Нет, трое против пяти – если, конечно, Хейуорд не станет упрямиться и не будет утверждать, что не играет в эти глупые детские игры. Я сама скоро начну упражняться в стрельбе, если он не пожелает быть мужчиной. В конце концов, я тоже Дадли.
– Умоляю тебя, Ангелина, не надо браться за оружие. Если ты будешь стрелять так же метко, как в детстве, то еще неизвестно, кто больше пострадает, боюсь, что мы с Ферди. – Джоселин поднес к глазам лорнет и оглядел сестру с ног до головы. – Сегодня на тебе весьма элегантная шляпка. Но вот эти красные цветы – очень неудачное дополнение к розовому платью.
– Лорд Пим ровно десять минут назад сказал, – заявила Ангелина, – что я похожа на цветущий луг, по которому он мечтает погулять в одиночестве. Разве нет, Мари?
– В самом деле? – нахмурился Джоселин, – Надеюсь, Ангелина, ты напомнила лорду-Пиму, что ты – сестра герцога Трешем а?
– Я вздохнула, а потом рассмеялась. Ведь это была просто безобидная шутка, Трешем. Неужели ты думаешь, что я, замужняя дама, могла бы позволить вольности со стороны мужчины? Я расскажу об этом Хейуорду, а он сначала уставится в потолок, а потом скажет мне…
Леди Хейуорд покраснела и засмеялась. Затем кивнула Кимбли и Броуму и, взяв Мари Стеббинс под руку, продолжила прогулку.
– Похоже, Лондон нуждается в новом скандале, – заметил Джоселин, повернувшись к друзьям. – Сколько разговоров об этих трусливых негодяях… Значит, больше не о чем.
– Форбсы дрожат от страха с тех самых пор, как один из них набрался смелости объявить, что вину за твои ободранные ладони берет на себя, – сказал Броум. – Но думаю, они готовятся совершить очередную подлость. О вызове на дуэль речь, разумеется, не идет, поскольку на это они никогда не решатся.
– Может случиться так, что у них не будет выбора – придется или драться, или лишиться остатков чести, – возразил Джоселин. – Но довольно об этом! Меня уже тошнит от этой темы. Давайте лучше наслаждаться свежим воздухом и солнцем.
– Чтобы прочистить мозги после бессонной ночи? – улыбнулся Броум. Повернувшись к Кимбли, он спросил:
– Ты обратил внимание… По словам леди Хейуорд, Трешема не было дома вчера после полудня. Он был у тебя?
– Нет, – Виконт отрицательно покачал головой, – Может, он был у тебя?
– Я его вчера весь день не видел, – ответил Броум. – Должно быть, она – нечто весьма пикантное.
– Дьявол! – Резко натянув поводья, Кимбли придержал коня и, запрокинув голову, громко расхохотался. – Ведь он у нас под носом, Кон. Ответ, я имею в виду.
Броум в изумлении уставился на приятеля.
– Восхитительная мисс Инглби! – объявил Кимбли. – Ах ты негодник, Треш! Ты лгал. Ты все же взял ее на содержание. И она отвадила тебя от друзей. Выходит, ты теперь не вылазишь из ее постели, если забыл обо всем на свете.
– Как же мы раньше не догадались? – ухмыльнулся Броум. – Ты же танцевал с ней, ты танцевал вальс! И глаз не мог от нее отвести. Но к чему секреты, старина?
– Пожалуй, мне придется надеть траур, – вздохнул Кимбли. – Ведь я собирался нанять сыщика, чтобы найти ее.
Джоселин окинул приятелей презрительным взглядом.
– Можете отправляться хоть к дьяволу… с моего благословения, – процедил он. – А мне пора домой. Завтрак ждет.
Друзья молча уставились ему в спину. А потом раздался их громкий смех.
«Все не так, – говорил он себе, – все совсем не так!»
Но если все было не так – не так, как бывает между мужчиной и его новой любовницей, – то что же это было?
Его душил гнев – ведь даже лучшие друзья над ним потешались.
* * *
Должно быть, она слышала, как он пришел. Она стояла в дверях гостиной, как и в прошлый раз, но сейчас на ней было другое платье – желтое, цвета первых весенних цветов. Теперь, когда отпала необходимость носить дешевые серые платья, Джейн одевалась с безупречным вкусом.
Он передал шляпу и перчатки привратнику и направился к ней. Она ослепительно улыбнулась и протянула к нему руки, чем весьма его озадачила.
– Спасибо, – сказала Джейн. – Как я могу вас отблагодарить?
– Ты о книгах?
Трешем нахмурился. Он был зол на весь мир и даже на Джейн – за то, что не смог удержаться и пришел к ней уже на следующий день, пришел, не дождавшись вечера. Он собирался, удовлетворив свою страсть, тотчас же уйти.
– Конечно, о книгах, – кивнула Джейн. – Я очень вам благодарна.
– Книги – пустяки, – поморщился герцог. Он переступил порог гостиной.
