребенке, и вы предлагаете смотреть на это сквозь пальцы?
— Я предлагаю вам ждать, вести себя разумно и учитывать все трудности.
— Если бы каждый учитывал все трудности, встающие на его пути, никто бы ничего не достиг.
Я поднялась со стула, дрожа от гнева, вышла из дома и направилась туда, где меня ждал Томтит. Я чувствовала себя глубоко несчастной, я возлагала на Джереми больше надежд, чем сама себе представляла.
Когда я садилась на лошадь, то заметила, что он вышел из дома вслед за мной.
— Погодите минутку! — окликнул он. — Вернитесь!
— Нам больше не о чем говорить! — ответила я.
— Вы слишком торопитесь, вернитесь! Я не договорил.
Я вернулась, огромное облегчение охватило меня. Я взглянула на него, зная, что глаза мои блестят от слез. Грэнтхорн отвернулся, расстроенный моим видом, затем отвел меня в гостиную, где мы сели друг против друга.
— Это возможно, — заявил он. Я радостно стиснула руки.
— Это безумно опасно, — продолжал он, — но возможно. А теперь, прошу вас, оставайтесь спокойной. Как вы намереваетесь найти человека, который бы вас переправил во Францию? Это первое препятствие.
— Не знаю. Навела бы справки… Ведь есть люди, которые владеют лодками, кораблями…
— Моя дорогая Дамарис, никто не ходит среди владельцев лодок и не расспрашивает, как бы попасть на вражескую территорию. Как вы думаете, что сейчас творится, учитывая недавний рейд якобитов? Но я знаю одного человека…
— О, благодарю вас, спасибо…
— Но учтите, не знаю, согласится ли он… К нему надо подходить с особой осторожностью.
— И вы можете найти к нему подход? Он заколебался:
— Возможно.
— Это будет дорого стоить, но я готова заплатить. У меня много ценных вещей, я могла бы продать их.
— Это потребует еще времени. Меня охватило разочарование.
— Вы мне потом отдадите долг.
Я была так счастлива, что ничего не могла с собой поделать. Я наклонилась вперед, схватила его руку и прижалась к ней губами. Нахмурившись, Грэнтхорн отдернул ее.
— О, прошу прощения! — воскликнула я. — Но вы так добры! Умоляю… продолжайте. Видите ли, я очень люблю эту девочку и места себе не нахожу при мысли, что может случиться с ней.
— Ничего, — ворчливо сказал он. — Я могу дать вам письма к моим друзьям, которые бы приняли вас, как только бы вы оказались во Франции. Вы говорите по-французски?
— Немного, — ответила я.
— Немного вам не поможет. В вас сразу признают англичанку, стоит вам только ступить на их землю, — Он пожал плечами.
— Я знаю, вы считаете это безумием, но это дитя нуждается во мне, это моя племянница. Я люблю эту девочку, и ради ребенка на такое должен пойти всякий.
— Вы понимаете, что ввязываетесь в опасное дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Моя идея состояла в том, что я сама отправлюсь во Францию и привезу Клариссу домой. Но как будто какие-то голоса насмехались надо мной — мой собственный голос: «Ты… инвалид… ты быстро устаешь… ты, которая никогда не испытывала никакой тяги к приключениям… всегда выбирающая общедоступные пути… и ты планируешь такое приключение? Это смешно, хуже — это сумасшествие!»
Но все равно я не могла отказаться от своей задумки. Она взволновала меня, и, что было гораздо более странно и явилось настоящим чудом, я чувствовала, как во мне прибывают силы. И с наступлением дня я уже не твердила себе, что это невозможно, но задавалась вопросом, как это сделать?
Женщина, путешествующая по Франции, не привлечет к себе особого внимания. Я могла бы нанять лошадей и грумов Париж — большой город, а в больших городах спрятаться легче, чем где-либо. Я поеду в тот дом в Париже, у меня есть адрес. Какой радостью будет вновь увидеть девочку!
После того как я подружилась с ней, я впервые почувствовала, что иду на поправку. Она снова вселила в меня желание жить. Так случилось и теперь, когда передо мной раскинулся этот труднейший по своему исполнению план я ощущала, что с каждой минутой все больше и больше оживаю.
Но как… как..? Я знала, если я решусь посоветоваться с отцом, он возьмет все на себя, а мать с ума сойдет от беспокойства. «Мы должны тщательно обдумать, что можем сделать, чтобы вернуть ее», — скажет она, затем последуют долгие споры, а потом может оказаться слишком поздно. Что-то говорило мне, что я одна должна поехать за Карлоттой во Францию.
Весь день и всю следующую ночь я обдумывала свой план. Возникали новые вопросы, но наутро я поднялась, чувствуя себя свежей и бодрой, несмотря на бессонную ночь. Я приняла решение, лишь один человек может меня понять, и он хорошо знаком с Францией. Я расскажу ему о моем плане. Сначала он рассмеется, но только сначала, а если выслушает до конца, я уверена, он поймет. И еще в одном я была твердо убеждена: если он сможет понять меня, он поможет.
Я поехала к Джереми Грэнтхорну.
