Анна старалась сосредоточиться, но мыслями возвращалась к беседе с мистером Шоу. Каждый раз, как он открывал рот, она ждала, что он спросит: «А что сделалось с тем парнем, за которого вы вышли замуж?» Но он ничего не спросил. Он был великодушен или же просто забыл. Чем больше думала об этом Анна, тем больше верила, что мистер Шоу специально не выдал ее тайны. Он всегда был с ней добр: сердечно приветствовал, интересовался здоровьем, а при оказии совал ей и монету. Возможно, он не видел причины осложнять ей жизнь. Но даже если бы он что-то сказал, то сейчас это вряд ли имело бы последствия. Всего через несколько дней они прибывают в Нью-Йорк, и она будет предоставлена самой себе, далеко от мистера Шоу. Да и от Стефена тоже…
Она быстро взглянула на него и увидела, что он за ней наблюдает. Он наклонился:
— Тебе это нравится?
— Прекрасно, — прошептала Анна. — Вы тоже так думаете?
Его рука прижалась к ее плечу.
— Глядеть на тебя — вот удовольствие. Следующей пела миссис Смит-Хэмптон. Каждую
ноту она выводила с необыкновенной легкостью, но Анна слышала грустное напряжение, дополнявшее нежное чувство в песне. Анна вслушивалась в слова, которые напоминали ее собственное путешествие по жизни, и ее глаза наполнились слезами.
Ради целей новых и странных
Так грустно расставаться с близким.
Что там с ним сталось?
Сердцу немило в чужих странах:
Лишь там спокойно может биться.
Где оно впервые сжалось.
Горный луг и журчащий ручей,
Где впервые мы рвали цветы.
Ах, никогда не забыть той сладкой мечты:
Вернуться туда, где сиял свет любимых очей,
Ради покоя тоскующих душ.
Любовь к родному дому вдали еще сильней —
К ней возвратится сердце.
Рука Стефена скользнула под шаль и погладила ее голую руку. От этого прикосновения Анна ощутила тепло и дрожь. «Я потеряю его, — думала она, — этого жестокого мужчину с нежным сердцем, который заставляет ее забыть прошлое. Но их расставание — наилучший выход. Стефен ничего не знает о ее жизни, да он и понять-то ее не сможет. Он ревнивый мужчина, ужасно гордый, да и собственник к тому же — из тех, кто любит жену за ее целомудрие. Рассказать ему о своей жизни и стыде этой жизни?! Да он не переживет и может даже возненавидеть ее».
Миссис Смит-Хэмптон допела и поклонилась под аплодисменты. Мистер Шоу пел за ней веселую мелодию, сопровождаемую скучной декламацией миссис Оутис. Затем снова играла мисс Кэмберуел, и четверо дам и джентльменов пели вместе на незнакомом языке. Анна улыбалась и аплодировала вместе со всеми. Но сердце ее отяжелело, как камень.
Когда закончился концерт, снова зажгли люстры. Люди двинулись к буфетным столам поесть и выпить шампанского.
Стефен выпрямился:
— Я должен глотнуть свежего воздуха.
— Может быть, мы сможем разыскать Рори на баке, — предложила Анна, думая, что это счастливый случай уйти от толпы и избавиться от грустных мыслей.
— Парнишка в это время уже спит, — заметил Стефен.
— Ох, да он всю ночь не будет спать. В этом-то и заключается приключение — побыть без надзора.
Стефен засомневался:
— Я знаю своего мальчишку, он поспать любит.
— Он выспится завтра, когда вернется в каюту. Они обменялись взглядами, одновременно почувствовав, как они все больше становятся одной семьей.
— Вы так быстро нас покидаете, Флин? И даже не выпьете со мной?
Это был капитан Блоджет, блистательный в своем нахальстве и галунах; брюшко давило на пуговицы, лицо сияло от выпивки.
— Давай поднимемся наверх — глотнем свежего воздуха, — сказал Стефен, обращаясь к Анне.
Блоджет не мигая уставился на Анну.
— Не могу выразить, как я сердит на вас, Флин, — сказал он, оглаживая усы. — Самая красивая женщина в салоне, клянусь! И я был так близок к тому, чтобы самому прогуливать ее, верно?
Он пьяно покосился на грудь девушки.
— Возможно, я ее слишком дешево продал, если хорошенько все взвесить.
Стефен положил руку Анне на спину и резко подтолкнул ее вперед.
— Иди, Блоджет, к черту, — пробормотал он бесцветным от ненависти голосом.
Анна ничего не говорила, пока они взбирались по трапу. Наконец они ступили на палубу в прохладный ветерок и лунное сияние. Стефен пошел к ограждениям, Анна, дрожа под негреющей шалью, — за ним следом. Она прислонилась к ограждению рядом с ним и пристально вгляделась в море, плещущее серебром; корабль то нырял, то поднимался.
— Вы ведь за меня заплатили больше, чем стоит проезд, ведь так? — спросила она.
Лицо Смит-Хэмптона окаменело, а рот сердито сжался.
— Мне следовало бы прибить этого ублюдка! Уложить его прямо в салоне, чтобы и другим была наука.
— А мне из-за вас угодить в трюм? Не глупите. Ничего нового нет в том, что мужчины так обо мне говорят. Они всегда так говорили…
— Ты все-таки заслуживаешь какого-то уважения, — с горечью произнес Стефен.
Анна не чувствовала ни гнева, ни протеста, только одно смирение. И… уверенность, что никогда она не сможет расплатиться со Стефеном за все, что он сделал для нее.
— Вы так же галантны, как и ваш сын, — сказала она. — Сколько же вы заплатили, чтобы избавить меня от капитанской койки?
— Я отдал бы ему и последний доллар, а потом дрался бы с ним не на жизнь, а на смерть.
Он посмотрел на нее, его напряжение выдавали глаза. Анна увидела в них нежность и еще какое-то более глубокое чувство, о котором старалась не думать.
— На мой вопрос вы не ответили, — заметила она. Помолчав немного, Стефен сказал:
— Кто может сказать, чего ты стоишь, Нэн? Анна потерла дрожащие плечи.
— Не говорите загадками.
Стефен снял пиджак и накинул его на шаль. Белизна рубашки сияла, как луна.
— Тяжко приходится одинокой женщине, так ведь? Всегда на милость мужчин…
— Милость?! — воскликнула возмущенно Анна. — Милосердие есть редко у кого. Очень редко…
— Я научу тебя, как защититься!
— Защититься?! А-а… понимаю. Вы сошли с ума!
— Но ты дралась со Спинером, ведь так? Ты с ним ведь дралась, пока за нож не схватилась?
— Все, что я делала — вырывалась.
— Сейчас я тебя научу другому способу. — Он слегка встряхнул ее. — Слушаешь?
Он так серьезно смотрел, что Анна не могла удержаться от улыбки.
— Я вас слушаю.
— Сильно бей его между ног.
Анна задохнулась:
— Стефен!
— Сильно и быстро, коленом или ступней, прежде чем он сообразит, что ты собираешься сделать.
— А потом он меня убьет.
— Нет, дорогая, он будет валяться на земле и визжать.
— Не может быть!
— Будет, если ты ударишь достаточно сильно. Поверь, Нэн.
Анна вздрогнула под пиджаком.
— А другое место?
— Глаза. Надави на них как следует. Большим пальцем или кончиками остальных пальцев.
Анна рассмеялась. Мысль о том, что она будет делать что-то подобное, была абсурдной.
— Я говорю серьезно, Анна.
— Ладно, хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96