— сказала она.
Это было правдой. Когда я взглянула на свое отражение в зеркале, у меня перехватило дыхание.
— Кто бы мог поверить, что можно так измениться?!
— Еще несколько штрихов здесь и здесь, моя дорогая. Мы учились этому в театре.
Когда я увидела Мэтью, мы уставились друг на друга, потом рассмеялись. Он тоже стал совсем другим.
Он стоял передо мной в желтом плоеном воротнике и в пышных бриджах, которые были так широки, что мешали ему при ходьбе. На нем были вышитый камзол и чулки с подвязками у колен, демонстрирующие хорошей формы икры, а также маленькая бархатная шляпа с великолепным пером, ниспадающим на поля. Самым замечательным предметом его туалета был плащ: бархатный, украшенный сверкающими красными камнями и массивными поддельными алмазами, очень изящный, прекрасно подходивший к его костюму.
Мэтью казался совсем другим человеком. Мне было приятно видеть его без парика. Жаль, что в наше время мода предписывала носить парик.
Он выглядел более юным, несмотря на изысканный костюм и покрой бридж, которые делали его походку величавой.
Мэтью с серьезным видом поклонился мне.
— Смею заметить, — сказал он, — что Ваше Величество выглядит очень грозно.
— Это первый случай в моей жизни, — ответила я. Перед ужином были танцы. Элизабет Пилкингтон была прекрасным организатором и знала, как все устроить. Она пригласила именно столько гостей, сколько нужно. Кроме членов моей семьи, было несколько соседских семей.
Весь вечер я и Мэтью были вместе.
— Никто не будет танцевать с нами, — проворчал Мэтью, — я чувствую себя неловко, а ты?
— И я тоже, — ответила я.
Но все восхищались нашими костюмами и говорили, что с нетерпением ждут шарад, которые должны были стать «гвоздем программы» этого вечера.
Никогда прежде я не получала такого удовольствия от вечеринок. Мне хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался, хотя и немного беспокоилась о том, как мне удастся сыграть свою роль в шарадах.
— У тебя все будет прекрасно, — говорил Мэтью. — В любом случае это только игра. Во время танцев он сказал мне:
— Ты мне все больше и больше нравишься, Дамарис.
Я молчала. Сердце мое сильно стучало. Мне казалось, что в один из таких вечеров он скажет мне о нашем будущем.
— Ах, Дамарис, — сказал он, — как жаль, что ты еще так молода!
— Мне так не кажется. Это только вопрос времени…
Мэтью засмеялся:
— Да, это дело поправимое, не правда ли? Он похлопал меня по руке и сменил тему разговора.
— Благодарение Богу, — сказал он, — нам не придется говорить наши роли. Я никогда не мог запомнить слова: боюсь, что я не унаследовал талант матери.
— Елизавету следовало бы играть твоей маме: она бы сыграла ее великолепно.
— Нет, она хотела, чтобы это сделала ты. Кроме того, на ней лежат обязанности хозяйки дома.
Я была уверена в том, что он был близок к тому, чтобы сделать мне предложение. О, как мне хотелось, чтобы это произошло!
Конечно, нам пришлось бы некоторое время подождать. Любой сказал бы, что я слишком молода для брака. Мне пришлось бы ждать до шестнадцати лет, это больше, чем год. Ну, это не так плохо, я была бы обручена с Мэтью Если бы я знала, что мы через какое-то время поженимся, я могла бы ждать и быть счастливой.
Мэтью проводил меня на ужин, но я не замечала того, что ела. Я была слишком взволнована. Вино было холодным, освежающим, но я с нетерпением ждала своего выступления в роли королевы.
Наконец, этот момент настал.
Элизабет объявила гостям, что теперь мы будем смотреть шарады и публика должна отгадать слова, которые мы изображаем.
Ужинали мы в комнатах, которые выходили в зал, а само представление должно было состояться в зале.
В одном конце зала было возвышение, часть которого была закрыта занавесом Первые шарады прошли очень хорошо, потом наступила наша очередь. Мы с Мэтью ждали за занавесом. Занавес должны раздвинуть, и с одной стороны помоста буду стоять я в своем пышном наряде, а с другой — Мэтью. У каждого из нас было двое слуг, тоже одетых в костюмы елизаветинских времен.
Раздались аплодисменты, и мы начали нашу шараду. Я старалась изобразить величественные манеры королевы, а Мэтью — самого галантного из придворных, Уолтера Релея.
Это была короткая сцена. Следующая должна быть длиннее. Я взглянула на Мэтью. Он улыбнулся мне, снял шляпу и низко поклонился. Я сделала шаг вперед и посмотрела в пол, стараясь изобразить неудовольствие, как учила меня Элизабет. Я отшатнулась назад, Мэтью снял свой плащ, расстелил его на полу, и я прошла по нему.
