Отец был занят тем, что проверял грузы. Мать суетилась, покупала предметы первой необходимости в дорогу и все остальное для путешествия.
Крессида могла бы быть им полезна, но она проводила время в долгих прогулках. Это не было особенно умно, так как давало ей много времени на раздумья, но она решила, что запас страданий и желания в ней ограничен и чем скорее она разберется с этим, тем быстрее все пройдет.
Она мечтала и об Англии, и о мужчине. Об одном из ликов мужчины со множеством лиц…
Затем в один прекрасный день, когда Крессида возвращалась обратно в гостиницу, она увидела знакомую фигуру. На мгновение ее сердце замерло, но потом она поняла, что это не Трис, а его кузен-француз.
– Месье Бурро, – сказала она по-французски. Он поклонился.
– Мисс Мэндевилл.
– Что вы делаете в Плимуте?
– Почти край земли, не правда ли? Я возвращаюсь из Сент-Рейвенз-Маунт, где попрощался с моим кузеном.
Должна ли она спросить о том, как он поживает? Она молча ждала.
В его руках была записная книжка в кожаном переплете; он открыл ее. Если там еще одно письмо от Триса, она не выдержит.
Но это была не записная книжка, а что-то вроде папки. Он вынул оттуда лист бумаги и протянул ей.
– Для вас, мисс Мэндевилл.
С одного взгляда она поняла, что это портрет Триса, блестяще исполненный в карандаше. Трис отдыхал, в его руке – стакан, ворот рубашки распахнут.
– Почему вы думаете, что мне это интересно?
– Он сказал то же самое, когда я предложил ему пару к этому портрету. Любопытно, не правда ли?
Она холодно взглянула на него.
– Что еще должен сказать человек, когда ему предлагают ненужную вещь? Вы, кажется, вмешиваетесь в дела, которые совершенно вас не касаются, мистер Бурро.
Она пошла дальше, но он не отставал.
– Разве? Мисс Мэндевилл, я приехал в Англию с мыслью о мести, о том, чтобы выжать как можно больше денег из злого герцога Сент-Рейвена. Но я нашел в нем друга. Больше чем друга, в других обстоятельствах мы могли стать братьями. Мы должны расстаться. Скорее всего мы нечасто будем видеться. Но я не могу не принимать в нем участие. Я нашел свою прекрасную Миранду. И я хотел бы, чтобы мой кузен был счастлив не меньше.
Этого было достаточно, чтобы заставить Крессиду остановиться и уставиться на него.
– Вы говорите о Миранде Куп?
– Именно! – сказал он с сияющей улыбкой. – Королева среди женщин. Во Франции она станет моей женой, респектабельной женщиной. Возможно, когда-нибудь вы сможете побывать в нашем доме, не нарушая приличий.
– Вы забываете о том, что я уплываю в Индию.
Он посмотрел на лес мачт в порту.
– Ах да, Индия. Вы в самом деле полагаете, что будете счастливы там?
– Я готова попытаться.
– А вы не хотите попробовать быть счастливой здесь? А что, если я скажу вам, что Сент-Рейвен очень несчастлив?
– Очень сожалею, но я бессильна помочь ему.
– А что, если я скажу вам, что сегодня на бале-маскараде он предложит мисс Суайнемер стать герцогиней? Но не его женой. Только любимая женщина могла бы быть ему женой. Его друг Кэри и я хотим помешать этому.
Он вытащил еще один рисунок и показал ей.
Фиби Суайнемер, в точности. Красавица могла бы решить, что это отличный портрет, потому что он запечатлел ее прекрасные черты и легкую улыбку. Но каким-то неуловимым образом он также отобразил ее абсолютное бессердечие. Даже у фарфоровой куклы на лице больше симпатии к миру, выходящему за пределы ее собственных интересов.
Крессида отвернулась.
– Что вы хотите от меня?
– Выходите за него замуж.
Она обернулась к нему.
– Пожертвовать собой, чтобы сделать его счастливым? Нет, я не сделаю этого!
– Пожертвовать! – Он почти выплюнул это слово. – Вы боитесь настоящей жизни и поэтому роете нору и прячетесь в нее. Вот там прекрасно! Там вы в безопасности! Но при этом вы в норе! Что это за жизнь? Жизнь предлагает волнение, остроту, утонченные удовольствия, но только тем, кто готов покинуть свои безопасные норки.
Крессида обнаружила, что не может выразить свои мысли по-французски, и перешла на английский.
– Если он будет неверным мужем, это убьет меня.
– И поэтому лучше отказаться от него навсегда?
– Да.
– И это разумно?
– Да.
Он пожал плечами.
– Тогда тот, кто боится быть отравленным, должен перестать есть. Но если это ваша цена – потребуйте этого. Потребуйте, чтобы он поклялся в верности.
– Это входит в брачные клятвы, мистер Бурро, но многие люди его сорта, кажется, забывают об этом.
