И избавьтесь, наконец, от крыс! По-моему, это все не так уж сложно.
– Несложно?! – фыркнул Джем. – А вы хоть представляете себе, что такое смерть?! Это… это как дверь. Человек выходит, прикрыв ее за собой, а вы остаетесь один. И знаете, что он потерян для вас навсегда!
– Так уж случилось, что я совсем недавно потерял очень дорогого для меня человека, – сказала Гарриет. – Но я, по крайней мере, сделал все, чтобы ему ничто не угрожало.
– Я тоже сделал! – ощетинился Стрейндж.
– Это когда устраивали для нее пикники в этой вашей Пизанской башне? – со злостью бросила она. – Когда приглашали сюда всякий сброд… людей, которым вы и сами в глубине души не доверяли, поскольку знали, что им нельзя доверять? Когда постоянно держали дочь под замком, а сами преспокойно укладывались в постель, даже не позаботившись заглянуть к ней перед сном, убедиться, все ли с ней в порядке?!
– Я вообще не ложился в постель, – угрюмо буркнул он, не поднимая глаз. Голос у него был усталый. – Что до всего остального… да, вы правы.
– То, что вы сегодня не ложились в постель, – ваше личное дело! Да и потом, разве проблема только в этом? – отмахнулась Гарриет. – Возможно, вам и впрямь лучше отослать ее куда-нибудь. Отец, который шляется по ночам неизвестно где, вместо того чтобы быть с дочерью… Наверное, вам просто не до нее, так? – зло бросила она.
Стрейндж закрыл лицо руками. Гарриет закусила губу, стараясь отогнать непрошеную жалость. Почему у нее такое чувство, что она обязана сделать все от нее зависящее, чтобы утешить его?
– Вы правы, Гарри. Вы абсолютно правы, – глухо пробормотал он.
– Я…
– Отец из меня действительной никудышный. Мой, правда, был еще хуже… но я надеялся, что со временем из меня может получиться совсем неплохой отец. – Стрейндж выпрямился. Увидев его лицо, Гарриет перепугалась не на шутку – за несколько минут оно страшно осунулось, черные круги под глазами смахивали на синяки. – Семейная гордыня… Мне следовало об этом помнить. Из мужчин в нашем семействе никогда не получались хорошие отцы… – Он криво улыбнулся.
– Почему? – резко спросила она. – И потом… кто вам сказал, что вы никудышный отец? Вам просто нужно уделять дочери больше времени.
– Это не дом, а вертеп. А мои гости – просто отребье. Вилльерс оказал вам дурную услугу, Гарри, когда привел сюда. Мне нужно отослать Юджинию… я немедленно этим займусь, – тусклым голосом проговорил Стрейндж.
Гарриет сглотнула.
– Но она любит вас, – едва слышно прошептала она. – Не отсылайте ее! Просто постарайтесь, чтобы ее жизнь стала другой.
– Я допустил, чтобы мою дочь укусила крыса. – Он снова спрятал лицо в ладонях. – Мой дом… он, мягко говоря, кишит крысами… и двуногими тоже. А я сам понятия не имею, как это изменить. И как измениться самому, кстати, тоже. Вряд ли из меня уже получится простой деревенский сквайр, Гарри… – И вдруг, помолчав, неожиданно спросил: – Вы сердитесь? Это от злости ваши глаза вдруг стали такого цвета?
– У злости нет определенного цвета, – буркнула Гарриет, пытаясь переварить то, что он сейчас сказал. Неужели Джем оставит все, как есть – просто потому, что давно махнул на себя рукой? Потому что считает себя безнадежно испорченным и уверен, что не в его силах измениться?
– Странного цвета у вас сейчас глаза, Гарри, – пробормотал Джем. – Иногда они карие. А иногда темнеют и становятся почти фиолетовыми. А когда вы злитесь или что-то вам очень не нравится, тогда они… Так о чем я говорил? – поморщился он.
Отвернувшись, Стрейндж заботливо завернул дочь в одеяло.
– Может, оставить ее тут, пока она сама не проснется? А я могу побыть в какой-нибудь другой спальне, – предложила она. – Бедная девочка так натерпелась…
– Вы тоже. Я заберу ее к себе, – не оборачиваясь, бросил он, подхватив дочь на руки.
Что-то, неразборчиво пробормотав, Юджиния уткнулась носом в отцовское плечо. Длинные худые ножки свешивались с его руки. Гарриет вдруг подумала, что Юджиния смахивает на длинноногого журавлика.
– Спасибо, Гарри. Я ваш должник.
– Вы ничего мне не должны.
– Тогда я дам вам еще один урок фехтования, и будем считать, что мы квиты, идет? – Он окинул взглядом комнату – Гарриет могла бы поклясться, что от взгляда Стрейнджа не укрылась ни стоявшая в углу рапира, ни отодвинутый в сторону ковер.
– Кажется, ваши уроки начинают мне нравиться, – прижалась Гарриет. И почувствовала, как краснеет.
– После обеда, Гарри. А сейчас вам нужно выспаться.
