Я ничего не могла поделать, он меня принудил.
Рубен лежал не двигаясь. Он пытался поверить, но у него не укладывалось в голове. Он не хотел верить. «Проклятый сукин сын».
– Я убью его, – проговорил он с расстановкой. – Богом клянусь, я его убью.
Грейс закрыла лицо ладонями, и Рубен понял, как ей страшно.
– Не волнуйся, – принялся уговаривать он ее, стараясь придать голосу как можно больше уверенности. – Ты скоро придешь в себя и обо всем забудешь. Как будто ничего и не было.
– Когда? – прохрипела она.
– Ну не знаю, через час или два. Не бойся, ты не станешь курильщицей после пары затяжек, моя милая.
– Да тебе-то откуда знать? А вдруг я стану такой же, как те люди в курильне? Вдруг эта отрава завладеет моей душой и…
– Ничего такого не будет. Так вообще не бывает.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, и все.
Она содрогнулась, все еще не глядя на него. Рубен обнял ее и задал следующий вопрос:
– Уинг приставал к тебе, Грейс?
– Нет. То есть да. Он терпеливо вздохнул.
– Так «да» или «нет»?
– Приставал. И я ему позволила. Мне было все равно. Ну не совсем все равно, но не настолько… Я говорила про себя: «Какой ужас», но не пыталась его остановить. А потом он ушел «готовиться», и пришла женщина. Она сняла с меня одежду и… О Боже мой, я была ей благодарна! Я хотела, чтобы все произошло поскорее! Я знала, что это все значит, знала, что он вернется и… что он может… избавить меня от этого… ужасного чувства… Я знала, что это не правильно, я все понимала, но…
Рубен заставил ее замолчать, обхватив ее лицо ладонями.
– Забудь об этом, Гусси, ты ни в чем не виновата. Ты же ничего не могла поделать.
– Я знаю, знаю, но…
– Никаких «но». Это не твоя вина; и все тут. Ее взгляд немного смягчился. Она повернула голову и поймала губами его палец. Рубен застыл, как статуя, но, когда Грейс, жадно причмокивая, втянула его палец в рот, как леденец, больше не смог терпеть и перебросил свою голую ногу ей через бедра. Она не Воспротивилась. Куда там! Она повернулась к нему лицом и прижалась так, что между их телами не осталось ни малейшего просвета. Настал его черед застонать.
Под действием наркотика у нее исчезли все внутренние запреты и развязался язык, – Рубен, ты просто не пре… не представляешь, какое это ощущение! – хрипло прошептала она.
– Ну почему же? Я бы так не сказал. Грейс разом выдохнула весь воздух из груди: очевидно, это должно было означать взрыв смеха. Пожалуй, смех – это как раз то, что нужно, подумал Рубен и тоже выдавил из себя слабый смешок. Она отозвалась хриплым «ха-ха-ха», отчего ее груди заколыхались, щекоча его разгоряченную кожу.
– М-м-м, – промурлыкала Грейс и уже нарочно потерлась грудью о его грудь.
Рубен прижался губами к ее лбу у самой линии волос.
– Я вырос в такой вот в точности комнате, – проговорил он сквозь зубы, оглядывая потеки на стене и трещины в потолке.
Похоже, она даже не расслышала.
– Да, моя комната была Очень похожа на эту.
Мне было девять, восемь, семь, уже не помню точно.
В летние месяцы жара стояла страшная. Матрац весь трещал, как сухие дрова.
Она перестала двигаться. Отлично: значит, он может прекратить болтовню. С трудом разлепив веки, Грейс попыталась сосредоточить на нем взгляд.
– «Ш-ш-шиповник»… был похож на эту дыру?
– Нет, – тотчас же отозвался он. – Нет, «Шиповник» был похож… ты что, шутишь? Разве мог «Шиповник» походить на эту дыру?
Он напустил на себя вид оскорбленной невинности и выиграл игру в гляделки: ей в ее состоянии было за ним не угнаться. Она заморгала, признавая свою ошибку, и вновь прижалась щекой к его ключице.
Несколько минут они наслаждались блаженным покоем. Кровь перестала стучать в висках у Рубена, его тело расслабилось. Но стоило ему немного перевести дух и успокоиться, как Грейс испустила стон, вскоре превратившийся в угрожающее рычание, опрокинула его на спину и оседлала.
– Привет! – слетело у него с языка прежде, чем он успел подумать.
– Привет.
В свое приветствие она вложила совсем иной смысл.
Рубен понял, что просто так он от нее не отделается, когда Грейс обеими руками подняла свои великолепные груди и поднесла их ему, словно спелые плоды. Ее колени врезались ему в бока, а самое волнующее место – теплое и влажное – елозило взад-вперед по животу. Не выдержав сладкой пытки, он наконец крепко схватил ее за бедра и заставил остановиться.
– А ну-ка погоди.
– Что?
– Послушай, милая. Я сильный мужчина, настоящий «штаркер». Женщины всегда меня любили, потому что я в этом деле мастер. Но…
– Что?
– Но ты доводишь меня до полного безумия. Она даже не слушала.
