Папа наш был на все руки мастер, хорошо плотничал, вот и сговорился с другими мужчинами, построили они дом на четыре семьи, стала у нас своя отдельная комната. А в ней – три койки, стол да несколько стульев. Старшие брат и сестра да родители спали на койках, а четверо младших – на полу. И это на севере, где, как говорится, двенадцать месяцев зима, остальное – лето! Один лишь месяц в году мы ходили без верхней одежды и то в теплых кофтах. Работали все, кроме Тамары и меня – мы учились в школе.
На севере, а потом на Дальнем Востоке Шараповы жили до конца шестидесятых, пока Василий Степанович не заговорил, что пора уезжать на Волгу, в Сталинград, север уже осточертел. К тому времени Таисия и Тамара учились в Николаевске-на-Амуре в медицинском училище, оставался всего один курс, потому родители решили оставить их там, а сами вернулись на родину.
Младшие дочери не сразу приехали к родителям: Тамара вышла замуж, к Таисии тоже приехал жених – гражданский моряк, красавец-парень. С ним она была знакома давно, потому что ребята из мореходного училища шествовали над медиками, вместе с ними ездили с концертами по рыболовецким колхозам. Таисия пела, а ее будущий муж Анатолий играл в ансамбле на трубе.
– Нам интересно было жить. Парни из мореходки – красивые, веселые, с нами обращались очень бережно. Бывало, вернемся поздно ночью после концерта, нам, девчонкам, в свое общежитие ехать далеко, вот нас и определят где-нибудь в их казарме, кашей холодной накормят – у них же было бесплатное питание – компотом напоят. А мы и рады. Поженились мы с Анатолием, а у нас ничего нет, одни чемоданы в руках. Обосновались в Хабаровске, я стала работать в детской больнице. Не успели обжиться, муж говорит – давай уедем. А куда? Конечно, на Волгу, в Волгоград. Уже сыночек родился. А сюда приехали – мужа сразу же забрали служить в морфлот на четыре года. На Дальнем Востоке он плавал на гражданских судах, было у него что-то вроде брони, а тут сразу же и забрали…
Осталась Таисия одна с сыном.
Сын. О нем – отдельная и грустная история, потому что Сергей ушел в мир иной по трагической случайности в самом рассвете сил. Хотел стать летчиком, но Таисия Васильевна отговорила его, однако Сергей все-таки работал в авиации, жил в Казахстане после окончания военного авиационного училища, дослужился до капитана. Сергей погиб в автокатастрофе. Но оставил после себя живой след – свою дочь Дашеньку, которую безумно любил, в каждом письме,, словно предвидя свое и ее будущее, писал, как девочка улыбнулась первый раз, как зубик прорезался, как сама сидеть стала. Он так описывал все ее привычки, что бабушка словно рядом с ней жила, все знала о внучке, потому и легче было ее воспитывать после смерти Сергея.
– Дети – мое самое светлое пятно в жизни, самое лучшее, что было и есть у меня. И внуки, конечно, – так говорит Таисия Васильевна, а вместе с ней, вероятно, могут повторить многие матери, потому что счастлива та женщина, у которой выросли порядочные, уважительные дети, которые – надежда и опора в жизни своих родителей.
Но в те далекие шестидесятые она и думать не думала о трагедии в восьмидесятых. И потому души не чаяла в сыночке, а тот рос необыкновенно ласковым и послушным мальчиком. Работала она тогда в здравпункте Тракторного
завода в самом тяжелом цехе – сталелитейном. В заводском здравпункте медики на все руки мастера: и уколы ставят, и процедуры делают, и первую помощь как травматологи оказывают. Травмы же были очень тяжелые – то ковш упадет и человека буквально в лепешку раздавит, то кран-балка оборвется и стрелой насквозь рабочего прошьет. В конце концов от крови и смертей Таисия Васильевна стала почти впадать в истерику, а этого врачу никак нельзя делать, у врача всегда должны быть холодная, расчетливая голова, чтобы сразу определить диагноз болезни, стальные нервы и умелые руки. А раз нервы стали сдавать, ушла с Тракторного завода.
Устроилась Таисия на работу в здравпункт волжского «Энерготехмаша", там и работала 28 лет, пока не ушла на пенсию.
В ансамбль «Зоренька» Таисия Васильевна Дунаева пришла от отчаяния: навалились заботы, а главное – душила тоска по сыну, как ни занимала себя работой в комитете солдатских матерей, как ни радовала ее внучка Дашенька, а тоска все сжимала душу холодными лапами. Вот и решила пойти во дворец культуры «Волгоградгидростроя», чтобы записаться в какой-либо песенный коллектив, поговорила с работниками дворца, и ей посоветовали обратиться в ансамбль «Зоренька», мол, как раз по возрасту подходите. Познакомили ее с Ниной Тимофеевной Поповой, а та и говорит:
– Что-то мне лицо ваше знакомо.
