– Честно говоря, я не знаю, что делать.
– Я тоже, но, по-моему, поездка в Лондон – не выход, – решительно сказала Мэри.
– Меня вызывает король, с этим я ничего не могу поделать. – Он с удивлением видел, что защищается. Странно, как эта старуха всегда умудряется поставить его в положение обороняющегося.
– Тогда возьмите ее с собой. Я не хочу, чтобы она оставалась тут одна в таком состоянии.
– Вряд ли это можно назвать «одна», – слабо возразил он, но Мэри не слушала.
– Она много лет жила одна, сколько бы людей ее ни окружали, – искренне проговорила Мэри. – Она была вся в себе. Пока не появились вы. Вы пробудили ее к жизни. Она начала становиться такой, какой была до того, как ослепла. Мое старое сердце радовалось. Если вы сделали это один раз, сможете и еще, если постараетесь. – Она схватила его за руку. – Пожалуйста, постарайтесь!
Он посмотрел в решительное лицо старухи и осторожно высвободил руку.
– Я ничего не могу сделать. Имоджин не хочет моей помощи, а король призывает в Лондон. Я должен ехать. – Он неловко положил руку ей на плечо, пытаясь утешить. – Может, это и к лучшему. Может, расстояние между нами поможет Имоджин справиться с тем, с чем она должна справиться, – закончил он. Банальная фраза прозвучала неубедительно даже для него самого.
Мэри выскользнула из-под его руки и посмотрела обвиняющим взглядом.
– Мне это не нравится, ничего хорошего из этого не выйдет, – пробурчала она, высоко подняла голову и удалилась в комнату Имоджин.
Роберт почувствовал себя слабым и беспомощным.
– Мне тоже не нравится, Мэри, – прошептал он, оставшись один в пустом коридоре. – Мне все это очень не нравится.
– Подумай, может, я что-то забыл? – спросил Роберт, глядя на Гарета, привольно развалившегося в кресле у камина.
– Что ж, ты забыл сказать, сколько поленьев надо подбрасывать в главный камин, а все остальное указал до мелочей. – Он улыбнулся уголком рта. – Мне ни о чем не придется думать за все время твоего отсутствия.
Роберт поморщился.
– Идешь в атаку?
– Не волнуйся, это всего лишь старый саксонский дом, все будет хорошо. Ты оставлял меня во главе армии с меньшим количеством указаний, так что я уверен, что с домом я как-нибудь справлюсь, тем более что ты снабдил меня подробнейшей информацией.
Роберт встал и подошел к окну.
– С армиями я никогда так себя не чувствовал. – Он ударил кулаком по подоконнику. – Черт возьми, Гарет, мне это не нравится. Я чувствую, тут что-то не так.
Он смотрел в окно на землю, которая стала для него так много значить, и не мог отделаться от мысли, что боится ее потерять. Неразумно, но ему чудилось, что все неожиданно оказалось под угрозой.
Он глубоко вздохнул. Надо сосредоточиться на отражении угрозы, а не на страхе все потерять.
– Думаешь, этот вызов – часть заговора против тебя?
Кому-то другому голос Гарета мог показаться спокойным и рассудительным, но Роберт хорошо расслышал звенящую в нем сталь.
Роберт покачал головой, повернулся лицом к другу, скрестил руки на широкой груди.
– Кто знает? Все может быть вполне невинно. Может, король готовит новую войну и хочет нанять меня и моих людей.
– Разве мы все еще наемники?
Роберт решительно тряхнул головой.
– Отныне я намерен сражаться только ради защиты того, что мне принадлежит, а не ради нашего маленького монарха, желающего загрести побольше земель на этом острове.
Гарет слегка улыбнулся:
– У тебя он похож на толстого мальчишку, требующего сладостей.
– Согласись, некоторое сходство имеется.
– Мальчик старается произвести впечатление.
– Сладости не такие уж иллюзорные, любому мальчишке пришлось бы производить впечатление, чтобы их получить.
Оба улыбнулись, но быстро погасили улыбки.
– А если вызов – не просто невинное желание получить ручного воина? – спокойно спросил Гарет.
– Тогда нас ждет серьезная беда, – хмуро сказал Роберт. – Вот почему я оставляю тебя на страже.
Гарет иронически поднял брови.
– Полагаю, я более чем подготовлен к встрече с бедой. В конце концов, большую часть жизни я сам создавал людям беды, так что обнаружить врага и покончить с ним мне будет нетрудно. Со мной твой дом будет в безопасности.
– Я не об этом. Все, что я говорил до сих пор, касается одной-единственной задачи, и, если ты с ней не справишься, я тебя убью, даже если для этого мне понадобится встать из могилы.
– Я почти верю, что ты так и сделаешь, – хохотнул Гарет. – И это может означать только одно: Имоджин.
Роберт стиснул зубы.