Глава 22
«Преврати меня в блудницу. Или лучше не надо»
8 февраля 1784 года
Когда она снова открыла глаза, Джема рядом уже не было. В комнате стояла тишина, только за окном заливалась звонкой трелью какая-то птаха, примостившаяся на ветке соседнего дерева. Потом она вдруг услышала шуршание – подняв голову, Гарриет увидела сидевшую возле камина Исидору. Та читала книгу.
Гарриет выбралась из-под одеяла.
Исидора покосилась на нее через плечо и снова уткнулась в текст.
– Предупреждаю честно – прежде чем ты вздумаешь полюбоваться на себя в зеркало. А то увидишь, что у тебя на голове, и упадешь в обморок.
– Не упаду, – зевнула Гарриет. – Я всю жизнь живу с такой головой. Моя горничная, после того как помоет мне голову, стягивает мокрые волосы на затылке, иначе на них никакой управы нет.
– Похоже, у тебя была на редкость волнующая ночь, – отложив в сторону книгу, улыбнулась Исидора. – Может, расскажешь мне, что все-таки произошло? До меня дошли слухи о нашествии крыс. А еще о пожаре и о том, как потом всем домом искали пропавшего хозяина. Словом, как в плохой пьесе. Если не считать крыс, конечно, – в этом хоть есть что-то новенькое. Какой-то намек на правду. Звучит слишком мерзко, чтобы оказаться банальной выдумкой. Согласна?
– Да, крыса была – забежала к спальню к дочери Стрейнджа. Бедняжка перепугалась до смерти.
– Бррр! – Исидору передернуло. – Мерзость какая!
– Я сначала решила, что начался пожар, но, как потом выяснилось, это была ложная тревога. Да еще лорда Стрейнджа никак не могли отыскать. Во всяком случае, в спальне его не оказалось. И в его постели тоже. – На душе у Гарриет сразу стало тяжело – у нее было такое ощущение, будто ей на грудь навалили могильную плиту.
– Вот как? Интересно, в чьей же тогда постели он провел ночь? – хмыкнула Исидора.
Гарриет предпочла промолчать. Пугало то, что ее по-прежнему тянуло к Джему – даже сейчас, когда уже не оставалось никаких сомнений в том, что у него имеется любовница.
– Странная ты все-таки женщина! – протянула Исидора. Бросив эту непонятую фразу, она пожала плечами и снова уткнулась в книгу.
– Что ты читаешь?
– Макиавелли. «Государь». Тут рассказывается о том, как правители Италии боролись за власть. Моя матушка говорила, что тут где-то упоминается о моем дальнем родственнике, вот я и решила ее прочитать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Несложно?! – фыркнул Джем. – А вы хоть представляете себе, что такое смерть?! Это… это как дверь. Человек выходит, прикрыв ее за собой, а вы остаетесь один. И знаете, что он потерян для вас навсегда!
– Так уж случилось, что я совсем недавно потерял очень дорогого для меня человека, – сказала Гарриет. – Но я, по крайней мере, сделал все, чтобы ему ничто не угрожало.
– Я тоже сделал! – ощетинился Стрейндж.
– Это когда устраивали для нее пикники в этой вашей Пизанской башне? – со злостью бросила она. – Когда приглашали сюда всякий сброд… людей, которым вы и сами в глубине души не доверяли, поскольку знали, что им нельзя доверять? Когда постоянно держали дочь под замком, а сами преспокойно укладывались в постель, даже не позаботившись заглянуть к ней перед сном, убедиться, все ли с ней в порядке?!
– Я вообще не ложился в постель, – угрюмо буркнул он, не поднимая глаз. Голос у него был усталый. – Что до всего остального… да, вы правы.
– То, что вы сегодня не ложились в постель, – ваше личное дело! Да и потом, разве проблема только в этом? – отмахнулась Гарриет. – Возможно, вам и впрямь лучше отослать ее куда-нибудь. Отец, который шляется по ночам неизвестно где, вместо того чтобы быть с дочерью… Наверное, вам просто не до нее, так? – зло бросила она.
Стрейндж закрыл лицо руками. Гарриет закусила губу, стараясь отогнать непрошеную жалость. Почему у нее такое чувство, что она обязана сделать все от нее зависящее, чтобы утешить его?
– Вы правы, Гарри. Вы абсолютно правы, – глухо пробормотал он.
– Я…
– Отец из меня действительной никудышный. Мой, правда, был еще хуже… но я надеялся, что со временем из меня может получиться совсем неплохой отец. – Стрейндж выпрямился. Увидев его лицо, Гарриет перепугалась не на шутку – за несколько минут оно страшно осунулось, черные круги под глазами смахивали на синяки. – Семейная гордыня… Мне следовало об этом помнить. Из мужчин в нашем семействе никогда не получались хорошие отцы… – Он криво улыбнулся.
– Почему? – резко спросила она. – И потом… кто вам сказал, что вы никудышный отец? Вам просто нужно уделять дочери больше времени.
– Это не дом, а вертеп. А мои гости – просто отребье. Вилльерс оказал вам дурную услугу, Гарри, когда привел сюда. Мне нужно отослать Юджинию… я немедленно этим займусь, – тусклым голосом проговорил Стрейндж.
