Роды оказались длинными и трудными. Но Маргарет не переставала уверять Кассандру, что поединок с болью и родовые муки, в результате которых появляется ребенок, и есть главное предназначение женщины.
– Мужчины ничего не понимают, – презрительно бросила она, когда Стивен в очередной раз заглянул в дверь, но не слишком сопротивлялся, когда его в очередной раз прогнали.
– Они даже не способны вынести чужую боль!
«Возможно, – думала Кассандра, – трудно смотреть на чужую боль, когда именно ты являешься ее причиной, но никак не можешь остановить ее или хотя бы разделить».
Но у нее не было времени для столь сентиментальных раздумий, тем более что она твердо решила никогда больше не подпускать к себе Стивена.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – твердила она про себя, захлебываясь под очередной атакой боли, невыносимо сжимавшей живот и разрывавшей матку.
Пожалуйста что?! Прекрати боль? Позволь младенцу родиться? Позволь ему родиться живым и здоровым?
Пожалуйста, пожалуйста…
Семь месяцев ее супружеской жизни были почти неправдоподобно счастливыми. И наполненными ужасом. Ее ужасом. И ужасом Стивена, замаскированным неизменной жизнерадостностью.
– Все идет как надо, – спокойно сказал врач.
– Она почти выдохлась, – заметила Маргарет.
– Скоро все закончится, – пообещал врач. Глубокий вдох и…
Пожалуйста, пожалуйста…
Невыносимая потребность тужиться. Тужиться, тужиться, пока голос врача не велел ей прекратить, сберечь силы до следующей схватки. А потом…
О, пожалуйста, пожалуйста!
И снова она тужится, лихорадочно, нескончаемо, и в легких больше нет воздуха, и мир становится болью и желанием тужиться…
Наконец что-то хлынуло потоком, мгновенно унесшим распирающее ее давление, и появилась возможность дышать…
Крик младенца.
О…
– О!.. – вырвалось у Кассандры. – О…
– У вас сын, миледи, – объявил врач. – И у него по десять пальчиков на ручках и ножках, носик, и два глаза, рот, и глотка, которая немедленно известит вас, когда он голоден или намочил пеленки.
Маргарет помчалась в коридор известить Стивена. Малыша обтерли теплой водой и завернули в теплое одеяльце. После чего Маргарет вымыла Кассандру, привела в порядок простыни и положила младенца на грудь матери. И только потом отступила и довольная, раскрасневшаяся улыбнулась невестке и племяннику.
Наконец Мэг и врач вышли из комнаты, а Кассандра потрясенно уставилась на багровое лицо сына. Ее сына.
Где же Стивен?
И тут муж оказался рядом, бледный, с темными кругами под глазами, словно это он много часов мучился схватками. И по-своему он действительно мучился, бедняга!
Стивен, не сводя глаз с Кассандры, осторожно шагнул к кровати, словно боялся подойти ближе. И похоже, боялся посмотреть на крохотный сверток в одеяле.
– Касс, – выдохнул он, – как ты?
– Устала так, что могу проспать целый месяц, – улыбнулась она. – Знакомься с нашим сыном.
Он наклонился над ними, широко раскрыв изумленные глаза.
– Видела ли ты что-нибудь прекраснее? – спросил он после нескольких минут благоговейного молчания.
Он смотрел на сына глазами отца. Кассандра – глазами матери. Прежде чем уйти, и Маргарет, и врач заверили, что некоторая неправильность формы головки скоро исчезнет: через несколько часов, самое большее – через один-два дня.
– Он плачет! – всполошился Стивен. – Наверное, нужно что-то сделать?
– Думаю, – протянула Кассандра, – он хочет, чтобы отец взял его на руки. Или мама поднесла к груди.
– А можно? – перепугался Стивен.
Но Кассандра осторожно подняла, казалось, ничего не весивший сверток, и Стивен взял у нее сына. Тот немедленно замолк.
– Вот так, – притворно рассердилась Кассандра, – и это после всего, чем он обязан своей маме!
Но Стивен тихо смеялся, а Кассандра, уставшая и ослабевшая после тяжких родов, смотрела на него. На них. Своих мужчин. Своих любимых.
И возможно, после хорошего долгого отдыха – очень долгого хорошего отдыха – она все-таки подпустит Стивена к себе.
Скорее всего.
Ну конечно, позволит.
Он смотрел на нее, и в глазах было столько любви, что они почти светились.
– Спасибо, – прошептал он. – Спасибо, любимая.
«У меня ребенок», – думала Кассандра, слишком измученная, чтобы что-то ответить. Сил хватало только на то, чтобы изогнуть в улыбке уголки губ.
У нее ребенок. Живой!
И жизнь, преисполненная любви и надежды.
