— Сегодня я была на пресс-конференции Новосельской и спросила ее об убийстве Савченко. Он был настоящий бандит, вы же знаете! Таких убирать нужно. Сначала нажился на пенсионерах, которые несли ему последние крохи. И, заметьте, о нем все как-то сразу забыли. Ему удалось все свалить на Бориса Бельды, а начинали-то они вместе! Теперь угодил в скандал вокруг Вашингтонского банка. Я слышала от очень знающих людей, что вот этот его фонд, как он там называется… «Отечество в опасности»… Нет, это политический блок, который его выдвинул. Тоже неплохо бы с ним разобраться. А фонд называется «Мое отечество». Так вот, компетентные люди говорят, что этот фонд — просто прачечная.
— Как это? — не поняла Штопка. Дмитрий и Глеб расхохотались.
— Ничего смешного, — недовольно заметила Агнесса. — Отмывал он денежки через него, вот и весь смех. Большие деньги через него проходили, между прочим. Так что мое мнение: угробил этого Савченко кто-то, и слава Богу, одной мразью меньше. Жалко, что не всех их перебили, а то дышать бы легче стало.
— Это твое мнение, — перебил сестру Дмитрий. — Ты мнение Новосельской изложи. Твое мы знаем.
— При чем здесь ее мнение? — Агния пожала плечами. — Что она может на пресс-конференции сказать? Она же умный человек. Сказала то, что обычно говорят в таких случаях. Что, мол, Савченко был нехороший человек, но и убивать нехорошо. Нужно все решать правовыми методами.
— Но это в принципе верно, — сказала Штопка, — ведь если мы можем убивать тех, кто нам не нравится, значит, и они тоже имеют полное право убивать нас. Мне не нравится, когда меня убивают.
Дмитрий взглянул на нее так, будто умолял: «Не продолжай!» Все слишком хорошо знали, что скрывается за этими словами.
— Все это очень красиво на словах, — заметила Агнесса. — Цивилизованное общество, правовое сознание, достойное существование. Да нет его, этого правового сознания. И такие, как Савченко, будут править бал!
— Да что там Савченко, — мрачно вставил Глеб. — Его хозяева.
— Именно! — продолжала Агния. — Он в данном случае пешка, подставное лицо. Получается, они могут поступать с нами, как угодно, потому что ИМ закон не писан, а мы должны все делать в рамках законности. Вот они и будут давить нас, как тараканов.
— С волками жить — по-волчьи выть?
— Именно!
— Но есть опасность самому превратиться в того волка. Штопка решила перевести разговор на другую тему:
— А Новосельская вообще как, понравилась? Я давно заметила, если человека видишь в реальной жизни, от него другое впечатление остается. Даже с артистами. Казалось бы, сто раз видел на экране телевизора, а потом увидел на сцене — совершенно другое дело.
— Ничего удивительного, — пожала плечами Агния. — Энергетика. Телевизор ее передать не может, а настоящий актер, когда он выходит на сцену, наполняет своей энергией зал. Большой актер — тот, у кого это получается. Шаляпин, например, был почти гипнотизер. Сейчас мы слушаем его пластинки и понять не можем — почему от него с ума сходили?
— Так ты про Новосельскую.
— Она очень мне понравилась. Умная, толковая. И главное: умеет формулировать свои мысли четко и определенно. Смотришь на нее и понимаешь: она действительно честный человек. Вот таких только и следовало бы пускать в политику. Людей с честными лицами. Кстати, я тебе не сказала самого главного. В Усть-Нарву, или как там ты ее называешь, из всего Петербурга пригласили только меня и Бориса. С семьями. Вот так. Ты и не знал, какая у тебя сестра знаменитая.
— Алю сегодня по телевизору покажут, — вставил Глеб, — в материале о пресс-конференции.
Дмитрий посмотрел на него с удивлением. Да уж, точно муж и жена — одна сатана.
— Давайте посмотрим, — сказала Штопка, чтобы погасить разногласия.
Чак не принимал участия в споре о правовом государстве. Он чувствовал себя неважно и тихо лежал на своем коврике.
Глава 17. Ну и мужик!
Даже после нескольких гостей остается куча грязной посуды.
— Ненавижу, когда мужики заняты бабским делом, — отклонила Римма предложение Саввы помочь ей с уборкой и мытьем посуды. — Тебе дали письма с фотографиями, вот и изучай.
Она собрала часть грязной посуды и унесла на кухню. А когда вернулась за новой партией, спросила:
— Ну что, нет там твоей женушки?
— Пока нет, — отозвался Савва.
— А вообще-то жена у тебя была? Ты все-таки напрягись, вспомни? Может, искать и не нужно. Будешь ты у нас молодым и неженатым.
— Я не помню, Римма Семеновна.
Рассказывать про сны, которые преследуют его время от времени, не хотелось.
— Нет, у такого красивого мужика, не может быть, чтобы не было. Ну что ты смущаешься-то! Мне бы такого Бог послал вместо этого кошкореза!
— Олег Глебович — очень хороший человек. И вы тоже — замечательная женщина, Римма Семеновна. Просто вы не подходите друг к другу.
— Да? А медики уверяют, что любой мужчина может подойти любой женщине.
Она унесла на кухню следующую партию посуды, оставив недопитую бутылку шампанского и несколько фужеров. Но через несколько минут появилась вновь.
— Слушай, а что это ты меня на «вы». Даже неприлично как-то. Я — тыкаю, а ты — все «вы» да «вы». Тебе сколько лет? — Она спросила и тут же, увидев растерянность на лице Саввы, засмеялась. — Никак не могу усвоить, что ты все забыл.
Она подошла к нему ближе и положила теплые, мягкие ладони ему на плечи.
— Ну-ка повернись. Так. Еще повернись. Савва послушно повернулся.
— Нет, ну тридцать-то лет тебе точно. Или больше. По крайней мере, не меньше. Слушай, а давай мы с тобой на брудершафт выпьем, и уж тогда точно можно не «выкать». — Она налила шампанское в фужеры.
— Я же не пью вина, Римма Семеновна! — взмолился Савва.
— Один-то раз можно?! Если женщина просит.
— Я лучше воды…
— Ну, один только раз.
— Римма Семеновна, я не могу!
— Ой, Савва, с тобой один смех! Такой мужик, и чтоб не пил! Ладно, вот я тебе воду наливаю, смотри. Но только, чтобы после брудершафта честно поцеловаться!
По ее команде они сплели руки, потом выпили: он — воду, она — шампанское.
— Теперь говори, мне «ты». Просто произнеси: «ты».
— Ты, — выговорил не сразу Савва.
— Ну, видишь, получилось! Получилось же! Все вас учить нужно. — И она захлопала в ладоши. — Чур, я тебя целую! Ладно? А ты меня обнимаешь — вот так и вот так, понял? — И она взяла его руки, одну положила на свое полуобнаженное плечо, вторую на спину. — Господи, ты что, женщин никогда не обнимал, что ли? Давай, делай это по-мужски. А я тебя буду целовать. Я жутко целоваться люблю! — Она звонко, игриво рассмеялась, потом добавила: — Целоваться положено в губы
И. обхватив Савву за шею. она крепко, как мощный пылесос, впилась в него губами.
— Ой, ну тебя, у меня даже голова закружилась, — произнесла она, оторвавшись. — У тебя кроме жены женщины были?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103