– Только она имеет для меня значение, отныне и навсегда. Ты защищаешь ее, и пусть остальной мир катится к черту. Понял? Мне плевать, что тебе придется для этого сделать, сколько голов разбить, но сделай это.
Гарет восхищенно присвистнул.
– Ты ее действительно любишь? – выдавил он из себя, игнорируя возникшую в груди боль, которую не имел права испытывать, думая о чужой жене.
Роберт на секунду замер. Он еще никогда не слышал, чтобы это слово произносилось вслух, оно звучало странно. Странно, но очень правильно.
Он прокашлялся.
– Да, я ее люблю. Больше жизни.
Гарет смотрел на свои руки.
– Если тебя это утешит, скажу, что она тоже тебя любит.
– Тогда поддерживай в ней жизнь, чтобы она со временем сама мне это сказала, – хрипло проговорил Роберт; кровоточащие чувства не дали сказать больше.
– С огромным удовольствием. – На лице Гарета сверкнула волчья улыбка. – Я могу даже сделать ее жизнь несколько более комфортной, ликвидировав парочку посланников. К настоящему времени их набралось уже так много, что потеря одного-двух пройдет незамеченной.
Роберт чуть-чуть улыбнулся.
– Действуй по своему усмотрению.
– С удовольствием развлекусь. – Гарет помолчал, лицо стало задумчивым. – Вообще-то в Лондоне ты мог бы полностью прекратить поток посланников, уничтожив источник. Ведь Роджер Коулбрук – выкормыш двора, и, если ты присмотришься, то найдешь его ползающим где-то возле нашего монарха.
– Подниму его голову на пику и привезу Имоджин в подарок, – тоскливо сказал Роберт.
– Прекрасная мысль. Дворец, который ты намерен построить, нуждается в украшении в виде этой нелепой головы на стене.
– Соблазнительно, а? – У Роберта заблестели глаза.
– Ну так езжай и поддайся соблазну, друг мой.
Роберт вывел Даггера во двор. Утренний воздух был свеж, солнце еще не встало, но, несмотря на ранний час, дом уже начал просыпаться, оттуда доносились звуки жизни. Мэтью ждал во дворе на великолепном боевом коне, он ссутулился в седле с выражением воинственной обреченности.
Роберт узнал знакомую картину; кажется, завершился полный круг: он уезжает, и Мэтью пребывает в таком же состоянии духа, что и пять месяцев назад.
Пять месяцев? Нет, неправильно. Кажется, прошла целая вечность, но, с другой стороны, он не успел и глазом моргнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Я тоже, но, по-моему, поездка в Лондон – не выход, – решительно сказала Мэри.
– Меня вызывает король, с этим я ничего не могу поделать. – Он с удивлением видел, что защищается. Странно, как эта старуха всегда умудряется поставить его в положение обороняющегося.
– Тогда возьмите ее с собой. Я не хочу, чтобы она оставалась тут одна в таком состоянии.
– Вряд ли это можно назвать «одна», – слабо возразил он, но Мэри не слушала.
– Она много лет жила одна, сколько бы людей ее ни окружали, – искренне проговорила Мэри. – Она была вся в себе. Пока не появились вы. Вы пробудили ее к жизни. Она начала становиться такой, какой была до того, как ослепла. Мое старое сердце радовалось. Если вы сделали это один раз, сможете и еще, если постараетесь. – Она схватила его за руку. – Пожалуйста, постарайтесь!
Он посмотрел в решительное лицо старухи и осторожно высвободил руку.
– Я ничего не могу сделать. Имоджин не хочет моей помощи, а король призывает в Лондон. Я должен ехать. – Он неловко положил руку ей на плечо, пытаясь утешить. – Может, это и к лучшему. Может, расстояние между нами поможет Имоджин справиться с тем, с чем она должна справиться, – закончил он. Банальная фраза прозвучала неубедительно даже для него самого.
Мэри выскользнула из-под его руки и посмотрела обвиняющим взглядом.
– Мне это не нравится, ничего хорошего из этого не выйдет, – пробурчала она, высоко подняла голову и удалилась в комнату Имоджин.
Роберт почувствовал себя слабым и беспомощным.
– Мне тоже не нравится, Мэри, – прошептал он, оставшись один в пустом коридоре. – Мне все это очень не нравится.
– Подумай, может, я что-то забыл? – спросил Роберт, глядя на Гарета, привольно развалившегося в кресле у камина.
– Что ж, ты забыл сказать, сколько поленьев надо подбрасывать в главный камин, а все остальное указал до мелочей. – Он улыбнулся уголком рта. – Мне ни о чем не придется думать за все время твоего отсутствия.
Роберт поморщился.
– Идешь в атаку?
– Не волнуйся, это всего лишь старый саксонский дом, все будет хорошо. Ты оставлял меня во главе армии с меньшим количеством указаний, так что я уверен, что с домом я как-нибудь справлюсь, тем более что ты снабдил меня подробнейшей информацией.