Я взглянула на него с благодарностью. Он поклонился. Плащ остался на полу. Я взяла Мэтью под руку, и занавес упал, Раздались громкие аплодисменты. Занавес вновь был поднят.
— Поклонитесь! Вместе, — сказала Элизабет, стоявшая сбоку от сцены.
Так мы и стояли, смущенные, пока зрители аплодировали.
Занавес вновь был опущен, и на помост поставили небольшой столик. На мне был темный головной убор, украшенный жемчугом, причем часть жемчужин спускалась на лоб. Я накинула на плечи черный плащ и села за столик. Мэтью снял шляпу и надел парик с, черными буклями. Просто удивительно, как сильно при этом изменилось его лицо.
Он сидел у моих ног, а наши помощники, участвовавшие в сцене с плащом, теперь сидели за столом.
Мэтью перебирал струны лютни и с обожанием смотрел на меня, и это очень меня волновало.
Так продолжалось несколько минут. Затем на помост вступили бывшие слуги Релея, теперь превратившиеся во врагов Риццо. Они набросились на Мэтью. Один из них держал кинжал и изображал, что собирается вонзить его в сердце Мэтью.
Он выглядел таким свирепым, что на мгновение я в самом деле испугалась.
Потом Мэтью очень правдоподобно покатился по полу, и занавес упал.
Публика неистово аплодировала. Занавес был поднят, и Мэтью встал.
— Поклонитесь! — прошипела Элизабет. Потом мы стояли на краю помоста, держась за руки. Неожиданно раздался лай. Все оглянулись. В зал вбежала Бэлл.
Она прыгнула на помост, по-видимому, очень довольная собой. Тогда мы увидели, что она что-то принесла в зубах. Она чуть ли не с благоговением положила этот предмет у ног Мэтью.
— Что такое? — воскликнула Элизабет, выступая вперед.
Она собралась взять этот предмет в руки, но отшатнулась.
Подошел мой отец. Он встал на колени. Бэлл следила за ним, склонив голову и радостно махая хвостом.
— Это похоже на старый башмак, — произнес отец, и я заметила, что он побледнел.
— Это и правда старый башмак… — вымолвила Элизабет. — Где ты его нашла, Бэлл?
Я лежала в постели, вспоминая о минувшем вечере. Было так весело! Я была уверена, что Мэтью собирался что-то сказать мне… что-то о нашем будущем. — Но он так ничего и не сказал, а с того момента, когда вбежала собака, атмосфера изменилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Это было правдой. Когда я взглянула на свое отражение в зеркале, у меня перехватило дыхание.
— Кто бы мог поверить, что можно так измениться?!
— Еще несколько штрихов здесь и здесь, моя дорогая. Мы учились этому в театре.
Когда я увидела Мэтью, мы уставились друг на друга, потом рассмеялись. Он тоже стал совсем другим.
Он стоял передо мной в желтом плоеном воротнике и в пышных бриджах, которые были так широки, что мешали ему при ходьбе. На нем были вышитый камзол и чулки с подвязками у колен, демонстрирующие хорошей формы икры, а также маленькая бархатная шляпа с великолепным пером, ниспадающим на поля. Самым замечательным предметом его туалета был плащ: бархатный, украшенный сверкающими красными камнями и массивными поддельными алмазами, очень изящный, прекрасно подходивший к его костюму.
Мэтью казался совсем другим человеком. Мне было приятно видеть его без парика. Жаль, что в наше время мода предписывала носить парик.
Он выглядел более юным, несмотря на изысканный костюм и покрой бридж, которые делали его походку величавой.
Мэтью с серьезным видом поклонился мне.
— Смею заметить, — сказал он, — что Ваше Величество выглядит очень грозно.
— Это первый случай в моей жизни, — ответила я. Перед ужином были танцы. Элизабет Пилкингтон была прекрасным организатором и знала, как все устроить. Она пригласила именно столько гостей, сколько нужно. Кроме членов моей семьи, было несколько соседских семей.
Весь вечер я и Мэтью были вместе.
— Никто не будет танцевать с нами, — проворчал Мэтью, — я чувствую себя неловко, а ты?
— И я тоже, — ответила я.
Но все восхищались нашими костюмами и говорили, что с нетерпением ждут шарад, которые должны были стать «гвоздем программы» этого вечера.
Никогда прежде я не получала такого удовольствия от вечеринок. Мне хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался, хотя и немного беспокоилась о том, как мне удастся сыграть свою роль в шарадах.
— У тебя все будет прекрасно, — говорил Мэтью. — В любом случае это только игра. Во время танцев он сказал мне:
— Ты мне все больше и больше нравишься, Дамарис.
Я молчала. Сердце мое сильно стучало. Мне казалось, что в один из таких вечеров он скажет мне о нашем будущем.
— Ах, Дамарис, — сказал он, — как жаль, что ты еще так молода!
