Говорили, Красавчик, принц Чарли, некогда сбежал от своих тюремщиков по потайному ходу в Касл-Роке. Шона знала о существовании второго входа в хозяйские покои замка — Дэвид однажды в насмешку пригласил ее к себе.
Вот она и пришла — когда понадобилось.
Поднявшись, он набросил бархатный халат, висевший на крюке у двери, и поплотнее завернулся в него, не заботясь об остальной одежде. Если Шона явилась к нему полунагой, то и он не собирался быть при параде во время переговоров в конюшне. Неужели она будет просить, умолять и взывать к его милосердию? Ей следовало придумать что-нибудь получше, раздраженно решил Дэвид, скажем, прийти к нему открыто и попросить снять обвинения с ее кузена. Но если уж эта женщина настолько уверена в могуществе своих чар, пусть поступает как ей угодно. Когда она раскроет карты, он объяснит ей, что никогда не собирался подавать в суд на молодого Алистера.
Конюшня, о которой упомянула Шона, находилась за стенами замка. Это было массивное длинное строение, крытое соломой. В одном конце помещалась каморка — прежнее обиталище конюха. В правом дальнем углу ее находился деревянный топчан, левый угол был завален сеном, а стол с конторскими книгами занимал почти все оставшееся пространство.
Небольшой фонарь отбрасывал причудливые танцующие тени на стены, потолок, пол и даже на шелковистую ткань полупрозрачного одеяния девушки. Она ждала Дэвида у стола. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Шона подготовилась к свиданию. На столе стоял серебряный поднос с двумя бокалами, наполненными вином. Шона протянула Дэвиду один из бокалов, он принял его и замер в ожидании, не желая ободрять ее ни единым словом.
— Это отличное вино, — произнесла она. Дэвиду показалось, что девушка сердита, но вместе с тем не желает выдавать своих истинных чувств. Или причин, вызвавших их.
Он кивнул.
— Ближе к делу, Шона. Или ты разбудила меня среди ночи, только чтобы угостить вином?
— Ты знаешь, почему я это сделала. Не надо преследовать Алистера.
— Почему бы и нет? Этого вороватого юнца давно пора проучить.
Она отпила большой глоток вина. Дэвид почувствовал, какая внутри ее происходит борьба. Ему вдруг стало жалко Шону. Если бы ее присутствие не так раздражало, Дэвид поддался бы желанию нежно обнять ее и утешить. Девушка была прекрасна. Ее хотелось сравнить с чистым пламенем, с бурей, в которой есть свое грозное очарование.
Она была почти так же беспечна, как и молодой Алистер, но при этом искренне гордилась принадлежностью роду Мак-Гиннисов и была безгранично преданна своей семье. Она обладала твердым, несгибаемым характером, который смягчала только любовь к детям и беспомощным детенышам животных. Поддаваться Шоне слишком опасно: она хорошо сознавала свою власть над всеми, кто окружал ее.
Поставив свой бокал на стол, она прижала бокал Дэвида к его губам, принуждая сделать глоток. Он отпил вина — оно оказалось густым, терпким, со странным привкусом, из тех, которые Дэвид недолюбливал. Неужели Шона обшарила винные погреба замка Мак-Гиннисов, чтобы найти особую бутылку крепкого бургундского?
Если она задумала напоить его, ей предстояла нелегкая задача. Как странно! Обычно мужчины соблазняют хорошеньких девиц, заставляя их поддаться воздействию дурманящего напитка. Может, она пыталась победить собственную неуверенность? Сама Шона пила вино, точно воду, не спуская глаз с Дэвида. Затем она потянулась, отняла у него бокал и поставила рядом со своим. Подняв руки, она приложила ладони к его щекам, затем уронила их к вороту халата и дразняще коснулась шеи Дэвида кончиками пальцев.
Он давно знал, как она прекрасна. И желанна. Но даже не подозревал, что способно сделать с ним такое недвусмысленное прикосновение. Его захлестнул жар. Мышцы сжала судорога. Усилием воли он сдержал трепет, вызванный в нем движениями ее пальцев. Но если бы она встала поближе…
— Ты не должен преследовать Алистера.
— Это еще почему?
— Потому что он молод и глуп, — прошептала она.
— И это все? — хрипло удивился Дэвид. — И только из-за этого я должен отказаться от обвинений? Что же я получу взамен своего великодушия?
— Я позвала тебя сюда как раз затем, чтобы поговорить об этом, — напомнила Шона.
Отвратительная мысль внезапно осенила его. Дэвид потянулся за спину Шоны и поменял местами бокалы, а потом протянул ей один и оставил себе второй.
— Понятно. Мы заключаем сделку. Я что-то отдаю и что-то получаю. Сделка, скрепленная вином.
— К чему эта ненависть?
