Нужно сказать Анне, и поскорее, пока она не услышала от кого-нибудь другого.
Рори вернулся с запотевшим кувшином и тарелкой пирожных с корицей.
— Анна сказала, что пирог съели. Для стряпни очень жарко, и она не будет больше топить, пока снова не похолодает.
— Вообще не будет топить? — испуганно спросил Дэйви. — А тогда что же мы будем есть?
— Вы едите бесплатный ленч ежедневно, — сказал с раздражением Эмет. — Вы только и думаете о своем желудке!
Дэйви вернулся к уборке с мрачным лицом. Стефену стало неловко. При всей своей страсти к справедливости, Эмет чувствовал свое превосходство из-за того, что родился в Америке. Он глядел на Дэйви сверху вниз, как, впрочем, и на других новоприбывших. Эмет никогда не мог понять, что для всех, кто голодал, всегда было мало еды.
Мысль о голоде напомнила Стефену признание Анны прошлой ночью, и его гнев снова разгорелся. «Господи, помоги! — думал он с горячностью. — Помоги мне сделать так, чтобы Анна никогда больше не страдала!»
— Эмет, ты на самом деле собираешься сражаться в Ирландии? — неожиданно спросил Рори.
Эмет переглянулся со Стефеном.
— А как ты об этом узнал, Рори?
— Да Пэги говорит, что ты ненавидишь англичан и хочешь прогнать их из Ирландии.
Эмет опустил голову.
— Я не один, кто англичан ненавидит.
— Но ты же не настоящий ирландец! Ты же здесь родился.
Стефен поднялся из-за стола. Он прошел к бару и налил себе лимонаду. Ему хотелось знать, Рори просто болтает или что-то слышал о плане доставки оружия и о роли Эмета во всем этом.
— Я такой же ирландец, как и ты, — сказал Эмет Рори. Его лицо покрылось румянцем гнева. — Мой отец приплыл сюда из Ирландии из-за того, что помещик отобрал у него землю. Мой отец был хорошим человеком, но умер во время пьяной драки на одной из улиц Нью-Йорка.
Эмет ожесточенно тер стойку.
— Англичане разбили его сердце и выгнали из дома. Из-за них я вырос, не зная отца.
Рори немного помолчал, а потом сказал:
— Я никогда не знал маму, никогда. И я по ней не скучал, потому что у меня была бабушка, а сейчас Анна. Но только из-за того, что у тебя умер папа, тебе не нужно ехать сражаться с англичанами. У тебя же здесь остаются мать и сестра, да и мы тоже.
Эмет чистил краны на пивных бочонках и ничего не говорил.
— И где это ты узнал, Рори, что Эмет собирается сражаться? — спросил Стефен.
— Пэги рассказывала Анне. Она сказала, что мама не хочет его отпускать. — Он понизил голос. — Я еще кое-что слышал об оружии, но не скажу ничего.
Стефен взглянул на Эмета. Он не верил своим ушам.
— Рори, займись делом, — сказал он. — Да и ты тоже, Дэйви. Я хочу переговорить с Эметом.
Когда они остались одни, Стефен взорвался:
— О чем ты думал, рассказывая Пэги и матери об оружии? Мне казалось, Эмет, у тебя в голове кое-что есть. Не знаешь, что ли, что если словцо вылетит, какой-нибудь информатор тут же заявится к британскому консулу? А в Дублине они приготовят камеры в тюрьме для новых ирландских мучеников.
Эмет покраснел еще сильнее.
— Она плакала, когда я сказал, что уезжаю. Я должен был объяснить.
— А не рыдает ли она сейчас пуще прежнего, узнав об оружии? И совсем успокоится, если тебя в тюрьму посадят? Господи, помилуй, Эмет!
Стефен был так напуган, что счел необходимым еще раз сказать об опасности транспортировки оружия.
— Ты можешь и погибнуть! Ты понимаешь это?
— Извини, Стефен.
Стефен пробежал пальцами по лицу.
— Я поговорю с твоей мамой, да и с Пэги тоже. Уверен, что они будут молчать. Но вот Рори… Боюсь, что ему захочется похвастаться. И тогда слухов не остановить.
В этот вечер Стефен поговорил с женщинами Кэвенах и убедил их молчать о главной цели отъезда сына и брата, а соседям посоветовал говорить, что Эмет собирается в Ирландию повидаться с родственниками, дать им денег и уговорить эмигрировать в Америку.
Бледные от страха Пэги и ее мать обещали все сделать, как он сказал.
Но Анна была менее послушной.
— Только не впутывай его во все это, — говорила она Стефену ночью. — Ведь теперь его мать и Пэги все глаза выплачут.
Стефен лежал на спине, закрыв глаза рукой.
— Эмет сам решил ехать. Он уже достаточно взрослый…
— Взрослый! Да он еще мальчишка!
— Он имеет право делать то, что считает нужным, — ответил Стефен. — Может, для него это и не так плохо… У Пэди Мак-Карси ума на десятерых. Он не позволит спешить. Все это может растянуться на несколько лет.
Анна была не так сердита, как напугана.
— А как с Рори? Ты с ним поговорил? — спросила она.