– Его сорта? Что вы знаете о нем? Вы причисляете его к Крофтону, Пью и прочим?
– Можно узнать человека по тому, с кем он общается.
Боже милосердный, она говорит точь-в-точь как мисс Уэмворти.
– В последнее время он ни с кем не общается. Это говорит вам о чем-то? «Ночная охота» теперь подходит для монахинь, хотя он собирается продать этот дом. Он сам живет как монах.
– Неделя целомудрия вряд ли убьет его. Он приехал на мой бал с оргии, заключив оскорбительное для меня пари.
Он уставился на нее и заговорил по-французски так быстро, что она с трудом понимала его.
– Боже мой, он не сказал вам? Идиот! – Он добавил еще какое-то слово, которого она не знала. – Мисс Мэндевилл, эта вечеринка была устроена специально для того, чтобы восстановить вашу репутацию. Миранда сыграла гурию перед теми людьми, которые видели вас в этой роли. Так как в это же время все могли видеть вас в Лондоне, подозрения развеялись.
Крессиде показалось, что волны с грохотом выбивают землю из-под ее ног.
– А пари?
– Возможно, это было глупо. Но о пари все помнят, а о танце могут забыть. Тивертон принял участие в гонке, и от этого эффект усилился. Конечно, вы ничего не должны были знать об этом.
– Слухи расходятся повсюду… – Крессиде было сложно снова обрести веру. – А как же Вайолет Вейн? Я слышала, что он часто посещал ее дом.
Он снова пробормотал что-то, но она не поняла.
– Пожалуйста, простите меня! Я взбешен собственной глупостью. Конечно же, об этом всем известно!
– Вот видите…
– Нет-нет! Вы должны верить. Молю вас, поверьте мне. Мой кузен был там только затем, чтобы положить всему этому конец. В Стокли-Мэнор он был озабочен судьбой этих девочек. Нити вели к Вайолет, и он начал расследование. Увы, это занятие не запрещено законом, но теперь эта преступная дорожка перекрыта для торговцев телами девочек-подростков.
Может быть, это все ложь, но что-то в словах Бурро, в его глазах убеждало ее в обратном. Кроме того, было тяжело – почти невозможно – подумать такое о Трисе.
– Также я могу сказать вам, хотя это только мое мнение, что он не был в постели ни с одной женщиной с тех пор, как я встретил его в Хэтфилде.
Крессида повернулась и снова стала смотреть на море, понимая, что это – ключевой момент в ее жизни. Бурро был прав насчет норы. Уютное место, безопасное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Крессида могла бы быть им полезна, но она проводила время в долгих прогулках. Это не было особенно умно, так как давало ей много времени на раздумья, но она решила, что запас страданий и желания в ней ограничен и чем скорее она разберется с этим, тем быстрее все пройдет.
Она мечтала и об Англии, и о мужчине. Об одном из ликов мужчины со множеством лиц…
Затем в один прекрасный день, когда Крессида возвращалась обратно в гостиницу, она увидела знакомую фигуру. На мгновение ее сердце замерло, но потом она поняла, что это не Трис, а его кузен-француз.
– Месье Бурро, – сказала она по-французски. Он поклонился.
– Мисс Мэндевилл.
– Что вы делаете в Плимуте?
– Почти край земли, не правда ли? Я возвращаюсь из Сент-Рейвенз-Маунт, где попрощался с моим кузеном.
Должна ли она спросить о том, как он поживает? Она молча ждала.
В его руках была записная книжка в кожаном переплете; он открыл ее. Если там еще одно письмо от Триса, она не выдержит.
Но это была не записная книжка, а что-то вроде папки. Он вынул оттуда лист бумаги и протянул ей.
– Для вас, мисс Мэндевилл.
С одного взгляда она поняла, что это портрет Триса, блестяще исполненный в карандаше. Трис отдыхал, в его руке – стакан, ворот рубашки распахнут.
– Почему вы думаете, что мне это интересно?
– Он сказал то же самое, когда я предложил ему пару к этому портрету. Любопытно, не правда ли?
Она холодно взглянула на него.
– Что еще должен сказать человек, когда ему предлагают ненужную вещь? Вы, кажется, вмешиваетесь в дела, которые совершенно вас не касаются, мистер Бурро.
Она пошла дальше, но он не отставал.
– Разве? Мисс Мэндевилл, я приехал в Англию с мыслью о мести, о том, чтобы выжать как можно больше денег из злого герцога Сент-Рейвена. Но я нашел в нем друга. Больше чем друга, в других обстоятельствах мы могли стать братьями. Мы должны расстаться. Скорее всего мы нечасто будем видеться. Но я не могу не принимать в нем участие. Я нашел свою прекрасную Миранду. И я хотел бы, чтобы мой кузен был счастлив не меньше.
Этого было достаточно, чтобы заставить Крессиду остановиться и уставиться на него.
– Вы говорите о Миранде Куп?