— А к чему такое нелепое лицемерие? Ты явилась ко мне в комнату полунагой. Ты предложила сделку. Да, сделку, — повторил он, отпивая вино.
— Ублюдок! — прошипела она, но тут же поняла: Дэвид услышал ее. Он наблюдал, как она быстро подносит бокал к губам, отпивая глоток.
Она с трудом сдерживала волнение, стараясь немного потянуть время. Дэвид отобрал у Шоны бокал и отставил его вместе со своим. Если она что-нибудь подсыпала в вино, снадобье подействует на нее раньше, чем на него. Пришло время перейти к делу.
— Итак, сделка, леди Мак-Гиннис. Что же ты можешь предложить?
— Я выйду за тебя замуж, — выпалила она.
Дэвид звучно расхохотался. Он видел, как оскорбил Шону этот смех. Очевидно, гордость пересилила рассудок, и она занесла руку для удара. Дэвид схватил ее за запястье прежде, чем удар был нанесен, но не сумел остановить яростно выплеснувшиеся из ее уст слова:
— Дэвид Даглас, как ты смеешь!
— Шона Мак-Гиннис, мои владения гораздо больше и богаче твоих. Мне предлагали в жены дочерей графов, герцогов, баснословно богатых купцов и даже прелестных наследниц индейского вождя. Я женюсь не ради сделки.
«Какой бы соблазнительной ты ни казалась», — мысленно добавил он, поворачиваясь, чтобы выйти из конюшни.
В гневе Шона остановила Дэвида, схватив за плечо. Он застыл на месте, не поворачиваясь к ней лицом.
— Нет, ты не уйдешь, Дэвид! — негромко заявила она. Она не видела, как улыбка тронула его губы, но голос прозвучал сурово и нетерпеливо:
— Ты можешь предложить что-нибудь другое?
Дэвид испытал досаду на то, что так невнятно выговорил эти слова. Он заморгал, вдруг почувствовав, как земля поплыла под ногами. Но тут заговорила Шона.
— Я… — начала она, и Дэвид представил себе, как Шона покусывает губы, пытаясь сдержать гордость и гнев. — Я… черт побери, я предлагаю тебе все, что ты можешь пожелать. Брак ни к чему. Я могу… не может быть, чтобы ты был равнодушен ко мне!
Так оно и есть. Даже стоя к Шоне спиной, он чувствовал: она находится совсем близко, почти касается его грудью. От ее волос исходил чистый, кружащий голову аромат цветов; ее кожа благоухала сиренью. Раздираемый гневом и желанием, он повернулся и схватил ее за плечи, привлекая к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Вот она и пришла — когда понадобилось.
Поднявшись, он набросил бархатный халат, висевший на крюке у двери, и поплотнее завернулся в него, не заботясь об остальной одежде. Если Шона явилась к нему полунагой, то и он не собирался быть при параде во время переговоров в конюшне. Неужели она будет просить, умолять и взывать к его милосердию? Ей следовало придумать что-нибудь получше, раздраженно решил Дэвид, скажем, прийти к нему открыто и попросить снять обвинения с ее кузена. Но если уж эта женщина настолько уверена в могуществе своих чар, пусть поступает как ей угодно. Когда она раскроет карты, он объяснит ей, что никогда не собирался подавать в суд на молодого Алистера.
Конюшня, о которой упомянула Шона, находилась за стенами замка. Это было массивное длинное строение, крытое соломой. В одном конце помещалась каморка — прежнее обиталище конюха. В правом дальнем углу ее находился деревянный топчан, левый угол был завален сеном, а стол с конторскими книгами занимал почти все оставшееся пространство.
Небольшой фонарь отбрасывал причудливые танцующие тени на стены, потолок, пол и даже на шелковистую ткань полупрозрачного одеяния девушки. Она ждала Дэвида у стола. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Шона подготовилась к свиданию. На столе стоял серебряный поднос с двумя бокалами, наполненными вином. Шона протянула Дэвиду один из бокалов, он принял его и замер в ожидании, не желая ободрять ее ни единым словом.
— Это отличное вино, — произнесла она. Дэвиду показалось, что девушка сердита, но вместе с тем не желает выдавать своих истинных чувств. Или причин, вызвавших их.
Он кивнул.
— Ближе к делу, Шона. Или ты разбудила меня среди ночи, только чтобы угостить вином?
— Ты знаешь, почему я это сделала. Не надо преследовать Алистера.
— Почему бы и нет? Этого вороватого юнца давно пора проучить.
Она отпила большой глоток вина. Дэвид почувствовал, какая внутри ее происходит борьба. Ему вдруг стало жалко Шону. Если бы ее присутствие не так раздражало, Дэвид поддался бы желанию нежно обнять ее и утешить. Девушка была прекрасна. Ее хотелось сравнить с чистым пламенем, с бурей, в которой есть свое грозное очарование.
