И прежде чем переступить порог, чтобы покинуть музей, я еще раз оглянулся вокруг. И на дальней стене, почти от потолка до пола, был развернут широкий свиток – чудесная акварель: цветет сакура обильным и ярким цветением, как там, за Чунцином, на утесах могучей реки Янцзы.
Прекрасны ветви цветущей сливы. Цветы эти не умирают даже в студеную, морозную погоду. И в самом деле, на дворе еще лежит снег, стоит леденящий холод, а на приземистых деревьях умэ – сливы – с их черными узловатыми, перекрученными, точно проволока, ветвями распустились цветы. Кажется парадоксальным – среди снежных хлопьев, подобно вате повисших на ветвях, нежнейшие лепестки слегка розовеющих цветов японской сливы, распустившихся под животворными лучами раннего весеннего солнца.
Замечательно об этом сказано в стихотворении уже упомянутого Акахито, выдающегося певца родной природы:
…Я не могу найти цветов расцветшей сливы,
Что другу я хотела показать:
Здесь выпал снег, –
И я узнать не в силах,
Где сливы цвет, где снега белизна?
Цветение сливы воспринимается японцем как примета времени. С цветением сливы начинается год, разумеется по лунному, природному, а не искусственному, астрономическому году. Вообще все сезоны, а их японцы насчитывают двадцать четыре в году, соединены в Японии со своим цветком. Предвестие весны – слива, весна в разгаре – вишня, один из сезонов осени – хризантема и т. д.
Японская умэ напоминает наше сливовое дерево, но, как и сакура, не является плодоносящей.
И это не просто ботаническая характеристика; это – фактор, определяющий семантику соответствующих слов. Для нас слова «вишня», «слива» значат прежде всего (если и не исключительно) плод, для японцев – растение, цветок.
Между прочим, отсюда пошло выражение, весьма ходкое среди европейцев, познакомившихся с Японией: «В Японии деревья не дают плодов, цветы – не пахнут». Вообще говоря, это довольно верно: японские цветы в подавляющем большинстве действительно не пахнут. Поэтому в японском языке даже нет выражения: «нюхать цветы». На цветы смотрят. Для цветов у японцев – не нос, а глаза.
На японских островах насчитывается несколько сот разновидностей умэ. По расцветкам умэ разделяется на красную, белую и дымчато-зеленую, а самой ценной считается умэ с белыми цветами и фиолетовыми тычинками. Японская слива бывает пряморастущей, изгибающейся и «прививочной». Цветы сливы пользуются у японского народа необыкновенной любовью. Они являют собой не только прекрасное зрелище, но и символизируют непреоборимое проявление сил природы, их пробуждение от зимнего сна, радостную поступь весны. Бросая вызов зимней стуже, цветы сливы, несущие людям тонкое благоухание и красоту, являются олицетворением благородства, торжества животворных сил. Прекрасно о цветах сливы поется в одном из произведений японской народной поэзии:
Лишь первый свой цветок
Весной раскроет слива, –
Ей в мире равных нет!
При звуках птичьих песен,
Вещающих весну,
Повсюду лед растаял, –
И свежая волна
Прибрежной иве моет
Зеленую косу…
Высокий светлый гребень –
Трехдневная луна –
Под вечер набелилась,
Богато убралась. –
Глядеть не наглядеться,
Такая красота!
Такими же цветами-деревьями, как сакура и японская слива, являются цветы неплодоносящего персика, крупные цветы камелии с вечнозелеными кожистыми листьями. Красивые и яркие цветы камелии встречаются разных оттенков: белые, красные, пестрые, махровые. Сюда же относятся крупные белые и розовые цветы олеандра с вечнозелеными ланцетовидными кожистыми листьями.
Неизгладимое, чарующее впечатление оставляет цветение японских камелий. Мягкий, теплый морской климат с обильными осадками и щедрым солнечным теплом чрезвычайно благоприятствует произрастанию и буйному цветению на японских островах самой многообразной и пышной растительности. Торжественные, праздничные кроны деревьев с распустившимися цветами камелии, напоминающими крупный красный агат, и множеством прекрасных своей свежестью, нежных, еще не раскрывшихся бутонов подчеркивают несомненное превосходство этого изумительного декоративного растения. Цветы камелии воспеты в многочисленных поэтических творениях, в стихах прославленных художников слова различных эпох. Характерно произведение современного китайского поэта Фэн Ши-кэ о юньнаньской камелии:
Царицей цветочного мира
Камелия в мире слывет.