Все было так, как я себе и представляла. Он был полон иронии:
— Это сумасшествие! Вы… едете во Францию? Даже если бы вы были абсолютно здоровы, и то это было бы невозможно. С чего вы начнете, поделитесь со мной?
— Я найду кого-нибудь, кто бы доставил меня во Францию.
— Каким образом?
— Я найму корабль.
— У кого?
— Это я еще должна выяснить.
— Вы понимаете, что между нашей страной и Францией идет война?
— Во Франции боев нет.
— Здесь вы правы, но, как вы думаете, примут англичанку во Франции?
— А я и не собираюсь ходить на приемы, я поеду прямо в Париж… и найду этот дом.
— Вы говорите, словно дитя малое. То, что вы предлагаете, абсолютно невыполнимо, вы же ничего не знаете.
Грэнтхорн наградил меня презрительным, взглядом.
— Я подумала, что вы, может, посоветуете мне что-нибудь? Вы знаете Францию, вы жили там…
— А я и даю вам совет — забудьте об этом! Покажите письмо своему отцу, вам сразу надо было это сделать. А где тот человек, что доставил вам письмо?
— Он уехал.
— Вам надо было задержать его. Вы могли бы уехать вместе с ним. Конечно, это тоже было бы чистым безумием, но, насколько я понимаю, здесь здравым смыслом и не пахнет.
— А насколько я понимаю, вы не собираетесь давать мне никакого совета.
— Я даю вам совет: покажите родителям письмо. Они скажут вам то же самое, что и я. Сделать ничего нельзя — только ждать, пока закончится война. Тогда вы сможете послать за девочкой.
— И сколько, вы думаете, эта война продлится? Он промолчал.
— Кроме того, — продолжала я, — вы советуете мне бросить девочку одну. Откуда я знаю, что с ней может случиться?
— Насколько я знаю, у нее был знатный отец, а у него есть друзья.
— Ничего вы не понимаете! Все так таинственно! Это, наверное, чума всему виной или еще что-то. Моя сестра, такая молодая, сильная, ей еще бы долго жить, а она пишет мне это предсмертное письмо. Она просит меня позаботиться о ребенке, и вы предлагаете смотреть на это сквозь пальцы?
— Я предлагаю вам ждать, вести себя разумно и учитывать все трудности.
— Если бы каждый учитывал все трудности, встающие на его пути, никто бы ничего не достиг.
Я поднялась со стула, дрожа от гнева, вышла из дома и направилась туда, где меня ждал Томтит. Я чувствовала себя глубоко несчастной, я возлагала на Джереми больше надежд, чем сама себе представляла.
Когда я садилась на лошадь, то заметила, что он вышел из дома вслед за мной.
— Погодите минутку! — окликнул он. — Вернитесь!
— Нам больше не о чем говорить! — ответила я.
— Вы слишком торопитесь, вернитесь! Я не договорил.
Я вернулась, огромное облегчение охватило меня. Я взглянула на него, зная, что глаза мои блестят от слез. Грэнтхорн отвернулся, расстроенный моим видом, затем отвел меня в гостиную, где мы сели друг против друга.
— Это возможно, — заявил он. Я радостно стиснула руки.
— Это безумно опасно, — продолжал он, — но возможно. А теперь, прошу вас, оставайтесь спокойной. Как вы намереваетесь найти человека, который бы вас переправил во Францию? Это первое препятствие.
— Не знаю. Навела бы справки… Ведь есть люди, которые владеют лодками, кораблями…
— Моя дорогая Дамарис, никто не ходит среди владельцев лодок и не расспрашивает, как бы попасть на вражескую территорию. Как вы думаете, что сейчас творится, учитывая недавний рейд якобитов? Но я знаю одного человека…
— О, благодарю вас, спасибо…
— Но учтите, не знаю, согласится ли он… К нему надо подходить с особой осторожностью.
— И вы можете найти к нему подход? Он заколебался:
— Возможно.
— Это будет дорого стоить, но я готова заплатить. У меня много ценных вещей, я могла бы продать их.
— Это потребует еще времени. Меня охватило разочарование.
— Вы мне потом отдадите долг.
Я была так счастлива, что ничего не могла с собой поделать. Я наклонилась вперед, схватила его руку и прижалась к ней губами. Нахмурившись, Грэнтхорн отдернул ее.
— О, прошу прощения! — воскликнула я. — Но вы так добры! Умоляю… продолжайте. Видите ли, я очень люблю эту девочку и места себе не нахожу при мысли, что может случиться с ней.
— Ничего, — ворчливо сказал он. — Я могу дать вам письма к моим друзьям, которые бы приняли вас, как только бы вы оказались во Франции. Вы говорите по-французски?
— Немного, — ответила я.
— Немного вам не поможет. В вас сразу признают англичанку, стоит вам только ступить на их землю, — Он пожал плечами.
— Я знаю, вы считаете это безумием, но это дитя нуждается во мне, это моя племянница. Я люблю эту девочку, и ради ребенка на такое должен пойти всякий.
— Вы понимаете, что ввязываетесь в опасное дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92