Стефен поднял руку. Свет лампы позолотил волосы и углубил складку между бровей.
— Я сказал ему, что это не мальчишеская игра, что ему лучше забыть об этом. Молю Бога, чтобы он принял мои слова к сведению.
Анна вспомнила о том, как Стефен был нежен с ней прошлой ночью, когда она рассказала свою ужасную тайну. Услышав о ней самое худшее, он принял это. Более того — утешил…
Она подошла к постели и села рядом с ним.
— Я очень беспокоюсь, Нэн.
Она провела рукой по его мускулистой груди, покрытой мягкими золотисто-каштановыми волосами. На нем ничего не было, кроме боксерских трусов. Анне очень хотелось расстегнуть пуговицы и сделать то, что так нравилось ему. Она сжала его большие руки.
— Рори — разумный ребенок. И он любит Эмета. Он не проболтается.
Стефен вздохнул.
— Надеюсь, дорогая.
Стефен работал в конторе, когда вдруг услышал незнакомые шаги. Он оторвал взгляд от бухгалтерских книг и провел рукой по лбу. Третий день длился изнуряющий зной. Дверь в холл оставалась открытой, так же как и окно за спиной, но не было никакого движения воздуха.
На пороге появилась щегольски одетая фигура. Человек оперся на трость и оглядел неприбранную комнату.
— Должен отметить беспорядок… Немного похоже на мой офис…
Стефен встал из-за стола.
— Шоу, — воскликнул он. — Куда вы пропали?! Я уж думал, что какие-то бандиты сбросили вас в канализацию.
— Кое-как спасся, — ответил, улыбаясь, мистер Шоу. — По крайней мере, на какое-то время.
Невзирая на жару, галстук у Шоу был аккуратно завязан, воротничок накрахмален, а на руках — кожаные перчатки.
— У меня случилась неожиданная поездка в Вашингтон… По приглашению вашего уважаемого сенатора Престона Кинга.
Шоу снял касторовую шляпу, достал из нагрудного кармана платок и промокнул брови.
— Отвратительная погода. Хуже, чем в Вашингтоне. Не могу понять, почему американцы выбрали именно это болото себе под столицу.
Стефен налил стакан воды, который Шоу с благодарностью выпил, потом предложил гостю сесть.
— Полагаю, вас заговорили политики по поводу Канзаса… — заметил Стефен.
— Дебаты захватывающие. — Шоу поставил стакан на стол, снял перчатки, разгладил усы двумя пальцами. — Этот бизнес работорговлей становится очень мерзким, когда дело доходит до допуска новых штатов в ваш союз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Рори вернулся с запотевшим кувшином и тарелкой пирожных с корицей.
— Анна сказала, что пирог съели. Для стряпни очень жарко, и она не будет больше топить, пока снова не похолодает.
— Вообще не будет топить? — испуганно спросил Дэйви. — А тогда что же мы будем есть?
— Вы едите бесплатный ленч ежедневно, — сказал с раздражением Эмет. — Вы только и думаете о своем желудке!
Дэйви вернулся к уборке с мрачным лицом. Стефену стало неловко. При всей своей страсти к справедливости, Эмет чувствовал свое превосходство из-за того, что родился в Америке. Он глядел на Дэйви сверху вниз, как, впрочем, и на других новоприбывших. Эмет никогда не мог понять, что для всех, кто голодал, всегда было мало еды.
Мысль о голоде напомнила Стефену признание Анны прошлой ночью, и его гнев снова разгорелся. «Господи, помоги! — думал он с горячностью. — Помоги мне сделать так, чтобы Анна никогда больше не страдала!»
— Эмет, ты на самом деле собираешься сражаться в Ирландии? — неожиданно спросил Рори.
Эмет переглянулся со Стефеном.
— А как ты об этом узнал, Рори?
— Да Пэги говорит, что ты ненавидишь англичан и хочешь прогнать их из Ирландии.
Эмет опустил голову.
— Я не один, кто англичан ненавидит.
— Но ты же не настоящий ирландец! Ты же здесь родился.
Стефен поднялся из-за стола. Он прошел к бару и налил себе лимонаду. Ему хотелось знать, Рори просто болтает или что-то слышал о плане доставки оружия и о роли Эмета во всем этом.
— Я такой же ирландец, как и ты, — сказал Эмет Рори. Его лицо покрылось румянцем гнева. — Мой отец приплыл сюда из Ирландии из-за того, что помещик отобрал у него землю. Мой отец был хорошим человеком, но умер во время пьяной драки на одной из улиц Нью-Йорка.
Эмет ожесточенно тер стойку.
— Англичане разбили его сердце и выгнали из дома. Из-за них я вырос, не зная отца.
Рори немного помолчал, а потом сказал:
— Я никогда не знал маму, никогда. И я по ней не скучал, потому что у меня была бабушка, а сейчас Анна. Но только из-за того, что у тебя умер папа, тебе не нужно ехать сражаться с англичанами. У тебя же здесь остаются мать и сестра, да и мы тоже.
Эмет чистил краны на пивных бочонках и ничего не говорил.