Сама – чуть крупнее пиона,
Зимой и весною цветет.
Цветы – облака, обагренные солнцем,
Как яркие зори горят.
И кажется глазу – земля вся в огне,
А сад стал свежее, нежнее и краше,
Как будто, зарывшись на облачном дне,
Стоит он и радостно ветками машет.
Карликовые гиганты
Большим своеобразием японского быта является широкое декоративное применение карликовых деревьев и многолетних растений. Особенность этих растений состоит в том, что они часто бывают самых необыкновенных форм и конфигураций, представляют собой причудливое сплетение кривых, извивающихся ветвей. Иногда это получается естественным путем, но часто это достигается искусственно, намеренным вмешательством человека, заставляющего растение принимать самые необычные очертания. Люди неизменно стремятся «усовершенствовать», «улучшить» живую природу, подчинить растительный мир своей воле и фантазии. Именно таким вмешательством человека объясняется многообразие самых неожиданных, причудливых форм растений то в виде плетенеобразной решетки, то в виде правильного круга или квадрата, то в виде тонко сплетенного витого шара и т. д. и т. п.
Это – особое искусство, имеющее свое специальное наименование: «уэки». Дословный перевод – «древонасаждение» – совершенно не передает особенности этого понятия. Разумеется, японцы знают «древонасаждение», то есть искусственное разведение леса, но для этого у них существует термин «секурин», собственно – «лесонасаждение». Слово же «уэки» значит нечто другое.
Для японца дерево растет стихийно. Если же его растит человек, это – дерево не природное, оно сделано человеком. А то, что делает человек, есть искусство; или, во всяком случае, может быть искусством. К тому же между «мастерством» и «искусством» – грань трудноразличимая. Поэтому «выращивание деревьев» (растений) есть и мастерство и искусство. Из этого вытекает его подчинение эстетическим устремлениям человека. Вдохновляется художник-растениевод действительностью – и его творческим трудом создается «двухсотлетняя сосна» – точно такая, какой она бывает в природе: со скрюченными от старости «руками», «пальцами», с искривленным, сгорбленным станом, вся замшелая, седая. Только – в горшке, миниатюрная. Вдохновляется художник-растениевод фантазией – и рождается сосна с самыми причудливыми очертаниями, каких в природе не бывает, какие грезятся художнику-мечтателю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
Прекрасны ветви цветущей сливы. Цветы эти не умирают даже в студеную, морозную погоду. И в самом деле, на дворе еще лежит снег, стоит леденящий холод, а на приземистых деревьях умэ – сливы – с их черными узловатыми, перекрученными, точно проволока, ветвями распустились цветы. Кажется парадоксальным – среди снежных хлопьев, подобно вате повисших на ветвях, нежнейшие лепестки слегка розовеющих цветов японской сливы, распустившихся под животворными лучами раннего весеннего солнца.
Замечательно об этом сказано в стихотворении уже упомянутого Акахито, выдающегося певца родной природы:
…Я не могу найти цветов расцветшей сливы,
Что другу я хотела показать:
Здесь выпал снег, –
И я узнать не в силах,
Где сливы цвет, где снега белизна?
Цветение сливы воспринимается японцем как примета времени. С цветением сливы начинается год, разумеется по лунному, природному, а не искусственному, астрономическому году. Вообще все сезоны, а их японцы насчитывают двадцать четыре в году, соединены в Японии со своим цветком. Предвестие весны – слива, весна в разгаре – вишня, один из сезонов осени – хризантема и т. д.
Японская умэ напоминает наше сливовое дерево, но, как и сакура, не является плодоносящей.
И это не просто ботаническая характеристика; это – фактор, определяющий семантику соответствующих слов. Для нас слова «вишня», «слива» значат прежде всего (если и не исключительно) плод, для японцев – растение, цветок.
Между прочим, отсюда пошло выражение, весьма ходкое среди европейцев, познакомившихся с Японией: «В Японии деревья не дают плодов, цветы – не пахнут». Вообще говоря, это довольно верно: японские цветы в подавляющем большинстве действительно не пахнут. Поэтому в японском языке даже нет выражения: «нюхать цветы». На цветы смотрят. Для цветов у японцев – не нос, а глаза.
