С Тосей Иван знаком давно, но очень уж робок был парень, не только в любви не смел признаться, пригласить на танец и то стеснялся, и девушка, лукаво поглядывая на своего воздыхателя, на школьных вечерах шла танцевать с другими и чаще всего с закадычным Ивановым дружком – Сашкой Громовым. И в педагогическое училище Иван поступил ради Тоси, чтобы видеть ее ежедневно, быть рядом. Учился неплохо, а все же чувствовал, что учительство – не его дело. И лишь будучи курсантом Гомельского военного училища понял, что его призвание – служба в армии.
И вот мечта сбылась. Он – лейтенант. Согласится ли Тося выйти замуж за военного, ведь, наверное, надо обладать своеобразным талантом, чтобы стать женой командира?
Иван вновь вздохнул, неуверенный, что его мечта сбудется, хотя письма девушки к нему в военное училище были очень теплыми, но ведь ни словечка в них про любовь к нему.
Иван вновь взглянул на село. Красиво здесь, а вот в Эльтоне лучше. И закаты там такие, каких, наверное, нигде нет – солнце медленно скатывалось за горизонт, и соленое озеро начинало сверкать разноцветными искорками, словно чаша, наполненная драгоценными камнями. Конечно, Иван и в глаза не видел такие камни, но сравнивал озеро в закатном свете именно с ними. В Эльтон-озеро впадало шесть маленьких речонок, и все-таки оно было таким соленым, что утки, привлеченные серебристым блеском, приводнившись, уже не могли взлететь – рапа, полуметровый соляной раствор, разъедал птичьи лапки и портил крылья.
Иван встрепенулся, услышав свое имя, и увидел подходившего к нему лейтенанта Алексея Журавлева. Он улыбнулся и сообщил:
– Вань, командир отпустил нас до двадцати двух ноль-ноль в село. Пойдешь?
Журавлев был высок и строен, в нем чувствовалась немалая сила и ловкость. Он расправил плечи, разгладил складки на гимнастерке, приосанился ни дать ни взять – Дон Жуан.
– Конечно, – Жидков сунул письмо в полевую сумку, которую купил в «Военторге» перед отъездом в часть, поднялся с пенька, на котором сидел.
– Ого! – сверкнул вновь улыбкой Журавлев. – Вижу, ты уже и письмо успел настрочить! Кому? Жене? Девушке? – не отставал Журавлев.
– Девушке…
– Счастливый ты… – погрустнел вдруг товарищ. – Тебе есть кому писать. А я вот детдомовский. И девушки нет.
Иван недоверчиво посмотрел на ладного и красивого Журавлева. Чтоб у такого, и девушки не было?
– Правда, – ответил Журавлев на вопросительный взгляд Ивана. – Меня-то любили, да я вот никого по сердцу не нашел. Мне ведь высокую надо, вишь, какой я долгота! – и он опять засмеялся озорно и весело, сбил фуражку на затылок, словно и не грустил минуту назад.
– Ох, и плакали, наверное, от тебя девчонки! – засмеялся и Жидков.
– Нет, Ваня, тут ты ошибаешься. Я не могу женщин обижать, – Алексей вновь посерьезнел – удивительно, как быстро менялось выражение его лица! – Пойдем, что ли. Болтаем, а время идет, золотое время. А знаешь, мне почему-то грустно очень, – вдруг признался Журавлев, – что-то сердце ноет. Я ругаю себя за это, ведь не красная девица – командир, а сердце все равно ноет, будто беду чует…
Был вечер двадцать первого июня 1941 года.
Лейтенанты в лагерь вернулись вовремя. Раздевшись, легли на кровати и потек разговор. Все у них получалось как-то само собой. Так, видимо, и зарождается мужская дружба. Алексей рассказывал о себе, Иван – о себе. Неожиданно для себя он спросил:
– Леш, как ты думаешь, война будет? У нас, вроде, с Германией мир, а вот когда мы к Минску подъезжали – над эшелоном немец пролетел. Нагло, почти на бреющем. Странно, почему его не сбили наши? Может, не хотели поддаваться на провокацию?
Алексей долго молчал, думал о чем-то. Потом произнес:
– Мне кажется, будет. Но когда? Лишь бы врасплох не застали. Граница рядом, а часть наша только формируется, – Алексей словно рассуждал сам с собой. – Вдруг заваруха какая? А у нас бойцы-новобранцы, не обучены, не обстреляны. Да и мы сами! – он насмешливо фыркнул в темноте. – Птенцы мы, а не командиры. Чтобы стать настоящим командиром надо не один год прослужить. Да ладно тебе! Спи!
Алексей поворочался, устраиваясь удобнее, и скоро засопел.
Иван долго не мог заснуть, вспоминая последние дни в училище, спешную отправку на границу. «Неужели все-таки будет война?» – подумал он, однако мысль тотчас же перенесла его в страну иных воспоминаний.
… Свидетельства об окончании седьмого класса выпускникам вручал директор школы. Левой рукой он подал Ване Жидкову документ, а правой крепко пожал пареньку руку.
– Ну, Ваня, поздравляю тебя! Желаю тебе дальнейших успехов в учебе. Ты – способный парень.
Ваня смущенно глянул на директора и каким-то сдавленным голосом – в горле комок воздуха, от которого ни вздохнуть, ни выдохнуть – поблагодарил директора и вернулся на свое место. Душа ликовала: «Наконец-то! Школа окончена! Если бы папа жив был, как бы он радовался: он так хотел, чтобы в нашем роду были грамотные люди!»
Однако мечтать хорошо, да жизнь совсем на другое нацеливает, и Ваня понимал, что не время идти учиться дальше, а надо работать, приобретать специальность, чтобы можно было забрать к себе младших братьев, с которыми судьба разлучила его несколько лет назад. Не по своей воле оказались они в далеком краю. И неизвестно, что было бы с мальчишками, если бы не старший брат Михаил. Да беда приключилась с Мишей – он упал со строительных лесов и разбился насмерть, а младших братьев Сашу и Лешу, которые жили с ним, определили в Карагандинский детский дом.
Получив страшное известие о смерти Миши, Ваня с сестрой Надей, которая жила по-прежнему в их родном хуторе Смирновка, долго сидели, обнявшись, плача, снова и снова перечитывали письмо.
– Ванечка, братишечка, – причитала Надя, – двое мы на свете остались.
– Саша и Леша живы. Мы найдем их! – твердо сказал Ваня. Он уже справился с горем, да и как иначе, ведь он – мужчина. И Ваня, погладив сестру по плечу, повторил: – Не плачь, найдем мы их, Надя.
– Хорошо бы… – Надя вытерла платком слезы. – Мы разыщем их, к себе возьмем, Петя, наверное, не будет против.
Но Ваня имел другое мнение – пойти самому работать и взять братьев на свое попечение, чтобы не обременять семью сестры, ведь у нее тоже дети есть.
Они в тот же день написали в детский дом, но оттуда пришел ответ, что такие в списках не значатся. И пошли по свету гулять запросы, разыскивая следы пропавших мальчишек. Два года прошло, а о братьях все нет вестей.
И еще одна причина была у Вани, чтобы не уезжать из Эльтона. Она, эта причина, Тося Финогенова*, сидит сейчас у окна и шушукается с подружкам, обсуждает ребят-выпускников. Девчушка-хохотушка с ямочками на щеках, чуточку раскосенькая, нравилась многим ребятам в школе – и одноклассникам-годкам, и нынешним выпускникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95