— Откуда это у тебя? — изумился Даниель.
— Неважно. Скажи мне, в окно Кириллу кинули такую же?
Даниель повертел гранату перед глазами и ответил:
— Да, но было бы весьма неплохо посмотреть получше. Год выпуска, то да се…
— Бери и смотри сколько хочешь. Только одно условие — Себастьяну ни слова.
— Нет, ты меня извини, этого я тебе обещать не могу.
Я вздохнула:
— Ну хорошо. Тогда скажешь ему в Москве.
— Не желаешь говорить, где взяла ее?
— Скажу, но потом. Мне нужно еще кое—что проверить.
— И ты отдаешь гранату мне, зная, что Себастьян вытянул бы из тебя правду клещами?
— Вот именно. Так я могу на тебя рассчитывать?
Даниель вздохнул:
— Можешь, конечно. Ты ведь все равно сделаешь по—своему, назло всем. И откуда в вас, в людях, столько упрямства? — покачал он головой и добавил: — Только будь поосторожнее, ладно?
— Хорошо. Спасибо тебе! — ответила я и, растрогавшись, чмокнула его в щеку.
Когда мы подошли к крыльцу, в дверях показался Себастьян.
— Ты где была? — сурово спросил он. — Я уже начал волноваться!
Ничего—ничего! Поволнуйся, дорогой! Тебе иногда полезно!
— Да так, — беспечно прощебетала я. — В лесочке прогуливалась, любовалась флорой и фауной.
Во взгляде Себастьяна читалось недоверие, но в слова оно так и не вылилось.
— А вы что делали? — спросила я, перехватывая инициативу.
— Занимались вашим сегодняшним ЧП, — ухмыльнулся Даниель.
— И каковы результаты?
— Практически никаковы, — ответил Себастьян. — Ничего не пропало, никто ничего не видел, а твоя приятельница Юля намекнула, что мы, мол, сами все это устроили, под твоим чутким руководством. Как тебе удалось так быстро завоевать ее симпатии?
— Это была любовь с первого взгляда, — призналась я.
Себастьян усмехнулся. Я поймала себя на том, что смотрю на него с нежностью, которой он совсем не заслуживал, и немедля доказал это.
— Нам пора ехать, — сказал он. — Проводишь до машины?
Я кивнула, стараясь не выдать своего разочарования. Уже уезжают! А я—то, идиотка, нарисовала себе картину совместного похода на озеро, представила себе долгий летний вечер, путешествие вдвоем к поросшему лесом берегу, нафантазировала бог знает что! Нет, пора признаться себе откровенно: ему просто нравится, что я люблю его, а сам он не испытывает ко мне никаких чувств.
— Да, кстати, — прерывая мои невеселые мысли, сказал Себастьян. — Кирилл с отцом завтра поедут в город покупать ему подарок на день рождения. Уедут рано утром, чтобы не привлекать лишнего внимания. Так что ты завтра встань пораньше, проводи их.
— Зачем? — Я уставилась на него со злобным недоумением: если я что—то и ненавижу, так это рано вставать. — Что они, без меня одеться и в машину сесть не смогут? Или я должна буду разогреть им завтрак?
— Сделай, как я тебя прошу, — мягко настаивал Себастьян. — И понаблюдай, что творится вокруг.
— А может, ты останешься здесь? Завтра встанешь пораньше и сам понаблюдаешь? — ядовито пропела я. Впрочем, не без тайной надежды. И, честное слово, если бы он остался, простила бы ему все на свете. Но этой надежде, как и множеству других, не суждено было сбыться.
У меня дела… — небрежно ответил Себастьян. Наверное, лицо мое при этих словах стало плохо пригодным для любования, потому что он внезапно добавил: — Даниель, по—моему, Марина считает, что мне просто нравится над ней издеваться.
А разве нет? — удивился Даниель. Ну, если только самую малость.
С этими шуточками и прибауточками ангелы уселись в машину. Я осталась стоять у калитки. "Победа» зарычала мотором и поехала, набирая скорость. Я смотрела ей вслед, от всей души жалея, что отдала гранату Даниелю — как бы она сейчас мне пригодилась!
Внезапно «Победа» остановилась. Из нее выскочил Себастьян и побежал назад. Что—то забыл? Дать мне еще одно приятное поручение?
— Я кое—что забыл, — переводя дыхание, сказал Себастьян.
И когда я открыла рот, чтобы мрачно осведомиться, не перебрать ли мне завтра в отсутствие Листовских смешанную с золой гречиху, его губы прижались к моим, так и не дав мне произнести ни слова.
Глава 23
БОЯЗНЬ ТЕМНОТЫ
Солнце уже зашло, но из—за леса еще поднималось бледное свечение — слабое напоминание об ушедшем дне. Кое—где среди сосен зажглись окна, но их было немного, и большинство дачников еще изнывали от жары в городских каменных мешках, с нетерпением считая дни, оставшиеся до выходных.
Еле слышно скрипнула калитка. Вадим, вновь облаченный в камуфляж и вооруженный фонарем, вышел на дорогу.
Стоило ему немного отойти от калитки, как от куста шиповника, растущего с внешней стороны забора, отделилась какая—то фигура и двинулась вслед за ним. По длинным кудрям и огромному рюкзаку любой знакомый без труда узнал бы в ней Марину, которая уже полчаса поджидала Вадима и за это время успела несколько раз уколоться шипами, утомиться и соскучиться. Но теперь ее страдания были вознаграждены.
Вадим явно шел не к железнодорожной станции, а значит, история про тетку была выдумкой. К счастью для Марины, он был не слешком озабочен конспирацией и не слышал, как она споткнулась о кочку и едва не свалилась в траву — выходить на дорогу она не решалась, «опасаясь быть замеченной, и поэтому шла по обочине. Корни и кочки, давние недруги Марины, все время подставляли ей ножки, и она вся вспотела, пытаясь не наделать шума своим падением и не чертыхнуться вслух.
Потом оба вошли в лес, и стало еще тяжелее. Вадим включил фонарик, но Марине от него не было никакого проку, а зажечь свой было нельзя. Сухие ветки трещали под ногами, а живые бросались в лицо, норовя оставить без глаз. К тому же начали кусать комары. Радовало только отсутствие крапивы, но и то не сильно.
В конце концов она все—таки упала. И замерла, уткнувшись носом в сухие сосновые иглы. Луч фонаря скользнул по земле рядом с ней. От ужаса она по привычке зажмурилась, хотя прекрасно знала, что это так же глупо, как прятать голову в песок.
Жуткая лесная тишина, полная непонятных городскому человеку звуков. И шаги — все дальше, дальше.
Когда она решилась поднять голову, Вадима нигде не было.
Вокруг нее в кромешной темноте шумел лес. В какую сторону идти, она не знала. А когда достала на ощупь из рюкзака свой собственныйфонарик, ее ждало весьма неприятное открытие: батарейка в фонарике села.
Оставалось только повернуться назад и идти, доверяясь своему чувству пространства.
Но это Маринино чувство оказанного ему доверия не оправдало. Время шло, а лес все не кончался. Из прочитанных в детстве приключенческих книг она знала, что человек, оказавшийся в незнакомом месте, по какой—то непонятной причине начинает ходить кругами. Было ясно, что с ней произошло то же самое.
Если бы все происходило в светлое время суток, еще можно было бы как—то выкрутиться — например, оставлять ножом зарубки на стволах или истошно вопить «ау!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55