— И где это ты узнал, Рори, что Эмет собирается сражаться? — спросил Стефен.
— Пэги рассказывала Анне. Она сказала, что мама не хочет его отпускать. — Он понизил голос. — Я еще кое-что слышал об оружии, но не скажу ничего.
Стефен взглянул на Эмета. Он не верил своим ушам.
— Рори, займись делом, — сказал он. — Да и ты тоже, Дэйви. Я хочу переговорить с Эметом.
Когда они остались одни, Стефен взорвался:
— О чем ты думал, рассказывая Пэги и матери об оружии? Мне казалось, Эмет, у тебя в голове кое-что есть. Не знаешь, что ли, что если словцо вылетит, какой-нибудь информатор тут же заявится к британскому консулу? А в Дублине они приготовят камеры в тюрьме для новых ирландских мучеников.
Эмет покраснел еще сильнее.
— Она плакала, когда я сказал, что уезжаю. Я должен был объяснить.
— А не рыдает ли она сейчас пуще прежнего, узнав об оружии? И совсем успокоится, если тебя в тюрьму посадят? Господи, помилуй, Эмет!
Стефен был так напуган, что счел необходимым еще раз сказать об опасности транспортировки оружия.
— Ты можешь и погибнуть! Ты понимаешь это?
— Извини, Стефен.
Стефен пробежал пальцами по лицу.
— Я поговорю с твоей мамой, да и с Пэги тоже. Уверен, что они будут молчать. Но вот Рори… Боюсь, что ему захочется похвастаться. И тогда слухов не остановить.
В этот вечер Стефен поговорил с женщинами Кэвенах и убедил их молчать о главной цели отъезда сына и брата, а соседям посоветовал говорить, что Эмет собирается в Ирландию повидаться с родственниками, дать им денег и уговорить эмигрировать в Америку.
Бледные от страха Пэги и ее мать обещали все сделать, как он сказал.
Но Анна была менее послушной.
— Только не впутывай его во все это, — говорила она Стефену ночью. — Ведь теперь его мать и Пэги все глаза выплачут.
Стефен лежал на спине, закрыв глаза рукой.
— Эмет сам решил ехать. Он уже достаточно взрослый…
— Взрослый! Да он еще мальчишка!
— Он имеет право делать то, что считает нужным, — ответил Стефен. — Может, для него это и не так плохо… У Пэди Мак-Карси ума на десятерых. Он не позволит спешить. Все это может растянуться на несколько лет.
Анна была не так сердита, как напугана.
— А как с Рори? Ты с ним поговорил? — спросила она.
Стефен поднял руку. Свет лампы позолотил волосы и углубил складку между бровей.
— Я сказал ему, что это не мальчишеская игра, что ему лучше забыть об этом. Молю Бога, чтобы он принял мои слова к сведению.
Анна вспомнила о том, как Стефен был нежен с ней прошлой ночью, когда она рассказала свою ужасную тайну. Услышав о ней самое худшее, он принял это. Более того — утешил…
Она подошла к постели и села рядом с ним.
— Я очень беспокоюсь, Нэн.
Она провела рукой по его мускулистой груди, покрытой мягкими золотисто-каштановыми волосами. На нем ничего не было, кроме боксерских трусов. Анне очень хотелось расстегнуть пуговицы и сделать то, что так нравилось ему. Она сжала его большие руки.
— Рори — разумный ребенок. И он любит Эмета. Он не проболтается.
Стефен вздохнул.
— Надеюсь, дорогая.
Стефен работал в конторе, когда вдруг услышал незнакомые шаги. Он оторвал взгляд от бухгалтерских книг и провел рукой по лбу. Третий день длился изнуряющий зной. Дверь в холл оставалась открытой, так же как и окно за спиной, но не было никакого движения воздуха.
На пороге появилась щегольски одетая фигура. Человек оперся на трость и оглядел неприбранную комнату.
— Должен отметить беспорядок… Немного похоже на мой офис…
Стефен встал из-за стола.
— Шоу, — воскликнул он. — Куда вы пропали?! Я уж думал, что какие-то бандиты сбросили вас в канализацию.
— Кое-как спасся, — ответил, улыбаясь, мистер Шоу. — По крайней мере, на какое-то время.
Невзирая на жару, галстук у Шоу был аккуратно завязан, воротничок накрахмален, а на руках — кожаные перчатки.
— У меня случилась неожиданная поездка в Вашингтон… По приглашению вашего уважаемого сенатора Престона Кинга.
Шоу снял касторовую шляпу, достал из нагрудного кармана платок и промокнул брови.
— Отвратительная погода. Хуже, чем в Вашингтоне. Не могу понять, почему американцы выбрали именно это болото себе под столицу.
Стефен налил стакан воды, который Шоу с благодарностью выпил, потом предложил гостю сесть.
— Полагаю, вас заговорили политики по поводу Канзаса… — заметил Стефен.
— Дебаты захватывающие. — Шоу поставил стакан на стол, снял перчатки, разгладил усы двумя пальцами. — Этот бизнес работорговлей становится очень мерзким, когда дело доходит до допуска новых штатов в ваш союз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96