— Ну вот и хорошо, хорошо, хорошо! — снова раздался голос акушерки. — Все уже, все, все, все! Немножечко осталось!
Потом раздался громкий и одновременно тонкий крик ребенка, известившего мир о своем прибытии. Теперь Анька окончательно поняла, что он родился.
— Ну, вот и все, девочка! Мальчик! Мальчик! Мальчик у тебя! Богатырь! Орел! Бабник! Вот он! — акушерка поднесла ей ребенка, и Анька увидела его сморщенное, как печеное яблоко, личико, удивилась тому, какой он красный, маленький и некрасивый. Мальчик… Акушерка положила ребенка ей на грудь, и Анька осторожно его обняла.
Охранники Владимира Генриховича сидели в машине около Алисиного подъезда.
— Что-то зачастил он сюда, — сказал один из них, настраивая радиоволну.
— Любовь зла — полюбишь и козла, — засмеялся второй. — Тебе-то что?
— Да нет, ничего. Так просто, — пожал плечами первый. — — По-моему, девка эта его просто использует.
— Все девки нас просто используют, — усмехнулся второй.
— Ну, не скажи! Это только богатых, “папиков”. А с нас, нищих, что возьмешь? Только шерсти клок?
— Не знаю-не знаю, — задумчиво сказал второй. — Моя — по полной программе! Магазины, дом, дача, машина, дети. Магазин, дом, дача… Замкнутый круг, а по бокам толстые решетки.
— Ты — мужик, ты — должен, — сказал первый охранник. — Кто же будет семью обеспечивать?
— Да ладно, обеспечивать! А все эти домашние дела, которые напополам? — охранник завелся. — Я согласен обеспечивать! Не отказываюсь! Только пускай мне дадут хоть немного жизненного пространства? Почему у них на Западе бабы к полной экономической независимости стремятся?
— Почему? — поинтересовался второй.
— Да потому что это унизительно — все время кого-то о чем-то просить и ждать, когда сделают. Лучше ни от кого не зависеть. А то сели и поехали!
— Это ты так говоришь, потому что в Америке не живешь, а там бы через неделю взвыл от их самостоятельности! — заметил напарник. — О, водила наш идет. Видишь, продуктов накупил.
Действительно, подошел водитель Юра с тяжелым пакетом в руке. Водитель загрузил пакет в багажник.
— На оптячок сходил. Хорошие здесь цены, — сказал он, усаживаясь в машину.
— Ты, Юра хотел бы, чтоб твоя жена самостоятельная была? — поинтересовался у него первый охранник.
— А зачем? Для блядства? Пускай лучше, как коза на веревочке, от меня зависит.
Запиликала трубка сотового телефона.
— Да? Хорошо, Владимир Генрихович! — первый посмотрел на часы. — Долго он сегодня старался: почти два часа.
Охранники выбрались из машины и направились в подъезд.
Когда Владимир Генрихович вышел из квартиры, они уже стояли около дверей.
— Ну, как оно сегодня, побольше вышло? — подмигнул директору первый охранник.
Владимир Генрихович посмотрел на него, недоумевая. Второй охранник тоже удивился.
— Еще раз позволишь себе подобные высказывания, считай, что ты уволен! — веско сказал директор.
Он повернулся и стал спускаться вниз.
— Так вы сами тогда по этому поводу шутили! — смутился первый охранник.
— Когда тогда? — обернулся директор. — Тогда это было тогда. А сейчас — это сейчас. Выполняйте свои функции!
Второй охранник покрутил пальцем у виска за спиной директора, давая понять первому, что он — полный идиот. Разве можно так с начальством!
Действительно, тогда это было тогда. А сейчас -это сейчас. Как-то нежданно-негаданно Владимир Генрихович понял для себя, что любит эту взбалмошную и глупую девчонку несмотря ни на что, а какие у нее там были дела, пока они не виделись? — так это ему наплевать. Отравить хотела? — ну и что же — не она одна! Он ей взял да и простил все в одночасье. Любовь и Смерть — неразделимы. Любовь и Смерть всегда вдвоем, щека к щеке, ноздря в ноздрю. Стремление к Любви и стремление к Смерти — всю жизнь он идет к этому, идет, идет. Вот и пришел. На том свете побывал и все равно простил…
Он сел в машину, стараясь не глядеть на вспотевшего от ужаса охранника, приказал: — Поехали!
— Аня! — раздался с улицы голос Нины Владимировны.
— Анюта! — второй был Валерика.
Анька поднялась с кровати, напялила на ноги шлепанцы, на плечи накинула теплую шаль, подошла к окну. От окна сквозило. Не переставая, тоненько завывал холодный ветер. Анька поежилась. Надо же было родить ранней весной, когда самые холода и вьюга! Нет, чтоб попозже, летом.
Анька глянула вниз. Нина Владимировна приветливо помахала ей рукой.
— Ну, как ты там? — крикнула она.
— Ничего, — одними губами сказала Анька, улыбнувшись.
— Тебе что-нибудь надо?
— Ничего, — опять произнесла Анька.
— Я говорила со врачом. Через два дня тебя выпишут!
— Ну что ты орешь на всю больницу! — рассердилась Анька. — Теперь все будут знать, что шестнадцатилетнюю мамашу через два дня выпишут. И так ходят, смотрят с любопытством. Хотя, что тут любопытного? Дело-то житейское. Другие вон до тридцати пяти не рожают, и ничего — довольные.
— Ты смотри, не застудись. Холодно у вас там?
— Не холодно, не холодно, — раздраженно сказала Анька. — Идите давайте! — она махнула рукой. — Мне долго нельзя стоять.
— Покажи мальчонку! — попросила Нина Владимировна.
Валерик топтался с ней рядом, курил и глазел по сторонам.
— Показывала уже. Нечего там смотреть. Насмотришься еще! — Анька снова махнула рукой, приказывая уходить.
— Передачку тебе принесут, — сказала Нина Владимировна на прощание. — Иди давай, простудишься!
Она повернулась, зашагала с больничного двора. Валерик поспешил за ней следом.
— Ты чего, расстроилась? — спросил он, пристраиваясь сбоку.
— Да нет, все хорошо, — пожала плечами Нина Владимировна. — Просто грустно.
— Мне на работу надо бежать, — смущаясь, сказал Валерик. — Ничего?
— Беги-беги, — кивнула Нина Владимировна.
Валерик повернулся и пошел.
— Валера! — неожиданно окликнула его Нина Владимировна.
Валерик остановился, повернулся к ней. Подошел, понимая, что она хочет сказать что-то серьезное.
— Давай тоже родим? Девочку.
— Нина, ты с ума сошла! Куда нам их столько? Надо теперь Анькиного поднимать! Я ведь не семижильный — там, тут, здесь.
— Ну да — везде, — подытожила Нина Владимировна.
— Нет, ну если очень хочешь… — Валерик развел руками.
— Нет-нет, не хочу. Я пошутила. Иди давай, а то опоздаешь!
Нина Владимировна стояла и смотрела, как Валерик перебежал улицу на красный свет, заскочил в полупустой автобус. Он помахал ей рукой из автобуса, но Нина Владимировна не ответила. Она развернулась и пошла своей дорогой.
Около мясного отдела выстроилась небольшая очередь. Лерочка вилкой накладывала бифштексы в пакет яркой даме, которая нетрепливо барабанила по прилавку пальцами.
— Пожалуйста!
— Мне, девушка, бефстроганов грамм четыреста и вон ту лопаточку, — указала на витрину стоящая за дамой пожилая женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76