— Ага, я просто в экстазе, — сверкнув полным комплектом ослепительно белых зубов, ответил Кирилл. — Мужики так и норовят развести тебя на бабки, зато дамы как одна видят цель своей жизни в том, чтобы сделать тебя счастливым — в браке.
— Ты и обо мне так думаешь? — уточнила я.
— Ты не дама!
— А кто же я в таком случае?!
— Ты — рыжая, и я тебя обожаю! Поцеловал бы прямо сейчас, но для этого надо сбросить скорость.
— Не надо!
— Сбрасывать скорость? — захохотал Кирилл.
Не нравится мне эта бойкость. Конечно, легкий флирт приятен и ни к чему не обязывает, но любовь моего детства флиртует как—то слишком агрессивно, а я пока что не созрела для… От воспоминания о самых красивых глазах в мире я почувствовала шоколадную горечь на языке и чувствительный укол совести. Судя по всему, совесть в моем организме располагается где—то в районе желудка. Если это, конечно, совесть, а не гастрит.
— Ну, как тебе понравились отцовские байки о попытках моего устранения? — К моему великому облегчению, Кирилл оставил в стороне тему любви и счастья. — Впечатляет? Ты небось решила, что мой родитель совсем свихнулся?
— Ну отчего же, — осторожно ответила я.
— Да ладно тебе, не притворяйся. Звучат его рассказы действительно дико. Он вам полный набор ужасов выложил?
— Наверное. — Я сосредоточилась. — Подозрительная аллергия, упавшая ни с того ни с сего балка, несчастный случай на озере и грузовик. Это все?
Кирилл кивнул:
— Весь список, ничего не упущено. Аллергия, конечно, была самая обыкновенная. А если я и траванулся этой самой земляникой, то причину тут в экологии надо искать, а не в Уголовном кодексе. Балка наверняка тоже случайно упала. Видела бы ты эту усадьбу, там все прогнило насквозь… Но, признаюсь тебе как профессионалу, после грузовичка я и сам малость оробел.
— Расскажи—ка мне все еще раз, — потребовала я.
Кирилл бросил на меня насмешливый взгляд:
— Слушаюсь, сэр! Правда, рассказывать особенно нечего. Выползаю я поутру из дома, дыша, пардон, перегаром вчерашнего шампанского… Кстати, ты любишь шампанское?
— Рассказывай! — рыкнула я.
— Понятно. Значит, не любишь… Жарища страшная, настроение у меня никакое. И вдруг сзади каак загрохочет! Ну, я и отпрыгнул — чисто автоматически. Если бы стал оглядываться и соображать, в чем дело, лежал бы сейчас весь переломанный в лакированном гробу, красиво убранный цветами, а душа моя на небесах скорбела бы и рыдала потому поводу, что мне так и не дали отметить мой долгожданный день рождения. Я тебя, кстати, приглашаю.
— Спасибо, — рассеянно ответила я, чем явно разочаровала Кирилла, ожидавшего, очевидно, куда более бурной реакции. — А что за грузовик?
— Слушай, я его и разглядеть — то толком не смог — только по грохоту понял, что тачка здоровенная. Ни водителя, ни номера я не запомнил. Да и вообще, если правду говорить, я немножко растерялся от такого недружественного отношения ко мне, любимому.
— А куда ты собирался? — спросила я просто для очистки совести, в глубине души понимая, что сыщик из меня тот еще, но никому, даже самой себе, признаваться в этом не спешила.
— Собирался я, радость моя, в ближайший магазин за минеральной водой, чтобы поправить здоровье, пошатнувшееся после вчерашней вечеринки.
— У тебя что, праздник каждый день? — ехидно осведомилась я.
— Ага, что—то вроде того. У меня, понимаешь ли, заслуженный тяжким трудом отпуск, и я провожу его так, чтобы не было мучительно больно и обидно за бесцельно прожитые минуты.
— Это что же за тяжкий труд такой? — сладко пропела я. — Нелегкие будни хлебопекарной промышленности?
И тут же едва не расплющила нос о ветровое стекло, потому что «БМВ» резко вильнул в сторону обочины и затормозил. А Кирилл, раскрасневшийся от злости, повернулся ко мне:
— Ты, как я понял, всерьез считаешь, что я ни на что в этой жизни не способен, кроме как сидеть на отцовской шее? Да?
— Я ничего такого… — залопотала я.
— Ну, так вот, на будущее. Я работаю юристом в крупной компании. Отцу тоже помогаю, причем бесплатно. И он меня, кстати сказать, очень ценит! А если ты еще будешь мне хамить, паршивка ты этакая… — Кирилл надвинулся на меня, — …я надеру тебе уши!
Он звонко чмокнул меня в щеку и расхохотался:
— Что, испугалась, а?
— Да нет, — пробормотала я. — А куда мы, кстати… Ч— черт побери! — Машина тронулась с места, если можно так сказать о резком взлете. — Куда мы едем?
— Да уже недалеко, — ответил Кирилл. — Если бы не эти дурацкие светофоры, давно бы уже были на месте.
Надо признаться, первый раз в жизни я ощутила признательность светофорам и легендарным московским пробкам. Когда б не они, рядом с Кириллом давно бы уже валялась моя остывающая тушка — манеру его вождения я переносила с большим трудом.
— Я сам там ни разу не был, мне друзья рассказали, — продолжал Кирилл. — Говорят, классный клуб. Живая музыка, хозяева сами музыканты.
Кто—то тихонько поскреб острым коготком у меня внутри. Должно быть, это была догадка.
— А как этот клуб называется, если не секрет? — вкрадчиво поинтересовалась я, оглядывая знакомые окрестности.
В ту же секунду машина резко нырнула в арку и остановилась. Я потерла ушибленную о стекло макушку и, тяжело вздохнув, подумала, что в ближайшее время мне явно суждено либо остаться калекой, либо сойти с ума.
Почему, объясните мне, из всех бесчисленных клубов и ресторанов Москвы Кирилл выбрал именно тот, где мы непременно должны встретиться с Себастьяном и Даниелем? Почему ему сегодня приспичило отправиться не куда—нибудь, а именно в «Ступени»?
Глава 9
СЕБАСТЬЯН НЕДОВОЛЕН
Черная «Победа» повернула направо и влилась в грохочущий плотный поток автомобилей, летящих по Садовому кольцу. Даниель барабанил пальцами по рулю в такт звукам радио, Себастьян перебирал четки, сдвинув к переносице брови — свои прекрасные темные брови, написала бы Марина, как всякая влюбленная женщина, страдающая недостатком сдержанности и здравого смысла.
— Слушай, прекрати, а? — наконец нарушил молчание Даниель. — И так жарища страшная, да еще от тебя тепловые волны, как от радиатора. Ну что тебя не устраивает?
— Я не хочу заниматься этим делом, — сквозь зубы процедил Себастьян.
— Это я уже понял. А причины какие—нибудь есть?
— Не хочу! Сегодня же свяжусь с Листовским и расторгну договор.
— Ага. А парня убьют.
— Во—первых, все в руках божьих. Его могут убить, даже если мы возьмемся за это дело, и будем прилагать все усилия, чтобы защитить его. Страшно даже представить, сколько врагов и конкурентов у Листовского, и в какой лабиринт догадок, подозрений и мотивов мы попадем, когда возьмемся за дело по—настоящему. А во—вторых, с чего ты взял, что его действительно собираются убить? Его отец тяжело болен, и стоит ли удивляться, если все эти опасности не более чем…
— Подожди— подожди!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55