– Для вас, возможно, пустяки. Но не для меня. Вы не представляете, как я соскучилась по книгам.
– Тогда почему же ты не захотела ехать в библиотеку? – спросил Трешем, прикрывая за собой дверь. – Я ведь предлагал тебе съездить туда.
Какого черта? Чего она так стыдится? Почему не хочет, чтобы ее видели? Его любовницам, помнится, очень нравилось, когда он вывозил их куда-нибудь.
Наверное, она дочь согрешившего священника. Этого священника, вероятно, прокляли. Но он, Трешем, пусть будет трижды проклят, если почувствует вину за то, что лишил ее девственности.
Джейн молча улыбалась. Наконец, склонив голову к плечу, проговорила:
– Вы сегодня не в духе, ваша светлость. Может, что-нибудь случилось? Вы хотели о чем-то поговорить?
Трешем снова нахмурился:
– Братья Форбс улизнули из города. Вероятно, за подкреплением. Боятся, что трое против меня одного – маловато. Но я даже рад. Мне очень нравится расправляться с негодяями и трусами.
Джейн вздохнула.
– Все мужчины гордецы, – сказала она. – А вы, я полагаю, будете бахвалиться и в восемьдесят лет, если доживете до столь преклонного возраста. Может, присядете? Хотите чаю? Или желаете сразу же подняться в спальню?
И тут Джоселин вдруг понял, что не желает ее. Вернее, не хочет сразу же вести ее в спальню, потому что это было бы… слишком грубо.
– А где книги? – спросил он. – В спальне? Или на чердаке?
– В соседней комнате, – ответила Джейн. – Я кое-что там переделала. Я теперь называю ее… своей кельей.
Джоселин не любил гостиную. Она всегда напоминала ему комнату ожидания, где происходит ничего не значащий обмен любезностями перед неизбежным переходом в спальню. Даже сейчас, после того как Джейн почти все здесь переделала, эта комната казалась ему совершенно безликой.
– Что ж, отведи меня в свою келью, – распорядился герцог.
Ему следовало догадаться, что Джейн не из тех, кто безропотно выполняет распоряжения.
– Но это моя комната, – заявила она. – Здесь, в гостиной, я должна развлекать вас. В спальне мне следует выполнять обязанности по контракту. Оставшаяся часть дома – мое жилище.
Джоселин едва удержался от смеха. Да уж, обязанности по контракту!
– Мисс Инглби, – проговорил он с поклоном, – вы не удостоите меня чести увидеть вашу келью?
Джейн ненадолго задумалась. Затем коротко кивнула:
– Хорошо.
Эта комната… она была сама Джейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Умоляю тебя, Ангелина, не надо браться за оружие. Если ты будешь стрелять так же метко, как в детстве, то еще неизвестно, кто больше пострадает, боюсь, что мы с Ферди. – Джоселин поднес к глазам лорнет и оглядел сестру с ног до головы. – Сегодня на тебе весьма элегантная шляпка. Но вот эти красные цветы – очень неудачное дополнение к розовому платью.
– Лорд Пим ровно десять минут назад сказал, – заявила Ангелина, – что я похожа на цветущий луг, по которому он мечтает погулять в одиночестве. Разве нет, Мари?
– В самом деле? – нахмурился Джоселин, – Надеюсь, Ангелина, ты напомнила лорду-Пиму, что ты – сестра герцога Трешем а?
– Я вздохнула, а потом рассмеялась. Ведь это была просто безобидная шутка, Трешем. Неужели ты думаешь, что я, замужняя дама, могла бы позволить вольности со стороны мужчины? Я расскажу об этом Хейуорду, а он сначала уставится в потолок, а потом скажет мне…
Леди Хейуорд покраснела и засмеялась. Затем кивнула Кимбли и Броуму и, взяв Мари Стеббинс под руку, продолжила прогулку.
– Похоже, Лондон нуждается в новом скандале, – заметил Джоселин, повернувшись к друзьям. – Сколько разговоров об этих трусливых негодяях… Значит, больше не о чем.
– Форбсы дрожат от страха с тех самых пор, как один из них набрался смелости объявить, что вину за твои ободранные ладони берет на себя, – сказал Броум. – Но думаю, они готовятся совершить очередную подлость. О вызове на дуэль речь, разумеется, не идет, поскольку на это они никогда не решатся.
– Может случиться так, что у них не будет выбора – придется или драться, или лишиться остатков чести, – возразил Джоселин. – Но довольно об этом! Меня уже тошнит от этой темы. Давайте лучше наслаждаться свежим воздухом и солнцем.
– Чтобы прочистить мозги после бессонной ночи? – улыбнулся Броум. Повернувшись к Кимбли, он спросил:
– Ты обратил внимание… По словам леди Хейуорд, Трешема не было дома вчера после полудня. Он был у тебя?
– Нет, – Виконт отрицательно покачал головой, – Может, он был у тебя?