– Войди в меня, Рубен.
– Грейс!
– А?
Она скользнула немного ниже, оказавшись у него на бедрах. В ее движениях, пока она его возбуждала, отсутствие умения искупалось энтузиазмом. Сперва потихоньку, потом все более решительно она действовала своей нежной ручкой, доводя его до неистовства.
– Знаешь что? – спросила она с закрытыми глазами.
Изо всех сил стискивая зубы, он промычал что-то нечленораздельное.
– Пока я лежала и ждала Уинга… я все время думала о тебе. Мне хотелось, чтобы это ты пришел. Ну давай же, Рубен!
– А что скажет Анри? – сумел выдавить из себя Рубен.
– Кто?
– Твой муж, – напомнил он, нахмурившись.
– А-а-а, Генри! Он мне не муж, мы просто живем вместе.
Пока Рубен обдумывал эту новость, Грейс привстала на коленях и подняла его скипетр, готовясь овладеть им. Быстрое движение бедер – и он оказался внутри. Но только на дюйм.
– Входи, Рубен, – прохрипела она. – Скорей!
– Утром ты меня за это возненавидишь, – попытался вразумить ее Рубен.
Грейс запрокинула голову и ответила, обращаясь к потолку:
– Лучше утром, чем сейчас. Она была раскалена, как доменная печь. Бесконечный огненный туннель. Он и сам горел, изо всех сил стараясь сохранить .неподвижность, чтобы не взорваться сразу же. Вот она сжалась, стиснула его, и они выкрикнули что-то в едином порыве, но каким-то невиданным чудом ему удалось удержаться и не кончить вместе с ней. Рубен заметил муху, которая села на простыню рядом с подпрыгивающим бедром Грейс, и сосредоточил на ней все свое внимание. Словно не замечая их, муха принялась чистить крылышки и вытягивать хоботок; Наблюдая за ней, Рубен сумел выдержать Натиск Грейс и не сорваться.
Она рухнула на него сверху, тихонько всхлипывая.
– Боже мой, Рубен, как ты можешь это выносить? Ой, нет, прошу тебя, не двигайся, – с мольбой простонала она, когда он сделал попытку повернуться.
Он все еще был возбужден, все еще стоял в ней, как опорный шест вигвама.
– Не двигайся. Если бы ты мог… Сколько ты можешь вот так продержаться?
– Хоть всю ночь, – самоуверенно заявил он. «Еще секунд тридцать, детка. Сорок, если ты не будешь двигаться».
Грейс склонилась к самому его лицу, опустив локти на подушку по обе стороны от его головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Рубен лежал не двигаясь. Он пытался поверить, но у него не укладывалось в голове. Он не хотел верить. «Проклятый сукин сын».
– Я убью его, – проговорил он с расстановкой. – Богом клянусь, я его убью.
Грейс закрыла лицо ладонями, и Рубен понял, как ей страшно.
– Не волнуйся, – принялся уговаривать он ее, стараясь придать голосу как можно больше уверенности. – Ты скоро придешь в себя и обо всем забудешь. Как будто ничего и не было.
– Когда? – прохрипела она.
– Ну не знаю, через час или два. Не бойся, ты не станешь курильщицей после пары затяжек, моя милая.
– Да тебе-то откуда знать? А вдруг я стану такой же, как те люди в курильне? Вдруг эта отрава завладеет моей душой и…
– Ничего такого не будет. Так вообще не бывает.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю, и все.
Она содрогнулась, все еще не глядя на него. Рубен обнял ее и задал следующий вопрос:
– Уинг приставал к тебе, Грейс?
– Нет. То есть да. Он терпеливо вздохнул.
– Так «да» или «нет»?
– Приставал. И я ему позволила. Мне было все равно. Ну не совсем все равно, но не настолько… Я говорила про себя: «Какой ужас», но не пыталась его остановить. А потом он ушел «готовиться», и пришла женщина. Она сняла с меня одежду и… О Боже мой, я была ей благодарна! Я хотела, чтобы все произошло поскорее! Я знала, что это все значит, знала, что он вернется и… что он может… избавить меня от этого… ужасного чувства… Я знала, что это не правильно, я все понимала, но…
Рубен заставил ее замолчать, обхватив ее лицо ладонями.
– Забудь об этом, Гусси, ты ни в чем не виновата. Ты же ничего не могла поделать.
– Я знаю, знаю, но…
– Никаких «но». Это не твоя вина; и все тут. Ее взгляд немного смягчился. Она повернула голову и поймала губами его палец. Рубен застыл, как статуя, но, когда Грейс, жадно причмокивая, втянула его палец в рот, как леденец, больше не смог терпеть и перебросил свою голую ногу ей через бедра. Она не Воспротивилась. Куда там! Она повернулась к нему лицом и прижалась так, что между их телами не осталось ни малейшего просвета. Настал его черед застонать.
Под действием наркотика у нее исчезли все внутренние запреты и развязался язык, – Рубен, ты просто не пре… не представляешь, какое это ощущение! – хрипло прошептала она.
