Необходимая страховка, гарантия того, что Этьен будет сопровождать семью на публичной церемонии празднования дня рождения короля. Статус и положение в обществе были самым важным для Изабель; обе семьи, ее и Этьена, были в близком родстве с Бурбонами и герцогами Орлеанскими. Их семья должна быть напоминанием для других, что Монтеньи и де Век — самые старинные и богатые семьи во Франции.
— Королевский праздник начинается в два, наш собственный прием начнется, наверное, в семь? — Она оставила вопрос открытым.
— Мы что, устраиваем прием? — ему казалось, что они договорились ничего не устраивать.
— Немного близких друзей, небольшой ужин с вином.
В переводе на нормальный язык это означало: пятьдесят или чуть больше человек, являющихся, в сущности, друзьями Изабель, и праздник до утра. Вместо того чтобы спорить с ней по поводу приема, он только спросил:
— Мы едем вместе?
— Да.
— Хорошо, — сказал он, откинувшись на спинку стула. — Чтонибудь еще? — спросил он, видя, что она не уходит. Их беседы давно были сведены к необходимому минимуму. Изабель никогда не оставалась просто для дружеского разговора.
— Жюстен, — сказала она.
— Да? — Он ненавидел ее привычку выдавливать из себя информацию по частям, вместо того чтобы просто изложить факты. И он сразу вспомнил прямую откровенность красивой мадемуазель Блэк. Она всегда говорила то, что думала.
— Я не могу переубедить его.
— По какому поводу, Изабель?
— Вы знаете, как он настойчив.
— Время от времени, как и все мы. В этом все дело?
— Поездка.
— Поездка?
— В Египет. Он все еще настаивает на своей поездке в Египет.
Ну наконецто сказала. Он не мог подавить в себе раздражения.
— Я думаю, мы все это обсудили и согласовали несколько месяцев назад. Жюстен решил попутешествовать, в этом нет ничего ужасного. Египет, собственно говоря, является задворками Франции. Во всех путешествиях останавливаются ненадолго в Египте.
— А что если он повредит себе чтонибудь, или подхватит гадкую болезнь, или свалится и утонет в какойнибудь темной и грязной реке? — Ее совершенное личико выражало отвращение.
— Изабель, Жюстену уже двадцать лет, — спокойно сказал герцог, так как он сам проходил через это бесчисленное количество раз. Всех, кто проживал за пределами главных европейских городов, Изабель воспринимала как полулюдей — разбойники, иностранцы и беглые крестьяне. — Нил не какаято грязная речонка, а колыбель древнейшей цивилизации. Жюстен достаточно взрослый, чтобы путешествовать, где ему вздумается, и у него более чем достаточно средств на это. Он просто оказывает нам любезность, обсуждая с нами свои планы. Так что оставь бедного мальчика в покое.
Она надула губы — выражение, которое часто видела прислуга, когда герцогиня была чемто недовольна. — Вы всегда на стороне детей. Эта ваша родительская слабость, я полагаю, связана с вашими социалистическими наклонностями.
Изабель была роялисткой и рассматривала любую политическую позицию левее монархизма как социалистическую. Этьен был умеренным политиком, даже два срока его пребывания в Сенате много лет назад, когда Республика лихорадочно пыталась найти путь после поражения Франции во франкопрусской войне, ничего не изменили. Он верил в личные права человека, а не в Богом данные, а также полагал, что желания детей заслуживают уважительного отношения.
— Мне очень жаль, — примирительно сказал он, — что вы так это воспринимаете.
Это тоже был старый аргумент. Изабель причисляла любого, кто с ней не был согласен, к своим политическим врагам. Все эти годы герцог старался защитить детей от ее жесткого воспитания.
— Пойми, Изабель, — продолжил герцог, уставший от их постоянных противоречий, — дети выросли. Жюли счастлива в своем браке, имеет ребенка. Жюли и Жюстен — оба получили право на свое имущество два года назад. Мы должны прекратить вмешиваться в их решения.
— Ты хочешь, чтобы Жюстен был похож на тебя, путешествовал по всему миру, как бродяга?
— Я не хочу, чтобы он был похож на меня, — ответил ровным, насколько это было возможно, голосом герцог. Этого он никогда бы не пожелал своему сыну, его мир был слишком безрадостным, пустым. — Я хочу, чтобы у него была некоторая свобода.
Она фыркнула, и он подумал, что это делает ее похожей на кошку.
— Ну, у тебя было достаточно свободы, — тут же вставила она.
Их споры всегда заканчивались одним и тем же — тоже старая традиция.