Гарриет сглотнула.
– Но она любит вас, – едва слышно прошептала она. – Не отсылайте ее! Просто постарайтесь, чтобы ее жизнь стала другой.
– Я допустил, чтобы мою дочь укусила крыса. – Он снова спрятал лицо в ладонях. – Мой дом… он, мягко говоря, кишит крысами… и двуногими тоже. А я сам понятия не имею, как это изменить. И как измениться самому, кстати, тоже. Вряд ли из меня уже получится простой деревенский сквайр, Гарри… – И вдруг, помолчав, неожиданно спросил: – Вы сердитесь? Это от злости ваши глаза вдруг стали такого цвета?
– У злости нет определенного цвета, – буркнула Гарриет, пытаясь переварить то, что он сейчас сказал. Неужели Джем оставит все, как есть – просто потому, что давно махнул на себя рукой? Потому что считает себя безнадежно испорченным и уверен, что не в его силах измениться?
– Странного цвета у вас сейчас глаза, Гарри, – пробормотал Джем. – Иногда они карие. А иногда темнеют и становятся почти фиолетовыми. А когда вы злитесь или что-то вам очень не нравится, тогда они… Так о чем я говорил? – поморщился он.
Отвернувшись, Стрейндж заботливо завернул дочь в одеяло.
– Может, оставить ее тут, пока она сама не проснется? А я могу побыть в какой-нибудь другой спальне, – предложила она. – Бедная девочка так натерпелась…
– Вы тоже. Я заберу ее к себе, – не оборачиваясь, бросил он, подхватив дочь на руки.
Что-то, неразборчиво пробормотав, Юджиния уткнулась носом в отцовское плечо. Длинные худые ножки свешивались с его руки. Гарриет вдруг подумала, что Юджиния смахивает на длинноногого журавлика.
– Спасибо, Гарри. Я ваш должник.
– Вы ничего мне не должны.
– Тогда я дам вам еще один урок фехтования, и будем считать, что мы квиты, идет? – Он окинул взглядом комнату – Гарриет могла бы поклясться, что от взгляда Стрейнджа не укрылась ни стоявшая в углу рапира, ни отодвинутый в сторону ковер.
– Кажется, ваши уроки начинают мне нравиться, – прижалась Гарриет. И почувствовала, как краснеет.
– После обеда, Гарри. А сейчас вам нужно выспаться.
Глава 22
«Преврати меня в блудницу. Или лучше не надо»
8 февраля 1784 года
Когда она снова открыла глаза, Джема рядом уже не было. В комнате стояла тишина, только за окном заливалась звонкой трелью какая-то птаха, примостившаяся на ветке соседнего дерева. Потом она вдруг услышала шуршание – подняв голову, Гарриет увидела сидевшую возле камина Исидору. Та читала книгу.
Гарриет выбралась из-под одеяла.
Исидора покосилась на нее через плечо и снова уткнулась в текст.
– Предупреждаю честно – прежде чем ты вздумаешь полюбоваться на себя в зеркало. А то увидишь, что у тебя на голове, и упадешь в обморок.
– Не упаду, – зевнула Гарриет. – Я всю жизнь живу с такой головой. Моя горничная, после того как помоет мне голову, стягивает мокрые волосы на затылке, иначе на них никакой управы нет.
– Похоже, у тебя была на редкость волнующая ночь, – отложив в сторону книгу, улыбнулась Исидора. – Может, расскажешь мне, что все-таки произошло? До меня дошли слухи о нашествии крыс. А еще о пожаре и о том, как потом всем домом искали пропавшего хозяина. Словом, как в плохой пьесе. Если не считать крыс, конечно, – в этом хоть есть что-то новенькое. Какой-то намек на правду. Звучит слишком мерзко, чтобы оказаться банальной выдумкой. Согласна?
– Да, крыса была – забежала к спальню к дочери Стрейнджа. Бедняжка перепугалась до смерти.
– Бррр! – Исидору передернуло. – Мерзость какая!
– Я сначала решила, что начался пожар, но, как потом выяснилось, это была ложная тревога. Да еще лорда Стрейнджа никак не могли отыскать. Во всяком случае, в спальне его не оказалось. И в его постели тоже. – На душе у Гарриет сразу стало тяжело – у нее было такое ощущение, будто ей на грудь навалили могильную плиту.
– Вот как? Интересно, в чьей же тогда постели он провел ночь? – хмыкнула Исидора.
Гарриет предпочла промолчать. Пугало то, что ее по-прежнему тянуло к Джему – даже сейчас, когда уже не оставалось никаких сомнений в том, что у него имеется любовница.
– Странная ты все-таки женщина! – протянула Исидора. Бросив эту непонятую фразу, она пожала плечами и снова уткнулась в книгу.
– Что ты читаешь?
– Макиавелли. «Государь». Тут рассказывается о том, как правители Италии боролись за власть. Моя матушка говорила, что тут где-то упоминается о моем дальнем родственнике, вот я и решила ее прочитать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81