– Именно! – сказал он с сияющей улыбкой. – Королева среди женщин. Во Франции она станет моей женой, респектабельной женщиной. Возможно, когда-нибудь вы сможете побывать в нашем доме, не нарушая приличий.
– Вы забываете о том, что я уплываю в Индию.
Он посмотрел на лес мачт в порту.
– Ах да, Индия. Вы в самом деле полагаете, что будете счастливы там?
– Я готова попытаться.
– А вы не хотите попробовать быть счастливой здесь? А что, если я скажу вам, что Сент-Рейвен очень несчастлив?
– Очень сожалею, но я бессильна помочь ему.
– А что, если я скажу вам, что сегодня на бале-маскараде он предложит мисс Суайнемер стать герцогиней? Но не его женой. Только любимая женщина могла бы быть ему женой. Его друг Кэри и я хотим помешать этому.
Он вытащил еще один рисунок и показал ей.
Фиби Суайнемер, в точности. Красавица могла бы решить, что это отличный портрет, потому что он запечатлел ее прекрасные черты и легкую улыбку. Но каким-то неуловимым образом он также отобразил ее абсолютное бессердечие. Даже у фарфоровой куклы на лице больше симпатии к миру, выходящему за пределы ее собственных интересов.
Крессида отвернулась.
– Что вы хотите от меня?
– Выходите за него замуж.
Она обернулась к нему.
– Пожертвовать собой, чтобы сделать его счастливым? Нет, я не сделаю этого!
– Пожертвовать! – Он почти выплюнул это слово. – Вы боитесь настоящей жизни и поэтому роете нору и прячетесь в нее. Вот там прекрасно! Там вы в безопасности! Но при этом вы в норе! Что это за жизнь? Жизнь предлагает волнение, остроту, утонченные удовольствия, но только тем, кто готов покинуть свои безопасные норки.
Крессида обнаружила, что не может выразить свои мысли по-французски, и перешла на английский.
– Если он будет неверным мужем, это убьет меня.
– И поэтому лучше отказаться от него навсегда?
– Да.
– И это разумно?
– Да.
Он пожал плечами.
– Тогда тот, кто боится быть отравленным, должен перестать есть. Но если это ваша цена – потребуйте этого. Потребуйте, чтобы он поклялся в верности.
– Это входит в брачные клятвы, мистер Бурро, но многие люди его сорта, кажется, забывают об этом.
– Его сорта? Что вы знаете о нем? Вы причисляете его к Крофтону, Пью и прочим?
– Можно узнать человека по тому, с кем он общается.
Боже милосердный, она говорит точь-в-точь как мисс Уэмворти.
– В последнее время он ни с кем не общается. Это говорит вам о чем-то? «Ночная охота» теперь подходит для монахинь, хотя он собирается продать этот дом. Он сам живет как монах.
– Неделя целомудрия вряд ли убьет его. Он приехал на мой бал с оргии, заключив оскорбительное для меня пари.
Он уставился на нее и заговорил по-французски так быстро, что она с трудом понимала его.
– Боже мой, он не сказал вам? Идиот! – Он добавил еще какое-то слово, которого она не знала. – Мисс Мэндевилл, эта вечеринка была устроена специально для того, чтобы восстановить вашу репутацию. Миранда сыграла гурию перед теми людьми, которые видели вас в этой роли. Так как в это же время все могли видеть вас в Лондоне, подозрения развеялись.
Крессиде показалось, что волны с грохотом выбивают землю из-под ее ног.
– А пари?
– Возможно, это было глупо. Но о пари все помнят, а о танце могут забыть. Тивертон принял участие в гонке, и от этого эффект усилился. Конечно, вы ничего не должны были знать об этом.
– Слухи расходятся повсюду… – Крессиде было сложно снова обрести веру. – А как же Вайолет Вейн? Я слышала, что он часто посещал ее дом.
Он снова пробормотал что-то, но она не поняла.
– Пожалуйста, простите меня! Я взбешен собственной глупостью. Конечно же, об этом всем известно!
– Вот видите…
– Нет-нет! Вы должны верить. Молю вас, поверьте мне. Мой кузен был там только затем, чтобы положить всему этому конец. В Стокли-Мэнор он был озабочен судьбой этих девочек. Нити вели к Вайолет, и он начал расследование. Увы, это занятие не запрещено законом, но теперь эта преступная дорожка перекрыта для торговцев телами девочек-подростков.
Может быть, это все ложь, но что-то в словах Бурро, в его глазах убеждало ее в обратном. Кроме того, было тяжело – почти невозможно – подумать такое о Трисе.
– Также я могу сказать вам, хотя это только мое мнение, что он не был в постели ни с одной женщиной с тех пор, как я встретил его в Хэтфилде.
Крессида повернулась и снова стала смотреть на море, понимая, что это – ключевой момент в ее жизни. Бурро был прав насчет норы. Уютное место, безопасное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82