— Я хочу другой свободы для него, Изабель. Ты, вероятно, не поймешь. А теперь, если мы закончили, я хочу увидеться с Гектором.
Семья его дочери жила в собственных апартаментах, находящихся в саду во внутреннем дворе другого крыла замка де Век.
— Они ушли, — язвительно заявила его жена, довольная тем, что смогла вывести из себя мужа, который проводил слишком много времени с внуком. Он портил мальчика так же, как в свое время испортил Жюстена и Жюли.
— Что ж, в таком случае я иду гулять. Увидимся завтра на празднике. Ты, как всегда, прекрасно выглядишь, Изабель, — ироническивежливо добавил он. Встав, он уперся кончиками пальцев в стол в ожидании ее ухода, чувствуя, как его охватывает привычное удушающее чувство пустоты.
Для верховой езды уже слишком поздно, значит он поедет в клуб.
Празднование дня рождения короля было важным общественным событием сезона в мире старых родословных, новых титулов и водовороте финансов. Высланный из Англии Луи Филипп, наследник трона, известный в роялистских кругах как Филипп VII, был связующим звеном консерваторов любых убеждений: монархистовклерикалов, армии, недовольной республиканцами, бонапартистов. Все надеялись свергнуть Республику, у каждого на то была своя причина. Луи Филипп, все еще утверждающий свое право на трон, через двадцать лет после провозглашения Республики, служил катализатором для этих фракций.
Герцог де Век, политически далекий от реакционного правого крыла, был связан с ними фамильными узами и потому вынужден был присоединиться к ним.
Аделаида уговаривала Дейзи пойти на праздник.
— Если ты никогда не видела наследника, то тебе понравится спектакль. А наряды — это нечто захватывающее! Год назад был создан новый альянс, и коекто из министров мог бы тебе пригодиться.
Дейзи не хотелось идти, она не любила помпезности и зрелищ, даже тех, которые того стоили. Но Аделаида была настойчива.
Дейзи часто посещала Европу, с тех пор как стала жить со своим отцом Хэзэрдом. Путешествия за границу были делом семейным. Из всей семьи она менее всех была склонна принимать участие в жизни блестящего светского общества. Но сегодня уговоры Аделаиды возымели действие, и она согласилась идти на день рождения, надеясь увидеть герцога.
Вдевая в уши серьги с жемчугом в стиле барокко, Дейзи меланхолично думала, что вряд ли разглядит его в таком столпотворении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— Королевский праздник начинается в два, наш собственный прием начнется, наверное, в семь? — Она оставила вопрос открытым.
— Мы что, устраиваем прием? — ему казалось, что они договорились ничего не устраивать.
— Немного близких друзей, небольшой ужин с вином.
В переводе на нормальный язык это означало: пятьдесят или чуть больше человек, являющихся, в сущности, друзьями Изабель, и праздник до утра. Вместо того чтобы спорить с ней по поводу приема, он только спросил:
— Мы едем вместе?
— Да.
— Хорошо, — сказал он, откинувшись на спинку стула. — Чтонибудь еще? — спросил он, видя, что она не уходит. Их беседы давно были сведены к необходимому минимуму. Изабель никогда не оставалась просто для дружеского разговора.
— Жюстен, — сказала она.
— Да? — Он ненавидел ее привычку выдавливать из себя информацию по частям, вместо того чтобы просто изложить факты. И он сразу вспомнил прямую откровенность красивой мадемуазель Блэк. Она всегда говорила то, что думала.
— Я не могу переубедить его.
— По какому поводу, Изабель?
— Вы знаете, как он настойчив.
— Время от времени, как и все мы. В этом все дело?
— Поездка.
— Поездка?
— В Египет. Он все еще настаивает на своей поездке в Египет.
Ну наконецто сказала. Он не мог подавить в себе раздражения.
— Я думаю, мы все это обсудили и согласовали несколько месяцев назад. Жюстен решил попутешествовать, в этом нет ничего ужасного. Египет, собственно говоря, является задворками Франции. Во всех путешествиях останавливаются ненадолго в Египте.
— А что если он повредит себе чтонибудь, или подхватит гадкую болезнь, или свалится и утонет в какойнибудь темной и грязной реке? — Ее совершенное личико выражало отвращение.