– А как же не знакомо, если моя дочь к вам в «Гаудеамус» ходила.
– Ой, – вспомнила Нина Тимофеевна, – Леночка Дунаева?
Таисия Васильевна подтвердила ее догадку.
– Мне очень нравится в нашем коллективе, столько положительных эмоций. Мы то заспорим, то начнем новостями обмениваться, обсуждать международные события, а то друг другу рассказываем о рецептах своих личных фирменных блюд. А как начнем общие проблемы обсуждать, что и свои забываются.
Потомки воронежских бунтарей
В каждой семье существует своя легенда, откуда «род пошел». Рассказала мне такую легенду и Лидия Алексеевна Ерохина.
Давным– давно, еще при Екатерине Великой прибежали в Астраханские края воронежские мужики -не было сил уже терпеть помещичью неволю. Среди помещиков немало было самодуров, вот, например, помещик Зайцевский вздумал взять Наталью, будущую прабабушку Лидии Алексеевны, в кормилицы для щенят своей собаки. А была Наталья самой красивой невестой в своем селе, была уже замужем, но для Зайцевского она, видимо, значила меньше собаки, если взял он ее в кормилицы не для своих детей, а для щенят. Легко ли было женщине после щенков кормить собственное дитя? Может быть, кормила и проливала горючие слезы, понимая свое унижение, зная, что ее ребенка могут продать как борзого щенка. Причем за щенка запросят вдвое больше. И это про таких, как Наталья, написал русский поэт Николай Некрасов: «Три озера наплакано горючих слез, засеяно три полосы бедой». Но узнать судьбу своих детей не пришлось Наталье – она рано умерла.
Среди беглецов-воронежцев были два Ивана, то ли братья, то ли нет, дружно жили они меж собой или нет – это неведомо, но, видимо, хотели оба вести раздельное хозяйство, поэтому и основали два поселения – старший Большую Ивановку, младший, естественно, Малую. Правда, «крепость» и астраханских краев достигла, так что бабушки Лидии Алексеевны тоже была крепостными крестьянками. А один из прадедов был бондарем, вроде, как и рабочим, хотя имел и землю. Бабушка рассказывала, что у него было шестеро сыновей. За обеденный стол усаживались двадцать человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
На севере, а потом на Дальнем Востоке Шараповы жили до конца шестидесятых, пока Василий Степанович не заговорил, что пора уезжать на Волгу, в Сталинград, север уже осточертел. К тому времени Таисия и Тамара учились в Николаевске-на-Амуре в медицинском училище, оставался всего один курс, потому родители решили оставить их там, а сами вернулись на родину.
Младшие дочери не сразу приехали к родителям: Тамара вышла замуж, к Таисии тоже приехал жених – гражданский моряк, красавец-парень. С ним она была знакома давно, потому что ребята из мореходного училища шествовали над медиками, вместе с ними ездили с концертами по рыболовецким колхозам. Таисия пела, а ее будущий муж Анатолий играл в ансамбле на трубе.
– Нам интересно было жить. Парни из мореходки – красивые, веселые, с нами обращались очень бережно. Бывало, вернемся поздно ночью после концерта, нам, девчонкам, в свое общежитие ехать далеко, вот нас и определят где-нибудь в их казарме, кашей холодной накормят – у них же было бесплатное питание – компотом напоят. А мы и рады. Поженились мы с Анатолием, а у нас ничего нет, одни чемоданы в руках. Обосновались в Хабаровске, я стала работать в детской больнице. Не успели обжиться, муж говорит – давай уедем. А куда? Конечно, на Волгу, в Волгоград. Уже сыночек родился. А сюда приехали – мужа сразу же забрали служить в морфлот на четыре года. На Дальнем Востоке он плавал на гражданских судах, было у него что-то вроде брони, а тут сразу же и забрали…
Осталась Таисия одна с сыном.
Сын. О нем – отдельная и грустная история, потому что Сергей ушел в мир иной по трагической случайности в самом рассвете сил. Хотел стать летчиком, но Таисия Васильевна отговорила его, однако Сергей все-таки работал в авиации, жил в Казахстане после окончания военного авиационного училища, дослужился до капитана. Сергей погиб в автокатастрофе. Но оставил после себя живой след – свою дочь Дашеньку, которую безумно любил, в каждом письме,, словно предвидя свое и ее будущее, писал, как девочка улыбнулась первый раз, как зубик прорезался, как сама сидеть стала. Он так описывал все ее привычки, что бабушка словно рядом с ней жила, все знала о внучке, потому и легче было ее воспитывать после смерти Сергея.