– Я его вчера весь день не видел, – ответил Броум. – Должно быть, она – нечто весьма пикантное.
– Дьявол! – Резко натянув поводья, Кимбли придержал коня и, запрокинув голову, громко расхохотался. – Ведь он у нас под носом, Кон. Ответ, я имею в виду.
Броум в изумлении уставился на приятеля.
– Восхитительная мисс Инглби! – объявил Кимбли. – Ах ты негодник, Треш! Ты лгал. Ты все же взял ее на содержание. И она отвадила тебя от друзей. Выходит, ты теперь не вылазишь из ее постели, если забыл обо всем на свете.
– Как же мы раньше не догадались? – ухмыльнулся Броум. – Ты же танцевал с ней, ты танцевал вальс! И глаз не мог от нее отвести. Но к чему секреты, старина?
– Пожалуй, мне придется надеть траур, – вздохнул Кимбли. – Ведь я собирался нанять сыщика, чтобы найти ее.
Джоселин окинул приятелей презрительным взглядом.
– Можете отправляться хоть к дьяволу… с моего благословения, – процедил он. – А мне пора домой. Завтрак ждет.
Друзья молча уставились ему в спину. А потом раздался их громкий смех.
«Все не так, – говорил он себе, – все совсем не так!»
Но если все было не так – не так, как бывает между мужчиной и его новой любовницей, – то что же это было?
Его душил гнев – ведь даже лучшие друзья над ним потешались.
* * *
Должно быть, она слышала, как он пришел. Она стояла в дверях гостиной, как и в прошлый раз, но сейчас на ней было другое платье – желтое, цвета первых весенних цветов. Теперь, когда отпала необходимость носить дешевые серые платья, Джейн одевалась с безупречным вкусом.
Он передал шляпу и перчатки привратнику и направился к ней. Она ослепительно улыбнулась и протянула к нему руки, чем весьма его озадачила.
– Спасибо, – сказала Джейн. – Как я могу вас отблагодарить?
– Ты о книгах?
Трешем нахмурился. Он был зол на весь мир и даже на Джейн – за то, что не смог удержаться и пришел к ней уже на следующий день, пришел, не дождавшись вечера. Он собирался, удовлетворив свою страсть, тотчас же уйти.
– Конечно, о книгах, – кивнула Джейн. – Я очень вам благодарна.
– Книги – пустяки, – поморщился герцог. Он переступил порог гостиной.
– Для вас, возможно, пустяки. Но не для меня. Вы не представляете, как я соскучилась по книгам.
– Тогда почему же ты не захотела ехать в библиотеку? – спросил Трешем, прикрывая за собой дверь. – Я ведь предлагал тебе съездить туда.
Какого черта? Чего она так стыдится? Почему не хочет, чтобы ее видели? Его любовницам, помнится, очень нравилось, когда он вывозил их куда-нибудь.
Наверное, она дочь согрешившего священника. Этого священника, вероятно, прокляли. Но он, Трешем, пусть будет трижды проклят, если почувствует вину за то, что лишил ее девственности.
Джейн молча улыбалась. Наконец, склонив голову к плечу, проговорила:
– Вы сегодня не в духе, ваша светлость. Может, что-нибудь случилось? Вы хотели о чем-то поговорить?
Трешем снова нахмурился:
– Братья Форбс улизнули из города. Вероятно, за подкреплением. Боятся, что трое против меня одного – маловато. Но я даже рад. Мне очень нравится расправляться с негодяями и трусами.
Джейн вздохнула.
– Все мужчины гордецы, – сказала она. – А вы, я полагаю, будете бахвалиться и в восемьдесят лет, если доживете до столь преклонного возраста. Может, присядете? Хотите чаю? Или желаете сразу же подняться в спальню?
И тут Джоселин вдруг понял, что не желает ее. Вернее, не хочет сразу же вести ее в спальню, потому что это было бы… слишком грубо.
– А где книги? – спросил он. – В спальне? Или на чердаке?
– В соседней комнате, – ответила Джейн. – Я кое-что там переделала. Я теперь называю ее… своей кельей.
Джоселин не любил гостиную. Она всегда напоминала ему комнату ожидания, где происходит ничего не значащий обмен любезностями перед неизбежным переходом в спальню. Даже сейчас, после того как Джейн почти все здесь переделала, эта комната казалась ему совершенно безликой.
– Что ж, отведи меня в свою келью, – распорядился герцог.
Ему следовало догадаться, что Джейн не из тех, кто безропотно выполняет распоряжения.
– Но это моя комната, – заявила она. – Здесь, в гостиной, я должна развлекать вас. В спальне мне следует выполнять обязанности по контракту. Оставшаяся часть дома – мое жилище.
Джоселин едва удержался от смеха. Да уж, обязанности по контракту!
– Мисс Инглби, – проговорил он с поклоном, – вы не удостоите меня чести увидеть вашу келью?
Джейн ненадолго задумалась. Затем коротко кивнула:
– Хорошо.
Эта комната… она была сама Джейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86