— Изабель, Жюстену уже двадцать лет, — спокойно сказал герцог, так как он сам проходил через это бесчисленное количество раз. Всех, кто проживал за пределами главных европейских городов, Изабель воспринимала как полулюдей — разбойники, иностранцы и беглые крестьяне. — Нил не какаято грязная речонка, а колыбель древнейшей цивилизации. Жюстен достаточно взрослый, чтобы путешествовать, где ему вздумается, и у него более чем достаточно средств на это. Он просто оказывает нам любезность, обсуждая с нами свои планы. Так что оставь бедного мальчика в покое.
Она надула губы — выражение, которое часто видела прислуга, когда герцогиня была чемто недовольна. — Вы всегда на стороне детей. Эта ваша родительская слабость, я полагаю, связана с вашими социалистическими наклонностями.
Изабель была роялисткой и рассматривала любую политическую позицию левее монархизма как социалистическую. Этьен был умеренным политиком, даже два срока его пребывания в Сенате много лет назад, когда Республика лихорадочно пыталась найти путь после поражения Франции во франкопрусской войне, ничего не изменили. Он верил в личные права человека, а не в Богом данные, а также полагал, что желания детей заслуживают уважительного отношения.
— Мне очень жаль, — примирительно сказал он, — что вы так это воспринимаете.
Это тоже был старый аргумент. Изабель причисляла любого, кто с ней не был согласен, к своим политическим врагам. Все эти годы герцог старался защитить детей от ее жесткого воспитания.
— Пойми, Изабель, — продолжил герцог, уставший от их постоянных противоречий, — дети выросли. Жюли счастлива в своем браке, имеет ребенка. Жюли и Жюстен — оба получили право на свое имущество два года назад. Мы должны прекратить вмешиваться в их решения.
— Ты хочешь, чтобы Жюстен был похож на тебя, путешествовал по всему миру, как бродяга?
— Я не хочу, чтобы он был похож на меня, — ответил ровным, насколько это было возможно, голосом герцог. Этого он никогда бы не пожелал своему сыну, его мир был слишком безрадостным, пустым. — Я хочу, чтобы у него была некоторая свобода.
Она фыркнула, и он подумал, что это делает ее похожей на кошку.
— Ну, у тебя было достаточно свободы, — тут же вставила она.
Их споры всегда заканчивались одним и тем же — тоже старая традиция.
— Я хочу другой свободы для него, Изабель. Ты, вероятно, не поймешь. А теперь, если мы закончили, я хочу увидеться с Гектором.
Семья его дочери жила в собственных апартаментах, находящихся в саду во внутреннем дворе другого крыла замка де Век.
— Они ушли, — язвительно заявила его жена, довольная тем, что смогла вывести из себя мужа, который проводил слишком много времени с внуком. Он портил мальчика так же, как в свое время испортил Жюстена и Жюли.
— Что ж, в таком случае я иду гулять. Увидимся завтра на празднике. Ты, как всегда, прекрасно выглядишь, Изабель, — ироническивежливо добавил он. Встав, он уперся кончиками пальцев в стол в ожидании ее ухода, чувствуя, как его охватывает привычное удушающее чувство пустоты.
Для верховой езды уже слишком поздно, значит он поедет в клуб.
Празднование дня рождения короля было важным общественным событием сезона в мире старых родословных, новых титулов и водовороте финансов. Высланный из Англии Луи Филипп, наследник трона, известный в роялистских кругах как Филипп VII, был связующим звеном консерваторов любых убеждений: монархистовклерикалов, армии, недовольной республиканцами, бонапартистов. Все надеялись свергнуть Республику, у каждого на то была своя причина. Луи Филипп, все еще утверждающий свое право на трон, через двадцать лет после провозглашения Республики, служил катализатором для этих фракций.
Герцог де Век, политически далекий от реакционного правого крыла, был связан с ними фамильными узами и потому вынужден был присоединиться к ним.
Аделаида уговаривала Дейзи пойти на праздник.
— Если ты никогда не видела наследника, то тебе понравится спектакль. А наряды — это нечто захватывающее! Год назад был создан новый альянс, и коекто из министров мог бы тебе пригодиться.
Дейзи не хотелось идти, она не любила помпезности и зрелищ, даже тех, которые того стоили. Но Аделаида была настойчива.
Дейзи часто посещала Европу, с тех пор как стала жить со своим отцом Хэзэрдом. Путешествия за границу были делом семейным. Из всей семьи она менее всех была склонна принимать участие в жизни блестящего светского общества. Но сегодня уговоры Аделаиды возымели действие, и она согласилась идти на день рождения, надеясь увидеть герцога.
Вдевая в уши серьги с жемчугом в стиле барокко, Дейзи меланхолично думала, что вряд ли разглядит его в таком столпотворении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106