— А я — нет, — резко ответила Бидди. — Я пригласила их, разумеется. Я каждый год их приглашаю и при этом молюсь, чтобы они отказались. Слава Богу, и на этот раз у них нашлись отговорки: папа так занят, дороги занесены снегом, двигатель в машине как-то странно шумит, пошаливает мамин ревматизм… Они несносны. Заплесневели в своей рутине. Что толку пытаться хоть как-то скрасить их унылое существование? У них тогда не останется повода для нытья.
— Что с них взять — старики…
— Нет, они сами сделали себя стариками! А у тебя и так проблем хватает, чтобы еще и о них волноваться.
— Ничего не могу с собой поделать. — Молли смущенно замолчала, а затем, с какой-то лихорадочной поспешностью, продолжала: — Весь ужас в том, что сейчас, в эту самую секунду, я бы все отдала, только бы не уезжать. Мне невыносима мысль, что Джудит останется одна, что мы будем оторваны друг от друга. Из-за этого я чувствую, будто у меня вообще нигде нет своего места. Знаешь, у меня иногда бывает чрезвычайно странное ощущение… будто я нахожусь в каком-то чистилище, между раем и адом, и сама я — что-то неопределенное, ни то ни се. Это находит на меня всегда неожиданно: едешь на лондонском автобусе… или на лайнере «Пи энд Оу», перегибаешься через перила на корме, смотришь, как пенящийся кильватер уносится в прошлое, и думаешь: зачем я здесь? И где мне предназначено быть? И кто я такая?
Ее голос сорвался. Бидди испугалась, что сестра сейчас разрыдается.
— Молли, дорогая…
— …И тогда я понимаю, что значит жить между двух миров. А самые страшные мгновения — когда эти миры сходятся, почти соприкасаются друг с другом. Как сейчас. И я чувствую, что не принадлежу ни тому, ни другому. Словно я… разодрана на части…
Бидди показалось, что она поняла.
— Есди это может тебя утешить, таких, как ты, женщин — тысячи… Например, жены служащих или работающих в колониях —каждая из них находится в таком же безвыходном положении…
—Я знаю. И в этом нет ничего утешительного. Я просто не могу избавиться от этого чувства неопределенности.
—Ты просто переутомилась, не выспалась. Отсюда и твоя подавленность. Это естественно.
—Да, — Молли вздохнула, глотнула еще кофе и поставила чашку. — И все равно я хотела бы, чтобы Брюс работал в Лондоне, или в Бирмингеме, или где-нибудь еще… лишь бы мы жили в Англии и все вместе.
— Уже поздновато мечтать об этом.
— Или пусть бы мы вовсе не женились. И даже никогда не встречались. Пусть бы он нашел себе другую женщину.
— Но ты вряд ли бы нашла другого мужчину, — жестоко оборвала ее Бидди. —Представь себе, что было бы тогда: жизнь в Викаридже вместе с мамой. И без прекрасных дочерей.
— Просто эта мысль о необходимости начинать все сначала, собирать пожитки… И ты больше не принадлежишь самой себе… — Ее голос затих. Несказанные слова повисли в воздухе. Молли опустила глаза, и на ее щеках проступил слабый румянец.
Бидди невольно посочувствовала сестре. Она прекрасно понимала, что стоит за этим бурным и неожиданным излиянием. Все это, на ее взгляд, не имело никакого отношения к предстоящим рутинным сборам в дальнюю дорогу и к неминуемому отъезду; равно как и к прощанию с Джудит. Дело было в Брюсе. Бидди очень жалела его, несмотря на все его занудство. Четырехлетняя разлука не могла пойти на пользу никакому браку, к тому же, Бидди омневалась, что Молли, такая нежная, утонченная и застенчивая, хороша в постели. Как одинокие мужья удовлетворяют свои стественные сексуальные потребности — было недоступно ее пониманию. Но по зрелом размышлении — не настолько уж и недоступно. Самым простым разрешением проблемы для таких пар было бы закрыть глаза на возможную неверность, но… даже Бидди, при всей своей легкомысленности, с детства была обременена свойственными ее поколению предрассудками и потому не позволяла себе заходить слишком далеко в своем воображении. Она старалась просто не думать об этой печальной истории.
Краска сошла с лица Молли. Бидди решила, что настал момент сказать что-нибудь ободряющее. С наигранным оптимизмом она начала:
— Знаешь, я уверена, что все в конце концов образуется. — Но это прозвучало не слишком убедительно. — Я в том смысле, что… я думаю, тебя ждет впереди много ярких впечатлений. Как только ты сядешь на корабль, ты почувствуешь себя совершенно другим человеком. Только подумай о блаженстве, которое тебя ждет: три недели полнейшего безделья — можешь полеживать себе в шезлонге и не думать ни о чем. В Бискайском заливе ты перестанешь страдать от морской болезни, и тогда, может быть, наступит самая восхитительная пора в твоей жизни. Ты вернешься к солнцу, в тропики, в твоем распоряжении будет масса слуг. Встретишься со старыми друзьями. Я почти завидую тебе!
— Да… — Молли выдавила из себя сконфуженную улыбку. — Это правда. Я просто дура. Прости меня. Я знаю: ты считаешь меня дурой.
— Да нет же, глупенькая! Я тебя понимаю. Я помню, как тяжело мне было оставлять Неда, когда мы с Бобом уезжали на Мальту. Но так устроен мир. Нельзя быть и здесь и там одновременно. Главное, ты уверена, что оставляешь Джудит в такой школе, где о ней сумеют позаботиться, где ей будет хорошо. Как, к слову, называется это заведение?
— «Школа святой Урсулы».
— Тебе понравилась директриса?
— О ней очень хорошо отзываются.
— Понятно. Но тебе она понравилась?
— В общем, да. Хотя сначала я ее боялась. Умные женщины всегда пугают меня до смерти.
— Чувство юмора-то у нее, по крайней мере, имеется?
— Да я с ней шутками не обменивалась.
— Но ты довольна этой школой?
— О да. Даже если бы не надо было ехать на Цейлон, думаю, следовало бы отправить Джудит в «Святую Урсулу». Порткеррисская школа превосходна в плане образования, но там учатся дети из разных слоев… и все вместе. Достаточно сказать, что ее лучшей подругой была дочь бакалейщика.
—Я не вижу в этом ничего плохого.
—Да, но ты же понимаешь, как это бесперспективно… в отношении будущего…
Бидди деланно рассмеялась:
—Право, Молли, ты всегда была невозможным снобом!
—Ничего подобного. Просто выбор друзей — это важно.
—Да уж, в отношении правильных друзей ты преуспела.
—На кого ты намекаешь?
— На Луизу.
— Она тебе не нравится?
—Так же, как и я ей. Во всяком случае, я бы не хотела провести Рождество у нее в гостях. Молли опять взволновалась:
— О, Бидди, заклинаю, только не лезь в это дело и оставь свои возражения при себе! Обо всем уже договорено, и я не хочу ничего слышать!
— Никто и не собирается высказывать никаких возражений, — заверила Бидди и тут же принялась закидывать ее возражениями: — Луиза, этот старый сухарь! Эта зануда со своим вечным гольфом и бриджем! В ней нет ни капли женственности, ни капли естественности, ни капли… — Она нахмурила лоб в поисках подходящего слова — …ни капли теплоты!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154