– Ну почему же? Я бы так не сказал. Грейс разом выдохнула весь воздух из груди: очевидно, это должно было означать взрыв смеха. Пожалуй, смех – это как раз то, что нужно, подумал Рубен и тоже выдавил из себя слабый смешок. Она отозвалась хриплым «ха-ха-ха», отчего ее груди заколыхались, щекоча его разгоряченную кожу.
– М-м-м, – промурлыкала Грейс и уже нарочно потерлась грудью о его грудь.
Рубен прижался губами к ее лбу у самой линии волос.
– Я вырос в такой вот в точности комнате, – проговорил он сквозь зубы, оглядывая потеки на стене и трещины в потолке.
Похоже, она даже не расслышала.
– Да, моя комната была Очень похожа на эту.
Мне было девять, восемь, семь, уже не помню точно.
В летние месяцы жара стояла страшная. Матрац весь трещал, как сухие дрова.
Она перестала двигаться. Отлично: значит, он может прекратить болтовню. С трудом разлепив веки, Грейс попыталась сосредоточить на нем взгляд.
– «Ш-ш-шиповник»… был похож на эту дыру?
– Нет, – тотчас же отозвался он. – Нет, «Шиповник» был похож… ты что, шутишь? Разве мог «Шиповник» походить на эту дыру?
Он напустил на себя вид оскорбленной невинности и выиграл игру в гляделки: ей в ее состоянии было за ним не угнаться. Она заморгала, признавая свою ошибку, и вновь прижалась щекой к его ключице.
Несколько минут они наслаждались блаженным покоем. Кровь перестала стучать в висках у Рубена, его тело расслабилось. Но стоило ему немного перевести дух и успокоиться, как Грейс испустила стон, вскоре превратившийся в угрожающее рычание, опрокинула его на спину и оседлала.
– Привет! – слетело у него с языка прежде, чем он успел подумать.
– Привет.
В свое приветствие она вложила совсем иной смысл.
Рубен понял, что просто так он от нее не отделается, когда Грейс обеими руками подняла свои великолепные груди и поднесла их ему, словно спелые плоды. Ее колени врезались ему в бока, а самое волнующее место – теплое и влажное – елозило взад-вперед по животу. Не выдержав сладкой пытки, он наконец крепко схватил ее за бедра и заставил остановиться.
– А ну-ка погоди.
– Что?
– Послушай, милая. Я сильный мужчина, настоящий «штаркер». Женщины всегда меня любили, потому что я в этом деле мастер. Но…
– Что?
– Но ты доводишь меня до полного безумия. Она даже не слушала.
– Войди в меня, Рубен.
– Грейс!
– А?
Она скользнула немного ниже, оказавшись у него на бедрах. В ее движениях, пока она его возбуждала, отсутствие умения искупалось энтузиазмом. Сперва потихоньку, потом все более решительно она действовала своей нежной ручкой, доводя его до неистовства.
– Знаешь что? – спросила она с закрытыми глазами.
Изо всех сил стискивая зубы, он промычал что-то нечленораздельное.
– Пока я лежала и ждала Уинга… я все время думала о тебе. Мне хотелось, чтобы это ты пришел. Ну давай же, Рубен!
– А что скажет Анри? – сумел выдавить из себя Рубен.
– Кто?
– Твой муж, – напомнил он, нахмурившись.
– А-а-а, Генри! Он мне не муж, мы просто живем вместе.
Пока Рубен обдумывал эту новость, Грейс привстала на коленях и подняла его скипетр, готовясь овладеть им. Быстрое движение бедер – и он оказался внутри. Но только на дюйм.
– Входи, Рубен, – прохрипела она. – Скорей!
– Утром ты меня за это возненавидишь, – попытался вразумить ее Рубен.
Грейс запрокинула голову и ответила, обращаясь к потолку:
– Лучше утром, чем сейчас. Она была раскалена, как доменная печь. Бесконечный огненный туннель. Он и сам горел, изо всех сил стараясь сохранить .неподвижность, чтобы не взорваться сразу же. Вот она сжалась, стиснула его, и они выкрикнули что-то в едином порыве, но каким-то невиданным чудом ему удалось удержаться и не кончить вместе с ней. Рубен заметил муху, которая села на простыню рядом с подпрыгивающим бедром Грейс, и сосредоточил на ней все свое внимание. Словно не замечая их, муха принялась чистить крылышки и вытягивать хоботок; Наблюдая за ней, Рубен сумел выдержать Натиск Грейс и не сорваться.
Она рухнула на него сверху, тихонько всхлипывая.
– Боже мой, Рубен, как ты можешь это выносить? Ой, нет, прошу тебя, не двигайся, – с мольбой простонала она, когда он сделал попытку повернуться.
Он все еще был возбужден, все еще стоял в ней, как опорный шест вигвама.
– Не двигайся. Если бы ты мог… Сколько ты можешь вот так продержаться?
– Хоть всю ночь, – самоуверенно заявил он. «Еще секунд тридцать, детка. Сорок, если ты не будешь двигаться».
Грейс склонилась к самому его лицу, опустив локти на подушку по обе стороны от его головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106