Завязывая перед зеркалом шейный платок, он вдруг услышал стук в дверь. Дэймон напрягая, подумав, что это, должно быть, Элеонора, однако, обернувшись, увидел на пороге Тесс.
Обменявшись приветствиями с Корнби, Тесс прошла мимо слуги и направилась к Дэймону. Заметив его костюм, она радостно улыбнулась.
– Как хорошо, что ты собрался на прогулку. Сегодня чудесное утро, стало значительно теплее после того, как прошла гроза.
Когда Дэймон обернулся, чтобы увидеть ее, она, встав на носочки, быстро чмокнула его в щеку и стала внимательно вглядываться в его лицо.
– Вид у тебя, прямо скажу, неважный, хотя все же не настолько ужасный, как я боялась.
Сама же Тесс, как отметил про себя Дэймон, была свежа и прелестна в бледно-зеленом кашемировом утреннем платье. Дэймон заметил, что ее глаза светились каким-то неестественным блеском, нарушая столь присущее ей состояние спокойствия, что не сулило ничего хорошего.
Смирившись с тем, что придется отвечать на вопросы, виконт велел Корнби идти. Тот, склонившись, взял поднос, чтобы исчезнуть с ним за дверью.
Когда слуга поравнялся с Тесс, она схватила из тарелки оставшуюся нетронутой булочку. А потом, к огромному удивлению Дэймона, уселась на кровать, которую только что застелил Корнби. Странно, Тесс была не из тех, кто пренебрегает правилами хорошего тона. Ну, по крайней мере, хоть дверь оставлена открытой.
Однако Дэймон воздержался от комментариев. Он снова повернулся к зеркалу, чтобы завязать шейный платок.
– Ты пробудил во мне любопытство, кузен, – сказала Тесс, откусывая кусочек булки. – Я-то думала, что ты сегодня будешь брюзжать, но ты не указал мне на дверь, как я того ожидала.
– А следовало бы, – сухо произнес Дэймон. – Вряд ли твое присутствие в мужской спальне можно назвать приличным, даже если ты и приходишься мне кровной родственницей.
– Я знаю. Но поскольку ты намеренно избегаешь со мной встреч, я таким вот способом пытаюсь расстроить твои планы. Я пришла немного расшевелить тебя, мой дорогой кузен. Само собой разумеется, ты имеешь полное право каждый год оплакивать своего горячо любимого брата, Дэймон, однако всему есть предел.
Снова взглянув через плечо на Тесс, Дэймон удивленно вздернул бровь.
– Ты что, читаешь мне лекцию, дорогая? А я-то думал, что ты поймешь меня лучше, чем кто-либо другой.
– Так оно и есть. Однако скажи спасибо, что я не стала надоедать тебе еще вчера в то время, как ты предавался печали.
Это замечание застало Дэймона врасплох. Ведь кто, как не Тесс, способен был понять, какое он испытывал горе по поводу кончины своего брата, поскольку она на собственном опыте познала всю горечь преждевременной смерти родного человека.
– Предавался? – повторил он.
– Да, предавался. Мне не понаслышке знакомо это чувство, Дэймон, последние два года я и сама вела себя подобным образом. Но ты поддержал меня в трудную минуту, когда я потеряла своего возлюбленного, и я тоже хочу поддержать тебя… хотя теперь, когда у тебя появилась Элеонора, ты, возможно, больше не нуждаешься в моих сочувственных речах.
Оставив без внимания ее реплику, Дэймон сказал:
– Я в полном порядке, Тесс. Она слегка кивнула головой.
– Именно так я всегда и говорила себе, даже если это было ложью. – Лицо Тесс стало серьезным. – Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, Дэймон. Смерть близкого человека очень сильно влияет на тебя, даже если ты делаешь вид, что это не так.
– Я не делаю вид.
– Может быть. Однако у меня складывается впечатление, что тебе нравится заниматься самобичеванием. Каким бы нелогичным это ни казалось, ты не можешь не винить себя за то, что продолжаешь жить, когда Джошуа умер. Если он не может жить, счастливый и здоровый, то и ты тоже не заслуживаешь этого. Разве не так?
Не отвечая, он крепко сжал губы, что еще больше раззадорило Тесс.
– Ты от всего сердца хотел бы спасти его и чувствуешь ужасную вину из-за того, что тебе не удалось этого сделать.
Дэймон не спорил с ней. Ведь больше всего в жизни он сожалел о том, что не смог спасти своего умирающего брата.
Однако его молчаливое согласие, казалось, только опечалило Тесс.
– Но подумай, Дэймон, а хотел бы Джошуа, чтобы ты перестал радоваться жизни? – И она сама ответила на свой вопрос: – Конечно же, нет. Я была ребенком, когда он умер, но очень хорошо запомнила, что Джошуа любил веселиться. Он любил жизнь. И он бы очень огорчился, узнав, что ты так остро продолжаешь тосковать по нему. Он бы хотел, чтобы ты жил своей жизнью, Дэймон. Что касается меня, именно так я и намерена поступить. Я наконец-то поняла, что нам нужно жить и любить сейчас, в настоящий момент. Чтобы максимально использовать время на земле.
– Итак, ты вдруг стала мыслить как мудрый философ в свои преклонные лета? – растягивая слова, произнес виконт.
– Не совсем. Но я, по крайней мере, признала, что бесполезно оплакивать события, которые я не в силах изменить.
Вместо ответа Дэймон поправил последнюю, замысловатую складку на своем льняном платке.
Наблюдая, как он надевает плащ, Тесс доела булку, а затем снова вставила комментарий:
– Я рада, что у тебя есть кто-то, к кому можно обратиться. Надеюсь, ты объяснил Элеоноре свои чувства?
«Неохотно», – подумал Дэймон. Он не хотел делиться своими чувствами с Эль, потому что они все еще причиняли ему боль. Однако надо сказать, боль, которую он ощущал прошлой ночью, каким-то образом утихла. Сейчас ему было совсем легко.
Дэймон знал, что за это он в долгу перед ней.
Он также прекрасно понимал, что прошлой ночью между ними что-то изменилось. Он просто пока не знал, что с этим делать. Элеоноре удалось помочь ему. Она заставила его принять помощь, от которой он все время упорно отказывался.
Тесс нахмурилась.
– Ваш брак заключен не по любви, я понимаю это, судя по тому, как поспешно была проведена церемония, и по дистанции, которую ты и Элеонора сохраняете последние несколько дней.
От ее замечания виконт почувствовал себя неуютно.
– Нет, это был союз не по любви, – вежливо ответил он. – Однако тебя это не касается, дорогая.
– Конечно же, касается, – запальчиво парировала она. – Ты мой ближайший родственник. И любимый брат. В самую трудную минуту моей жизни ко мне на помощь пришли сестры Лоринг, но твоя поддержка оказалась не сравнимой ни с чем.
Она сделала паузу.
– Я очень хорошо знаю, что ты сейчас испытываешь, Дэймон. Тебя до смерти пугает мысль о сближении с кем-то, ты боишься стать уязвимым и из-за этого снова испытать боль. Поэтому ты отгородился от остального мира, замкнувшись в спасительной скорлупе, оберегая себя от каких-либо эмоций. Ты боишься любого проявления элементарной привязанности. Однако цена, которую приходится платить за вынужденную отчужденность, невероятно высока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96