ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

 


— Как ты думаешь, этот человек, ветеринар, еще жив? — спросил он Олега напрямик.
Олег, впервые участвовавший в серьезном разговоре, немного смутился, но, подумав секунду, ответил:
— Судя по тому, что я видел, он им очень нужен, как специалист. И пока они не забеспокоятся, его не тронут.
— Я тоже чувствую, что он жив, — вмешался Савва, — но он очень страдает.
Олег дважды начертил план дорог, ведущих к питомнику, а также то, что он смог увидеть за высокой стеной. Дмитрий сличил планы и похвалил:
— Отличная память — все сходится, словно на ксероксе.
— Вы его спасете? — спросил Олег
— Это не так просто… Но думаю, что освободим.
Гости покинули квартиру, а через полчаса сюда же прибыли Куделин с Милой.
* * *
Теперь уже мало кто помнит, что соседняя Эстония была многие десятилетия для всех, кого неофициально называли невыездными, своего рода Меккой, заменителем заграницы. А улица Виру — большим, как бы растянутым во времени и пространстве, очень удобным универмагом. Андрей Кириллович в советскую эпоху не мог даже мечтать о заграничной поездке. Но не по анкетным или диссидентским причинам, как некоторые, — тут у него было все в полном порядке, а по иным — его служба считалась слишком секретной. Его коллеги тоже сидели запертыми за железным занавесом. Максимум, о чем он мог мечтать — о командировке в ГДР, и то с фиксированным выходом из гарнизонного городка. Зато хотя бы раз в году Андрей Кириллович выбирался в гости к эстонскому другу Андресу Аарма, который жил в самом историческом центре Таллина — в Вышгороде.
После штурма дворца Амина они стали братьями по крови. Как всегда в таких операциях, командование многое прошляпило. Например, никто не подумал, как быть с ранеными. И пока длилась та непроглядная кабульская ночь, пока московские газеты срочно тиражировали липовое обращение Бабрака Кармаля к советскому руководству о помощи, пока сам Бабрак еще только готовился влезть в советский самолет, чтобы прилететь в афганскую столицу, Андрес истекал кровью на шикарном полу президентского дворца.
Выстрелы полчаса назад как стихли. В отряде был и доктор — капитан медицинской службы с переносной аптечкой, но больше ничего и никого. Да и кто станет десантировать медицинскую лабораторию вместе с операционной? В Кабуле была тьма советских специалистов, но они спокойно спали в своих постелях, ни о чем не догадываясь, а в штурмовом отряде понятия не имели даже о том, где находится ближайшая больница.
Андрес лежал на полу, и все, кто был рядом, наблюдали, как из него медленно уходит жизнь. Лицо его стало синеть, а губы и вовсе почернели. Он еще пытался что-то выговорить, но замолк на полуслове.
— Если я сейчас не волью в него литр крови, он — мертвец, — тихо, как бы самому себе, проговорил врач.
И тогда Андрей Кириллович лег на пол рядом с Андресом.
— Давай работай, — сказал он осунувшемуся за одну ночь капитану медицинской службы.
Андрес числился в его группе. Но у них была еще одна общая группа — крови. Самая примитивная установка в металлическом чемоданчике доктора имелась. Через пять минут кровь из тела Андрея Кирилловича стала с каждым ударом сердца перекачиваться в тело Андреса. И стоявшие рядом теперь наблюдали редкое зрелище, как в тело человека возвращается жизнь.
— Привет, тезка, — сказал Андрей Кириллович — в то время молодой здоровяк-старлей Андрюха — когда Андрес очнулся.
Утром Андреса переправили на самолете в Ташкент, из Ташкента — в Ростов, из Ростова — в Москву. А оттуда, после трехмесячного пребывания в госпитале, он поехал в свой Таллин. Андрес был одним из первых тяжелораненых на той войне, и трусоватые высшие командиры пытались скрывать этот непатриотический факт, чуть ли не приписывая ему самострел, мытарили, не давая пенсии и жилья, до тех пор, пока Андрей Кириллович не собрал остальных офицеров и не написал письмо министру обороны. С тех пор Андрес служил на родине, а после отделения балтийских республик стал обеспечивать покой и порядок в зоне Эстонии, примыкавшей к России.
Вот такой друг был у Андрея Кирилловича, и когда после разговора с Куделиным и Милой он отправил в Эстонию факс, ответный телефонный звонок прозвучал сразу.
— Слушай, Андрей, хорошо, что как раз ты занялся этим питомником. Я не знал, как к нему подступиться, — услышал он голос Андреса. — Мне ухе докладывали, что в нем происходят подозрительные дела. Но я один ничего не могу сделать: сам понимаешь, это же территория, арендованная Россией, а мне с моими чиновниками говорить так же трудно, как тебе с русскими. Ты сейчас чем командуешь?
— Да так, есть тут одна контора, — уклончиво ответил Андрей Кириллович.
— Понял, — с готовностью отозвался Андрес. — Давай действовать вместе, согласен?
— А как будем действовать? Я через границу своих ребят послать не могу. А ты своих туда — тоже не можешь. Я правильно понимаю?
«Устроились мерзавцы, — подумал он уже в который раз о тех, кто установил этот собачий питомник, — хоть войска НАТО вызывай».
— Ты можешь приехать?
— Нет, никак. Но несколько надежных людей подослать можно, чтобы посмотрели хотя бы.
Андрею Кирилловичу и в самом деле ни к чему было светиться. Мало ли какие фигуранты могли там появиться на машинах с московскими номерами. А с другой стороны — не приведи Господь стать причиной дипломатического скандала.
— Тогда сделаем так. Присылай факсом их данные, я сделаю им приглашения, как прежде говорили, для обмена опытом. Сколько будет людей? Много не нужно.
— Три-четыре человека. Можно?
— Столько можно, — согласился Андрес. — Сам-то когда в гости приедешь, а то я русский язык начинаю забывать?
— Пока этого не заметил, — рассмеялся Андрей Кириллович.
Через три дня в паспортах Куделина, Милы и Дмитрия стояли эстонские визы.
Глава 55. Недоверие к Савве
— Дмитрий Евгеньевич, возьмите меня, пожалуйста, с собой, — проговорил Савва, когда за журналистом и его сыном закрылась дверь.
«Откуда он знает мое отчество?» — удивился Самарин, но спросил другое:
— Зачем вам туда?
— Я могу вам пригодиться, я знаю.
— Видите ли, Савва, простите, не знаю вашего отчества…
— Можно без отчества.
— Но в паспорте-то у вас отчество стоит? Сейчас даже чукчам записывают отчество.
— У меня нет паспорта, — тихо проговорил Савва, глядя в глаза Дмитрию.
— То есть как это — нет? Вы его потеряли? По виду вы на бомжа не похожи…
— Возможно, и потерял. Меня подобрал лесной старик, это отсюда далеко, на реке Витим…
— Есть такая река, знаю. Вроде бы приток Лены. Там, говорят, золотые прииски, Бодайбо.
— Вот именно — Бодайбо. Как раз в тех местах меня подобрали, я был без сознания и без документов. А когда пришел в себя — ничего из прошлой жизни не мог вспомнить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103