На японских островах насчитывается несколько сот разновидностей умэ. По расцветкам умэ разделяется на красную, белую и дымчато-зеленую, а самой ценной считается умэ с белыми цветами и фиолетовыми тычинками. Японская слива бывает пряморастущей, изгибающейся и «прививочной». Цветы сливы пользуются у японского народа необыкновенной любовью. Они являют собой не только прекрасное зрелище, но и символизируют непреоборимое проявление сил природы, их пробуждение от зимнего сна, радостную поступь весны. Бросая вызов зимней стуже, цветы сливы, несущие людям тонкое благоухание и красоту, являются олицетворением благородства, торжества животворных сил. Прекрасно о цветах сливы поется в одном из произведений японской народной поэзии:
Лишь первый свой цветок
Весной раскроет слива, –
Ей в мире равных нет!
При звуках птичьих песен,
Вещающих весну,
Повсюду лед растаял, –
И свежая волна
Прибрежной иве моет
Зеленую косу…
Высокий светлый гребень –
Трехдневная луна –
Под вечер набелилась,
Богато убралась. –
Глядеть не наглядеться,
Такая красота!
Такими же цветами-деревьями, как сакура и японская слива, являются цветы неплодоносящего персика, крупные цветы камелии с вечнозелеными кожистыми листьями. Красивые и яркие цветы камелии встречаются разных оттенков: белые, красные, пестрые, махровые. Сюда же относятся крупные белые и розовые цветы олеандра с вечнозелеными ланцетовидными кожистыми листьями.
Неизгладимое, чарующее впечатление оставляет цветение японских камелий. Мягкий, теплый морской климат с обильными осадками и щедрым солнечным теплом чрезвычайно благоприятствует произрастанию и буйному цветению на японских островах самой многообразной и пышной растительности. Торжественные, праздничные кроны деревьев с распустившимися цветами камелии, напоминающими крупный красный агат, и множеством прекрасных своей свежестью, нежных, еще не раскрывшихся бутонов подчеркивают несомненное превосходство этого изумительного декоративного растения. Цветы камелии воспеты в многочисленных поэтических творениях, в стихах прославленных художников слова различных эпох. Характерно произведение современного китайского поэта Фэн Ши-кэ о юньнаньской камелии:
Царицей цветочного мира
Камелия в мире слывет.
Сама – чуть крупнее пиона,
Зимой и весною цветет.
Цветы – облака, обагренные солнцем,
Как яркие зори горят.
И кажется глазу – земля вся в огне,
А сад стал свежее, нежнее и краше,
Как будто, зарывшись на облачном дне,
Стоит он и радостно ветками машет.
Карликовые гиганты
Большим своеобразием японского быта является широкое декоративное применение карликовых деревьев и многолетних растений. Особенность этих растений состоит в том, что они часто бывают самых необыкновенных форм и конфигураций, представляют собой причудливое сплетение кривых, извивающихся ветвей. Иногда это получается естественным путем, но часто это достигается искусственно, намеренным вмешательством человека, заставляющего растение принимать самые необычные очертания. Люди неизменно стремятся «усовершенствовать», «улучшить» живую природу, подчинить растительный мир своей воле и фантазии. Именно таким вмешательством человека объясняется многообразие самых неожиданных, причудливых форм растений то в виде плетенеобразной решетки, то в виде правильного круга или квадрата, то в виде тонко сплетенного витого шара и т. д. и т. п.
Это – особое искусство, имеющее свое специальное наименование: «уэки». Дословный перевод – «древонасаждение» – совершенно не передает особенности этого понятия. Разумеется, японцы знают «древонасаждение», то есть искусственное разведение леса, но для этого у них существует термин «секурин», собственно – «лесонасаждение». Слово же «уэки» значит нечто другое.
Для японца дерево растет стихийно. Если же его растит человек, это – дерево не природное, оно сделано человеком. А то, что делает человек, есть искусство; или, во всяком случае, может быть искусством. К тому же между «мастерством» и «искусством» – грань трудноразличимая. Поэтому «выращивание деревьев» (растений) есть и мастерство и искусство. Из этого вытекает его подчинение эстетическим устремлениям человека. Вдохновляется художник-растениевод действительностью – и его творческим трудом создается «двухсотлетняя сосна» – точно такая, какой она бывает в природе: со скрюченными от старости «руками», «пальцами», с искривленным, сгорбленным станом, вся замшелая, седая. Только – в горшке, миниатюрная. Вдохновляется художник-растениевод фантазией – и рождается сосна с самыми причудливыми очертаниями, каких в природе не бывает, какие грезятся художнику-мечтателю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124