В этот вечер она явно решила обойтись без ледяных взглядов и колкостей, хотя Рубен по себе знал, что в ее арсенале такое оружие имеется. На сей раз она прибегла к неотразимым женским чарам: смотрела на собеседника своими громадными голубыми глазами и улыбалась ласковой, немного застенчивой улыбкой, отчего в уголках ее крупного чувственного рта появлялись пленительные ямочки. В этой улыбке было столько искренней доброты и нежности, что ее жертва тут же теряла голову, мечтая о том, чтобы не расставаться больше с этим ангелом и провести остаток жизни, любуясь этим очаровательным существом. Второй такой прирожденной плутовки Рубен в жизни своей не видел.
Она что-то спросила у бармена, и тот в ответ указал ей сперва на столик справа от прохода, затем на тот, за которым сидел Рубен с компанией. Захватив с собой стакан лимонада, Грейс направилась к столику справа, за которым сидели пятеро – на одного больше, чем требовали их планы. Если бы не это обстоятельство, сам Рубен остановил бы на нем свой выбор, потому что игроки выглядели побогаче. Все наперебой стали приглашать ее присесть, но она отделалась какой-то шуткой, заставившей их всех разразиться хохотом. По ее настоянию мужчины возобновили игру, но при ее появлении все сели прямее на своих стульях, перестали плевать на пол и непристойно выражаться.
– Эй, мы играем в покер или дурака валяем? – возмутился Рубен, нетерпеливо щелкнув по столу стопкой фишек.
Все, кроме Шарки, усмехнулись с виноватым видом и вернулись к прерванной игре. С грохотом отодвинув стул, Шарки поднялся из-за стола и подошел к Грейс.
Долговязый нескладный урод, рядом с изящной миниатюрной Грейс он напоминал похотливую гориллу.
Уже одно это заставило Рубена скрипнуть зубами от злости. Все еще было ничего, пока Шарки держал руки в карманах и пользовался для флирта только своим длинным языком. Но когда этот сукин сын обвил ее талию обезьяньей лапой, чувство юмора окончательно покинуло Рубена. Он даже начал утрачивать интерес к разработанному ими плану.
Но он напрасно беспокоился: Грейс прекрасно умела постоять за себя. Легким танцующим шагом она выскользнула из лап Шарки и повела его, даже не прикасаясь, к его же собственному столу. При этом она ослепила его такой лучезарной улыбкой, что сам Шарки не заметил маневра. По его туповатому лицу было ясно видно, что он целиком приписывает эту заслугу себе.
– Позвольте вам представить мисс Ванду Ла-Салль, парни, она хочет перекинуться с нами в картишки. Есть возражения?
Куда там! Дружное: «Конечно, нет!» вырвалось сразу из трех глоток. Один только Рубен нарушил единодушие, сварливо буркнув:
– А вот мне лично не по душе присутствие дам за карточным столом.
В ответ на это Шарки вытащил изо рта сигару, сплюнул крошки табака на пол и заявил, что лично ему не по душе игра в карты с надутыми вислозадыми хлыщами, которые перед всеми задирают нос, и что мистер Обман может либо заткнуться, либо искать себе другую компанию. Притворившись обиженным, Рубен надвинул шляпу на глаза и пониже соскользнул на стуле.
Шарки притащил стул для Грейс, она заняла место между ним и Уайеттом, то есть как раз то место, где ей и следовало находиться, чтобы исполнить задуманное.
– Во что играем, господа? – ангельским голоском спросила Грейс.
Расти сказал ей, что они играют в покер, и она разочарованно протянула:
– У-у-у.
– А во что бы вам хотелось сыграть? – предупредительно спросили мужчины.
Ну, ей всегда нравился семикарточный стад, ответила Она с робкой, но полной надежды улыбкой.
– Значит, играем в семикарточный стад, заявили они. –Ее слово-закон.
Рубен проворчал, что это игра для кисейных барышень и что лучше бы им сразу разбиться на пары и сыграть на шпильки в «три листика». Все пропустили его слова мимо ушей.
Мисс Ванда Ла-Салль накупила фишек сразу на двести долларов, и это немного отрезвило чересчур пылких кавалеров. Тем не менее они предложили ей сдавать первой, не бросая жребия. Карты она тасовала и сдавала чисто по-женски: кокетливо, но неслишком ловко. Как актриса она просто не знала себе равных. Этого Рубен не мог не признать.
Делая высокие ставки, она неизменно оставалась в проигрыше.
Расти расстроился до слез; Бэрджесс и Уайетт старались ее подбодрить, как могли, даже Шарки предложил перейти на «хай-лоу». Но Грейс воспринимала свои потери философски, оставаясь в игре до самого конца. Во всяком случае до тех пор, пока не настал черед Рубена сдавать. Он сдал ей двух «загнутых» валетов, а потом и третьего, вынутого из-под низа колоды: одного лицом вверх и двух «втемную». На шестом кругу у нее закончились фишки, седьмой круг она продержалась только благодаря тому, что все мужчины объявили «пас». Кроме одного открытого валета, у нее был только мусор, а Рубен ничем не мог ей помочь, имея на руках чистую колоду: последняя карта могла оказаться какой угодно.
Шарки принял ставку Бэрджесса и повысил ее на двадцать долларов. Настала очередь Грейс делать следующую ставку. Она нерешительно подняла руку и коснулась брошки с ангелочком у себя на груди. Наконец-то Рубен смог вздохнуть с облегчением: это означало, что ей пришла хорошая карта, кое-что получше трех валетов. По задуманному ими раскладу в этом круге она непременно должна была выиграть.
– Эта брошь из чистого серебра, господа, – объявила Грейс. – О Боже, должно же мне хоть раз повезти! Она с надеждой ощупала свою «темную» карту.
– Принимаю вашу ставку и поднимаю на сорок долларов. Ставлю свою брошь. Вы ее примете?
Ресницы у нее трепетали; она то и дело нервно проводила кончиками пальцев по развевающимся волосам ангелочка, приколотого довольно низко в ложбинке между грудей с таким расчетом, чтобы привлечь внимание мужчин к нужному месту. Она добилась бы нужного эффекта и без этой уловки. Шарки судорожно сглотнул, глядя на нее как завороженный. Расти закашлялся и не мог остановиться.
«Да», «Конечно», «Ладно, пусть будет сорок», «Принимаю» – таков был всеобщий вердикт.
Итак, банк возрос. Грейс довольно долго возилась, отстегивая брошку, но никто не стал ее торопить. Когда решили открыться, ее «темная» карта оказалась недостающей девяткой.
– «Полный дом» с валетами! – радостно объявила она.
Рубен чертыхнулся и бросил свои карты на стол, не открывая. Бэрджесс, Уайетт и Расти сделали то же самое, правда, молча.
– Разрази меня гром, – пробормотал Шарки, уставившись на карты и не веря своим глазам.
У него было три короля, но до «полного дома» он не дотянул. Шарки злобно загасил сигару, откашлялся и сплюнул в плевательницу.
Как только раздали карты по новой, Ванде Ла-Салль привалила поистине фантастическая удача. Она положила брошку рядом с собой «на счастье», и перед ней, как по волшебству, стала расти гора фишек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106