Роберт встал и подошел к окну.
– С армиями я никогда так себя не чувствовал. – Он ударил кулаком по подоконнику. – Черт возьми, Гарет, мне это не нравится. Я чувствую, тут что-то не так.
Он смотрел в окно на землю, которая стала для него так много значить, и не мог отделаться от мысли, что боится ее потерять. Неразумно, но ему чудилось, что все неожиданно оказалось под угрозой.
Он глубоко вздохнул. Надо сосредоточиться на отражении угрозы, а не на страхе все потерять.
– Думаешь, этот вызов – часть заговора против тебя?
Кому-то другому голос Гарета мог показаться спокойным и рассудительным, но Роберт хорошо расслышал звенящую в нем сталь.
Роберт покачал головой, повернулся лицом к другу, скрестил руки на широкой груди.
– Кто знает? Все может быть вполне невинно. Может, король готовит новую войну и хочет нанять меня и моих людей.
– Разве мы все еще наемники?
Роберт решительно тряхнул головой.
– Отныне я намерен сражаться только ради защиты того, что мне принадлежит, а не ради нашего маленького монарха, желающего загрести побольше земель на этом острове.
Гарет слегка улыбнулся:
– У тебя он похож на толстого мальчишку, требующего сладостей.
– Согласись, некоторое сходство имеется.
– Мальчик старается произвести впечатление.
– Сладости не такие уж иллюзорные, любому мальчишке пришлось бы производить впечатление, чтобы их получить.
Оба улыбнулись, но быстро погасили улыбки.
– А если вызов – не просто невинное желание получить ручного воина? – спокойно спросил Гарет.
– Тогда нас ждет серьезная беда, – хмуро сказал Роберт. – Вот почему я оставляю тебя на страже.
Гарет иронически поднял брови.
– Полагаю, я более чем подготовлен к встрече с бедой. В конце концов, большую часть жизни я сам создавал людям беды, так что обнаружить врага и покончить с ним мне будет нетрудно. Со мной твой дом будет в безопасности.
– Я не об этом. Все, что я говорил до сих пор, касается одной-единственной задачи, и, если ты с ней не справишься, я тебя убью, даже если для этого мне понадобится встать из могилы.
– Я почти верю, что ты так и сделаешь, – хохотнул Гарет. – И это может означать только одно: Имоджин.
Роберт стиснул зубы.
– Только она имеет для меня значение, отныне и навсегда. Ты защищаешь ее, и пусть остальной мир катится к черту. Понял? Мне плевать, что тебе придется для этого сделать, сколько голов разбить, но сделай это.
Гарет восхищенно присвистнул.
– Ты ее действительно любишь? – выдавил он из себя, игнорируя возникшую в груди боль, которую не имел права испытывать, думая о чужой жене.
Роберт на секунду замер. Он еще никогда не слышал, чтобы это слово произносилось вслух, оно звучало странно. Странно, но очень правильно.
Он прокашлялся.
– Да, я ее люблю. Больше жизни.
Гарет смотрел на свои руки.
– Если тебя это утешит, скажу, что она тоже тебя любит.
– Тогда поддерживай в ней жизнь, чтобы она со временем сама мне это сказала, – хрипло проговорил Роберт; кровоточащие чувства не дали сказать больше.
– С огромным удовольствием. – На лице Гарета сверкнула волчья улыбка. – Я могу даже сделать ее жизнь несколько более комфортной, ликвидировав парочку посланников. К настоящему времени их набралось уже так много, что потеря одного-двух пройдет незамеченной.
Роберт чуть-чуть улыбнулся.
– Действуй по своему усмотрению.
– С удовольствием развлекусь. – Гарет помолчал, лицо стало задумчивым. – Вообще-то в Лондоне ты мог бы полностью прекратить поток посланников, уничтожив источник. Ведь Роджер Коулбрук – выкормыш двора, и, если ты присмотришься, то найдешь его ползающим где-то возле нашего монарха.
– Подниму его голову на пику и привезу Имоджин в подарок, – тоскливо сказал Роберт.
– Прекрасная мысль. Дворец, который ты намерен построить, нуждается в украшении в виде этой нелепой головы на стене.
– Соблазнительно, а? – У Роберта заблестели глаза.
– Ну так езжай и поддайся соблазну, друг мой.
Роберт вывел Даггера во двор. Утренний воздух был свеж, солнце еще не встало, но, несмотря на ранний час, дом уже начал просыпаться, оттуда доносились звуки жизни. Мэтью ждал во дворе на великолепном боевом коне, он ссутулился в седле с выражением воинственной обреченности.
Роберт узнал знакомую картину; кажется, завершился полный круг: он уезжает, и Мэтью пребывает в таком же состоянии духа, что и пять месяцев назад.
Пять месяцев? Нет, неправильно. Кажется, прошла целая вечность, но, с другой стороны, он не успел и глазом моргнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67