У нее Стивен.
Чего еще ей просить? Ведь у нее есть собственный, личный ангел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Мужчины ничего не понимают, – презрительно бросила она, когда Стивен в очередной раз заглянул в дверь, но не слишком сопротивлялся, когда его в очередной раз прогнали.
– Они даже не способны вынести чужую боль!
«Возможно, – думала Кассандра, – трудно смотреть на чужую боль, когда именно ты являешься ее причиной, но никак не можешь остановить ее или хотя бы разделить».
Но у нее не было времени для столь сентиментальных раздумий, тем более что она твердо решила никогда больше не подпускать к себе Стивена.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – твердила она про себя, захлебываясь под очередной атакой боли, невыносимо сжимавшей живот и разрывавшей матку.
Пожалуйста что?! Прекрати боль? Позволь младенцу родиться? Позволь ему родиться живым и здоровым?
Пожалуйста, пожалуйста…
Семь месяцев ее супружеской жизни были почти неправдоподобно счастливыми. И наполненными ужасом. Ее ужасом. И ужасом Стивена, замаскированным неизменной жизнерадостностью.
– Все идет как надо, – спокойно сказал врач.
– Она почти выдохлась, – заметила Маргарет.
– Скоро все закончится, – пообещал врач. Глубокий вдох и…
Пожалуйста, пожалуйста…
Невыносимая потребность тужиться. Тужиться, тужиться, пока голос врача не велел ей прекратить, сберечь силы до следующей схватки. А потом…
О, пожалуйста, пожалуйста!
И снова она тужится, лихорадочно, нескончаемо, и в легких больше нет воздуха, и мир становится болью и желанием тужиться…
Наконец что-то хлынуло потоком, мгновенно унесшим распирающее ее давление, и появилась возможность дышать…
Крик младенца.
О…
– О!.. – вырвалось у Кассандры. – О…
– У вас сын, миледи, – объявил врач. – И у него по десять пальчиков на ручках и ножках, носик, и два глаза, рот, и глотка, которая немедленно известит вас, когда он голоден или намочил пеленки.
Маргарет помчалась в коридор известить Стивена. Малыша обтерли теплой водой и завернули в теплое одеяльце. После чего Маргарет вымыла Кассандру, привела в порядок простыни и положила младенца на грудь матери. И только потом отступила и довольная, раскрасневшаяся улыбнулась невестке и племяннику.
Наконец Мэг и врач вышли из комнаты, а Кассандра потрясенно уставилась на багровое лицо сына. Ее сына.
Где же Стивен?
И тут муж оказался рядом, бледный, с темными кругами под глазами, словно это он много часов мучился схватками. И по-своему он действительно мучился, бедняга!
Стивен, не сводя глаз с Кассандры, осторожно шагнул к кровати, словно боялся подойти ближе. И похоже, боялся посмотреть на крохотный сверток в одеяле.
– Касс, – выдохнул он, – как ты?
– Устала так, что могу проспать целый месяц, – улыбнулась она. – Знакомься с нашим сыном.
Он наклонился над ними, широко раскрыв изумленные глаза.
– Видела ли ты что-нибудь прекраснее? – спросил он после нескольких минут благоговейного молчания.
Он смотрел на сына глазами отца. Кассандра – глазами матери. Прежде чем уйти, и Маргарет, и врач заверили, что некоторая неправильность формы головки скоро исчезнет: через несколько часов, самое большее – через один-два дня.
– Он плачет! – всполошился Стивен. – Наверное, нужно что-то сделать?
– Думаю, – протянула Кассандра, – он хочет, чтобы отец взял его на руки. Или мама поднесла к груди.
– А можно? – перепугался Стивен.
Но Кассандра осторожно подняла, казалось, ничего не весивший сверток, и Стивен взял у нее сына. Тот немедленно замолк.
– Вот так, – притворно рассердилась Кассандра, – и это после всего, чем он обязан своей маме!
Но Стивен тихо смеялся, а Кассандра, уставшая и ослабевшая после тяжких родов, смотрела на него. На них. Своих мужчин. Своих любимых.
И возможно, после хорошего долгого отдыха – очень долгого хорошего отдыха – она все-таки подпустит Стивена к себе.
Скорее всего.
Ну конечно, позволит.
Он смотрел на нее, и в глазах было столько любви, что они почти светились.
– Спасибо, – прошептал он. – Спасибо, любимая.
«У меня ребенок», – думала Кассандра, слишком измученная, чтобы что-то ответить. Сил хватало только на то, чтобы изогнуть в улыбке уголки губ.
У нее ребенок. Живой!
И жизнь, преисполненная любви и надежды.
У нее Стивен.
Чего еще ей просить? Ведь у нее есть собственный, личный ангел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74