— Что-то такое подсказывает, что жив. Но… — она помедлила, — еще я чувствую, что ему плохо, что ему помощь нужна. Вот так бы я сказала.
— Женщины тонко чувствуют тех, кого любят, — Савва обернулся на Штопку. — Ведь не только ваша собака, но и вы сами прекрасно знаете, когда должен появиться ваш муж. Вы чувствуете его приближение за секунду до того, как услышите шум открываемой двери. — И, не ожидая реакции Штопки, спросил: — Когда придет ваш муж?
— По-разному, — начала Елена, — иногда очень поздно. А сегодня… сегодня, я думаю, он вряд ли придет очень рано. Вы его не дождетесь.
— Я так и думал, — кивнул Савва.
Таня внезапно расплакалась.
— Я ведь его так давно знаю, еще когда он был женат на этой… Он был такой хороший врач! То есть я не хотела сказать «был»…
— Да, он лечил нашего Чака.
— Он действительно, что называется, врач от Бога, — кивнул Савва. — К сожалению, это знали не мы одни. Простите, мы зайдем к вам позже, когда вернется ваш муж.
Он подал Тане руку, и та встала, хотя еще секунду назад не собиралась уходить. Теперь же она послушно прошла в прихожую, взяла со столика перчатки и удалилась с человеком, которого видела второй раз в жизни.
Штопка только плечами пожала, хотя в глубине души совершенно не была уверена, что, скажи Савва ей самой «пойдемте», она послушно не последовала бы за ним.
Но факт оставался фактом — Олег Глебович, добрый доктор Айболит, пропал. Причем его ветпункт закрыли враги явно с какой-то целью. Странный человек в шляпе (так Штопка продолжала именовать про себя Савву) считает, что доктор жив. Можно ли в таких вещах доверять интуиции? Его интуиции можно. Но вряд ли это произведет впечатление на милицию.
Глава 42. Хеопс спит спокойно
Похоже, в этот раз он улетал навсегда.
У Геннадия не было с собой багажа, лишь полупустая сумка через плечо. Даже таможенник у стойки, обычно имевший неприступный вид, спросил с веселым удивлением:
— И это все?
— Перевозкой хлама не занимаюсь, — в тон ему ответил непринужденно Геннадий, хотя на душе его, как говорится, скребли кошки.
— Это правильно, — подтвердил таможенник.
Дальше было несколько минут холодного страха, когда слишком внимательно исследовали его документы. Но и это кончилось благополучно.
Теперь Геннадий сидел в самолете и смотрел в иллюминатор на крыло с уходящими вдаль рядами заклепок да на то, как их аэроплан выруливает на взлетную полосу.
Решение улететь по-английски пришло к нему, когда он проснулся среди ночи от боли в руках и увидел, что соединены они накрепко наручниками. Он перекатился на другой бок, но сон больше не приходил, а воспоминания о вчерашнем были весьма смутными. Было только ощущение, что его унизили не только чужие, но и собственная семья. Эта огромная квартира, в любой цивилизованной стране стоившая бешеных денег, оказалась по его же глупости Ольгиной, а он — словно квартирант с ограниченным правом собственности. Вот баба теперь и наверстывает прежнее — живет, как может, даже присутствие мужа ее не тормозит. Во всякие там сверхурочные работы, НИИ и лаборатории он не очень-то верил. Он и сам когда-то был ходоком, у самого месяц подряд ежевечерне проходили то совещания, то военные сборы. Его не проведешь. К тому же он несколько раз видел в окно, как ее подвозит на грязных «жигулях» один и тот же мужик.
И все же утром, когда он притворялся спящим, мысль об отъезде созрела еще не окончательно. Она крутилась в голове как одна из возможностей. Сколько их, таких мыслей, приходит, уходит и забывается навсегда! Все изменил телефонный звонок.
— Геннадий Алексеич? — спросил мужской голос в трубке.
Голос показался слегка знакомым, что сразу и подтвердилось.
Звонившего звали Иваном Ивановичем. То был отцовский помощник, можно сказать, крестный отец по бизнесу. Когда-то он помог быстро провернуть регистрацию самого его первого строительного кооператива. Да и потом выручал не раз.
— А я вчера проезжаю мимо, гляжу — ты стоишь совсем смурной. Я даже водителю велел просигналить, но ты не заметил.
Отцовский помощник говорил с веселым напором. Это и в прежние времена было его отличительной чертой.
— Ты сейчас один дома? А я тут рядышком проезжаю. Слышишь, Алексеич? Я к тебе загляну. Деловое предложение есть, в память об отце.
Геннадий посмотрел на себя в зеркало, ужаснулся тому, что увидел, потом подошел к окну.
Бывший отцовский помощник как раз вылезал из шикарного «мерседеса» и что-то говорил водителю.
Бриться было уже некогда. «Ладно, — решил Геннадий, — полюбите нас черненькими».
Он включил чайник, отыскал банку с кофе и пошел открывать дверь.
Помощник выставил на кухонный стол бутылку конька «Бержерак».
— Как насчет стопарика? Больше с утра не будем, а стопарик для разрядки нужен. Согласен, Алексеич?
Геннадий достал хрустальные рюмки.
— Я твоего отца часто вспоминаю, Гена. Кристальной души был человек!
Помощник даже поднялся с кухонного табурета. Они выпили молча, не чокаясь. Потом, оглядев кухню, он спросил:
— Как я понимаю, это единственное, что у тебя осталось?
— И то чуть не отняли. Пока я прятался, приходили к жене с паяльником. Если бы не чудик один, она бы им генералку подписала.
В каких местах он прятался, Геннадий раскрывать не стал.
— Леший с ними, с этими чудиками, Гена. Нужно было сразу меня найти, когда тебя опускать собрались. Я бы тебе все сделал. В память об отце. А ты решил быть самостоятельным. Вот и влетел.
— Неловко было как-то. Да я и не знал толком, как вас найти.
— Мы что, в дремучем лесу живем? Подумал бы, нашел.
Помощник зачерпнул одну за другой несколько чайных ложек кофе. И Геннадий вспомнил, что он и прежде клал себе кофе щедрой рукой, объясняя, что у него низкое давление.
— Давление низкое, — проговорил помощник, словно услышал его мысли, — приходится поддерживать. Ладно, хрен с ним с давлением. Мы сейчас, Гена большое дело организуем, можно сказать масштабное. И нам нужны люди, которым можно доверять.
Геннадий понимающе кивнул, хотя не понял пока ничего.
— Одного очень серьезного человека мы должны провести в губернаторы. Я как раз формирую теневой штаб. Пойдешь ко мне? Работы будет много, но и получишь ты соответственно.
— Теневой — это какой? — переспросил осторожно Геннадий.
— Ты в этом деле пацан, я и забыл. У серьезных людей в таких делах несколько штабов. У каждого свои функции, — начал объяснять помощник. — Официальный уже работает. Он на виду. Но главное дело будем проводить мы. А поэтому, после победы, нам и наград больше, правда, не без риска.
Они проговорили минут двадцать. Точнее, говорил в основном помощник, а Геннадий лишь слушал. И от слов помощника у него разболелась голова. Видимо, той дозы коньяка, которую они только что приняли, было мало, чтобы после вчерашнего расширить сосуды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103