В поезде ехал молчаливый худощавый молодой, рано поседевший лейтенант в новом обмундировании. Попутчики смотрели на него восторженно: победитель! Девушки пытались развлечь его разговором. А он отделывался вежливыми словами и все о чем-то сосредоточенно думал.
Иван знал из письма сестры, что брат Саша лежит в новосибирском госпитале с ранением в обе ноги, о Леше нет никаких вестей, о Петре – тоже. Погиб двоюродный брат Андрей. Он, Иван, выжил, но пережитого хватит на десять жизней. Одним словом, судьба вновь круто обошлась с родом Карповых, вернее, Жидковых, поскольку и Саша с Лешей тоже были усыновлены Петром Жидковым.
Иван смотрел из окна на проплывающую унылую степь и думал о совпадении: сейчас ноябрь, и в 1932 году он тоже, вернулся в Эльтон как раз в. октябрьский праздник. Круг' завершился.
Эльтон был похож на западные города, через которые проезжал Иван, тоже разрушен бомбежкой – досталось ему во время битвы за Сталинград. Не было уже старой школы и интерната, где жил Иван, а на их месте – новые кирпичные здания.
Приехав в Эльтон, Иван сразу пошел в больницу, где находилась Тося Финогенова. Ему разрешили пройти в палату, и он, сдерживая бешеные толчки сердца, шагнул за порог.
Иван узнал не сразу любимую девушку: на кровати лежал худенький остриженный подросток. Лишь глаза прежние -ласковые, доверчивые.
– Ваня?… – Тося нерешительно позвала его, приподняв голову от подушки, заплакала.
– Тося, родная, ну что ты. Не надо, не плачь! – Иван бросился к девушке, поцеловал ее осторожно и замер, слушая слабый стук ее сердца.
– Ты знаешь, Ваня, – медленно, переводя дух, говорила Тося, – Я видела тебя три раза во сне. Такие сны были нехорошие. Один раз словно везли тебя убитого на телеге, а рука свесилась и качается безжизненно. А в другой раз – словно идут наши войска, и ты тоже там. Я догнала тебя, побежала рядом, спрашиваю, куда вы идете, а ты ответил что-то невнятно. В руках у меня была буханка хлеба, я ее тебе отдала. Ты поблагодарил и ушел. А я все стояла махала тебе рукой. А еще приснилось, будто мы с тобой гуляли в Астрахани у стены Кремля. Вдруг стена стала рушиться, а ты остался под стеной. Я проснулась в холодном поту, кричу: «Ваня!». А сама думаю, погиб, наверное, мой Ванечка.
Иван рассказал о своих злоключениях, и когда закончил, Тося задумчиво произнесла:
– Выходит, тебе очень трудно было, потому ты мне и приснился, поддержки просил. Вот и не верь после этого снам.
– Тося, а Сашка Громов женился перед войной. Помнишь 3ину Карпову? Мы ведь с ним встречались.
– Да, я знаю. Саша – хороший человек, но по душе всегда мне был ты.
– Ничего, Тосенька, и мы поженимся, верно? Ты выздоровеешь, поправишься, и мы поженимся.
Глаза девушки наполнились слезами.
– Спасибо, Ваня, я так этого хочу, но, – она помолчала, – чувствую, что умру.
– Что ты! – вскричал Иван, сжав в руках ее исхудавшие пальцы. – Ты обязана жить. Разве для разлуки мы встретились? Ты поправишься, тебе в Саратов надо, там медики опытные, тебя вылечат.
– Ванечка, я очень буду стараться победить болезнь. Очень. И мы будем счастливы.
На следующий день Иван, войдя в палату, сразу почувствовал неладное. Тося лежала неподвижно, закрыв глаза, и по щекам ее текли слезы. Иван ощутил, что и из его глаз тоже покатились горячие струйки.
– Тося, родная…
Девушка открыла глаза, и слезы полились еще сильнее. Вошедшая медсестра объяснила, что у нее отнялся язык, но слышит она хорошо. Иван похолодел. Это был жестокий удар судьбы. И когда? Тогда, когда они встретились после стольких лет разлуки, договорились обо всем.
Иван сел рядом с девушкой, как прежде, и начал ее успокаивать. Разум твердил, что Тося не поправится, но сердце бунтовало против такого исхода.
Вечером того же дня родители увезли Тосю в Саратов.
Иван считал дни, когда они вернутся, ежедневно встречал поезд. А когда увидел их на перроне, понял: свершилось самое ужасное в его жизни – любимая умерла. Мать девушки с плачем упала Ивану на грудь, а отец, сдерживая рыдания, рассказывал, что Тося умерла в Саратове. Поздно ее туда повезли.
Иван с вокзала пошел на берег озера, туда, где они часто гуляли с Тосей. Дул сильный ветер, мела поземка. Было неуютно и холодно. Иван тоскливо подумал – жива была бы Тося, его первая любовь, и тепло было бы, и солнце бы сияло. Умерла – и наступил холод, который подбирался к самому сердцу. Он шел к ней долгие страшные пять лет, думал о ней ночами в лагере, мечты о встрече с ней поддерживали его и помогали переносить лагерные лишения, и вот он здесь, куда так стремился всем сердцем, а Тоси нет. И не будет никогда.
В течение следующих семи лет со дня возвращения Ивана Жидкова в Эльтон утекло много воды.
Иван устроился работать в начальную школу. Закончив экстерном Саратовский физкультурный техникум, поступил в Астраханский пединститут на физико-математическое отделение. Казалось бы, ему верили, если разрешили работать в системе народного образования. Однако вызовы в комитет безопасности не прекращались. Он покорно шел на «беседу», думая, какие на сей раз зададут вопросы. Его спрашивали, почему он Жидков, а не Карпов, дескать, не потому ли поменял фамилию, что родители были раскулаченными, а он скрыл свое происхождение. Иван терпеливо разъяснял историю раскулачивания своей семьи по оговору, и то, почему стал Жидковым – его и братьев усыновил муж сестры, так как они были несовершеннолетними. Его снова и снова заставляли писать объяснения, где и как он попал в плен. Это злило, выбивало из колеи. Порой возникала мысль – уж пусть бы лучше сразу посадили, отбыл бы наказание, и сейчас не выворачивали бы ему душу бесконечными вызовами и бестолковыми однообразными вопросами. А следователи, как он заметил, были очень похожи на «смершевцев» своей молодостью,, напористостью. И нескрываемым недоверием в глазах.
Вызовы на допросы продолжались до 1953 года. Этот год стал переломным в истории страны и жизни всех советских людей.
3 марта весь коллектив педагогов и учащихся школы, где работал Иван Васильевич Жидков, выстроился в коридоре. Такие построения были обычны во время праздников или посещения инспекторов, но на сей раз ребята почувствовали нечто страшное: у директора слезы на глазах, руки дрожат. Директор еле выговорила срывающимся голосом:
– Умер наш вождь и учитель, товарищ Сталин…
Мертвая тишина повисла над строем. Ум отказывался верить сказанному до такой степени, что двое учеников неожиданно свалились без сознания на пол. Впрочем, учителя, в том числе и Жидков, сами были на грани обморока: «Как будем жить без Сталина? Разве кто-то сможет его заменить?»
С именем Сталина жили, шли в бой и умирали, он в сознании многих был равен Богу, и вдруг – смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95