— Мне так не кажется. Это только вопрос времени…
Мэтью засмеялся:
— Да, это дело поправимое, не правда ли? Он похлопал меня по руке и сменил тему разговора.
— Благодарение Богу, — сказал он, — нам не придется говорить наши роли. Я никогда не мог запомнить слова: боюсь, что я не унаследовал талант матери.
— Елизавету следовало бы играть твоей маме: она бы сыграла ее великолепно.
— Нет, она хотела, чтобы это сделала ты. Кроме того, на ней лежат обязанности хозяйки дома.
Я была уверена в том, что он был близок к тому, чтобы сделать мне предложение. О, как мне хотелось, чтобы это произошло!
Конечно, нам пришлось бы некоторое время подождать. Любой сказал бы, что я слишком молода для брака. Мне пришлось бы ждать до шестнадцати лет, это больше, чем год. Ну, это не так плохо, я была бы обручена с Мэтью Если бы я знала, что мы через какое-то время поженимся, я могла бы ждать и быть счастливой.
Мэтью проводил меня на ужин, но я не замечала того, что ела. Я была слишком взволнована. Вино было холодным, освежающим, но я с нетерпением ждала своего выступления в роли королевы.
Наконец, этот момент настал.
Элизабет объявила гостям, что теперь мы будем смотреть шарады и публика должна отгадать слова, которые мы изображаем.
Ужинали мы в комнатах, которые выходили в зал, а само представление должно было состояться в зале.
В одном конце зала было возвышение, часть которого была закрыта занавесом Первые шарады прошли очень хорошо, потом наступила наша очередь. Мы с Мэтью ждали за занавесом. Занавес должны раздвинуть, и с одной стороны помоста буду стоять я в своем пышном наряде, а с другой — Мэтью. У каждого из нас было двое слуг, тоже одетых в костюмы елизаветинских времен.
Раздались аплодисменты, и мы начали нашу шараду. Я старалась изобразить величественные манеры королевы, а Мэтью — самого галантного из придворных, Уолтера Релея.
Это была короткая сцена. Следующая должна быть длиннее. Я взглянула на Мэтью. Он улыбнулся мне, снял шляпу и низко поклонился. Я сделала шаг вперед и посмотрела в пол, стараясь изобразить неудовольствие, как учила меня Элизабет. Я отшатнулась назад, Мэтью снял свой плащ, расстелил его на полу, и я прошла по нему.
Я взглянула на него с благодарностью. Он поклонился. Плащ остался на полу. Я взяла Мэтью под руку, и занавес упал, Раздались громкие аплодисменты. Занавес вновь был поднят.
— Поклонитесь! Вместе, — сказала Элизабет, стоявшая сбоку от сцены.
Так мы и стояли, смущенные, пока зрители аплодировали.
Занавес вновь был опущен, и на помост поставили небольшой столик. На мне был темный головной убор, украшенный жемчугом, причем часть жемчужин спускалась на лоб. Я накинула на плечи черный плащ и села за столик. Мэтью снял шляпу и надел парик с, черными буклями. Просто удивительно, как сильно при этом изменилось его лицо.
Он сидел у моих ног, а наши помощники, участвовавшие в сцене с плащом, теперь сидели за столом.
Мэтью перебирал струны лютни и с обожанием смотрел на меня, и это очень меня волновало.
Так продолжалось несколько минут. Затем на помост вступили бывшие слуги Релея, теперь превратившиеся во врагов Риццо. Они набросились на Мэтью. Один из них держал кинжал и изображал, что собирается вонзить его в сердце Мэтью.
Он выглядел таким свирепым, что на мгновение я в самом деле испугалась.
Потом Мэтью очень правдоподобно покатился по полу, и занавес упал.
Публика неистово аплодировала. Занавес был поднят, и Мэтью встал.
— Поклонитесь! — прошипела Элизабет. Потом мы стояли на краю помоста, держась за руки. Неожиданно раздался лай. Все оглянулись. В зал вбежала Бэлл.
Она прыгнула на помост, по-видимому, очень довольная собой. Тогда мы увидели, что она что-то принесла в зубах. Она чуть ли не с благоговением положила этот предмет у ног Мэтью.
— Что такое? — воскликнула Элизабет, выступая вперед.
Она собралась взять этот предмет в руки, но отшатнулась.
Подошел мой отец. Он встал на колени. Бэлл следила за ним, склонив голову и радостно махая хвостом.
— Это похоже на старый башмак, — произнес отец, и я заметила, что он побледнел.
— Это и правда старый башмак… — вымолвила Элизабет. — Где ты его нашла, Бэлл?
Я лежала в постели, вспоминая о минувшем вечере. Было так весело! Я была уверена, что Мэтью собирался что-то сказать мне… что-то о нашем будущем. — Но он так ничего и не сказал, а с того момента, когда вбежала собака, атмосфера изменилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92