Она была почти так же беспечна, как и молодой Алистер, но при этом искренне гордилась принадлежностью роду Мак-Гиннисов и была безгранично преданна своей семье. Она обладала твердым, несгибаемым характером, который смягчала только любовь к детям и беспомощным детенышам животных. Поддаваться Шоне слишком опасно: она хорошо сознавала свою власть над всеми, кто окружал ее.
Поставив свой бокал на стол, она прижала бокал Дэвида к его губам, принуждая сделать глоток. Он отпил вина — оно оказалось густым, терпким, со странным привкусом, из тех, которые Дэвид недолюбливал. Неужели Шона обшарила винные погреба замка Мак-Гиннисов, чтобы найти особую бутылку крепкого бургундского?
Если она задумала напоить его, ей предстояла нелегкая задача. Как странно! Обычно мужчины соблазняют хорошеньких девиц, заставляя их поддаться воздействию дурманящего напитка. Может, она пыталась победить собственную неуверенность? Сама Шона пила вино, точно воду, не спуская глаз с Дэвида. Затем она потянулась, отняла у него бокал и поставила рядом со своим. Подняв руки, она приложила ладони к его щекам, затем уронила их к вороту халата и дразняще коснулась шеи Дэвида кончиками пальцев.
Он давно знал, как она прекрасна. И желанна. Но даже не подозревал, что способно сделать с ним такое недвусмысленное прикосновение. Его захлестнул жар. Мышцы сжала судорога. Усилием воли он сдержал трепет, вызванный в нем движениями ее пальцев. Но если бы она встала поближе…
— Ты не должен преследовать Алистера.
— Это еще почему?
— Потому что он молод и глуп, — прошептала она.
— И это все? — хрипло удивился Дэвид. — И только из-за этого я должен отказаться от обвинений? Что же я получу взамен своего великодушия?
— Я позвала тебя сюда как раз затем, чтобы поговорить об этом, — напомнила Шона.
Отвратительная мысль внезапно осенила его. Дэвид потянулся за спину Шоны и поменял местами бокалы, а потом протянул ей один и оставил себе второй.
— Понятно. Мы заключаем сделку. Я что-то отдаю и что-то получаю. Сделка, скрепленная вином.
— К чему эта ненависть?
— А к чему такое нелепое лицемерие? Ты явилась ко мне в комнату полунагой. Ты предложила сделку. Да, сделку, — повторил он, отпивая вино.
— Ублюдок! — прошипела она, но тут же поняла: Дэвид услышал ее. Он наблюдал, как она быстро подносит бокал к губам, отпивая глоток.
Она с трудом сдерживала волнение, стараясь немного потянуть время. Дэвид отобрал у Шоны бокал и отставил его вместе со своим. Если она что-нибудь подсыпала в вино, снадобье подействует на нее раньше, чем на него. Пришло время перейти к делу.
— Итак, сделка, леди Мак-Гиннис. Что же ты можешь предложить?
— Я выйду за тебя замуж, — выпалила она.
Дэвид звучно расхохотался. Он видел, как оскорбил Шону этот смех. Очевидно, гордость пересилила рассудок, и она занесла руку для удара. Дэвид схватил ее за запястье прежде, чем удар был нанесен, но не сумел остановить яростно выплеснувшиеся из ее уст слова:
— Дэвид Даглас, как ты смеешь!
— Шона Мак-Гиннис, мои владения гораздо больше и богаче твоих. Мне предлагали в жены дочерей графов, герцогов, баснословно богатых купцов и даже прелестных наследниц индейского вождя. Я женюсь не ради сделки.
«Какой бы соблазнительной ты ни казалась», — мысленно добавил он, поворачиваясь, чтобы выйти из конюшни.
В гневе Шона остановила Дэвида, схватив за плечо. Он застыл на месте, не поворачиваясь к ней лицом.
— Нет, ты не уйдешь, Дэвид! — негромко заявила она. Она не видела, как улыбка тронула его губы, но голос прозвучал сурово и нетерпеливо:
— Ты можешь предложить что-нибудь другое?
Дэвид испытал досаду на то, что так невнятно выговорил эти слова. Он заморгал, вдруг почувствовав, как земля поплыла под ногами. Но тут заговорила Шона.
— Я… — начала она, и Дэвид представил себе, как Шона покусывает губы, пытаясь сдержать гордость и гнев. — Я… черт побери, я предлагаю тебе все, что ты можешь пожелать. Брак ни к чему. Я могу… не может быть, чтобы ты был равнодушен ко мне!
Так оно и есть. Даже стоя к Шоне спиной, он чувствовал: она находится совсем близко, почти касается его грудью. От ее волос исходил чистый, кружащий голову аромат цветов; ее кожа благоухала сиренью. Раздираемый гневом и желанием, он повернулся и схватил ее за плечи, привлекая к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91