– Дети – мое самое светлое пятно в жизни, самое лучшее, что было и есть у меня. И внуки, конечно, – так говорит Таисия Васильевна, а вместе с ней, вероятно, могут повторить многие матери, потому что счастлива та женщина, у которой выросли порядочные, уважительные дети, которые – надежда и опора в жизни своих родителей.
Но в те далекие шестидесятые она и думать не думала о трагедии в восьмидесятых. И потому души не чаяла в сыночке, а тот рос необыкновенно ласковым и послушным мальчиком. Работала она тогда в здравпункте Тракторного
завода в самом тяжелом цехе – сталелитейном. В заводском здравпункте медики на все руки мастера: и уколы ставят, и процедуры делают, и первую помощь как травматологи оказывают. Травмы же были очень тяжелые – то ковш упадет и человека буквально в лепешку раздавит, то кран-балка оборвется и стрелой насквозь рабочего прошьет. В конце концов от крови и смертей Таисия Васильевна стала почти впадать в истерику, а этого врачу никак нельзя делать, у врача всегда должны быть холодная, расчетливая голова, чтобы сразу определить диагноз болезни, стальные нервы и умелые руки. А раз нервы стали сдавать, ушла с Тракторного завода.
Устроилась Таисия на работу в здравпункт волжского «Энерготехмаша", там и работала 28 лет, пока не ушла на пенсию.
В ансамбль «Зоренька» Таисия Васильевна Дунаева пришла от отчаяния: навалились заботы, а главное – душила тоска по сыну, как ни занимала себя работой в комитете солдатских матерей, как ни радовала ее внучка Дашенька, а тоска все сжимала душу холодными лапами. Вот и решила пойти во дворец культуры «Волгоградгидростроя», чтобы записаться в какой-либо песенный коллектив, поговорила с работниками дворца, и ей посоветовали обратиться в ансамбль «Зоренька», мол, как раз по возрасту подходите. Познакомили ее с Ниной Тимофеевной Поповой, а та и говорит:
– Что-то мне лицо ваше знакомо.
– А как же не знакомо, если моя дочь к вам в «Гаудеамус» ходила.
– Ой, – вспомнила Нина Тимофеевна, – Леночка Дунаева?
Таисия Васильевна подтвердила ее догадку.
– Мне очень нравится в нашем коллективе, столько положительных эмоций. Мы то заспорим, то начнем новостями обмениваться, обсуждать международные события, а то друг другу рассказываем о рецептах своих личных фирменных блюд. А как начнем общие проблемы обсуждать, что и свои забываются.
Потомки воронежских бунтарей
В каждой семье существует своя легенда, откуда «род пошел». Рассказала мне такую легенду и Лидия Алексеевна Ерохина.
Давным– давно, еще при Екатерине Великой прибежали в Астраханские края воронежские мужики -не было сил уже терпеть помещичью неволю. Среди помещиков немало было самодуров, вот, например, помещик Зайцевский вздумал взять Наталью, будущую прабабушку Лидии Алексеевны, в кормилицы для щенят своей собаки. А была Наталья самой красивой невестой в своем селе, была уже замужем, но для Зайцевского она, видимо, значила меньше собаки, если взял он ее в кормилицы не для своих детей, а для щенят. Легко ли было женщине после щенков кормить собственное дитя? Может быть, кормила и проливала горючие слезы, понимая свое унижение, зная, что ее ребенка могут продать как борзого щенка. Причем за щенка запросят вдвое больше. И это про таких, как Наталья, написал русский поэт Николай Некрасов: «Три озера наплакано горючих слез, засеяно три полосы бедой». Но узнать судьбу своих детей не пришлось Наталье – она рано умерла.
Среди беглецов-воронежцев были два Ивана, то ли братья, то ли нет, дружно жили они меж собой или нет – это неведомо, но, видимо, хотели оба вести раздельное хозяйство, поэтому и основали два поселения – старший Большую Ивановку, младший, естественно, Малую. Правда, «крепость» и астраханских краев достигла, так что бабушки Лидии Алексеевны тоже была крепостными крестьянками. А один из прадедов был бондарем, вроде, как и рабочим, хотя имел и землю. Бабушка рассказывала, что у него было шестеро сыновей. За обеденный стол усаживались двадцать человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95