– Выбирайте выражения, Сибилла. Кроме того, вы ведь сами не верите в то, что я могу прибегнуть к услугам любовницы. – Он криво усмехнулся. – И вообще, не думаю, что все это может интересовать вас.
Герцогиня в испуге взглянула на мужа.
– Мне иногда кажется, что вы специально делаете так, чтобы я возненавидела вас, – проговорила она сквозь слезы.
– Вы становитесь скучной, – сказал он.
Герцогиня закашлялась и, откинувшись на подушки, прижала к губам носовой платок.
– Я же еще месяц назад советовал вам обратиться к другому доктору. Похоже, что Хартли не может вылечить вас от этого кашля. Позвольте мне послать за доктором в Лондон.
И скажите… Может, я могу что-нибудь сделать для вас?
– Мне хотелось бы остаться одной, – проговорила Сибилла. – Мне надо отдохнуть.
– Очень жаль, что так все получилось. – Герцог вздохнул. – Никогда не думал, что мы постоянно будем ссориться. Я даже предположить не мог, что вы станете обвинять меня в бессердечии, что будете видеть во мне тирана. Когда-то я надеялся, что наш брак будет удачным. Увы, мои надежды не сбылись. Временами мне даже кажется, что вы меня ненавидите.
– Иногда, – проговорила герцогиня с грустью в голосе, – я действительно ненавижу вас. Ненавижу за то, что вы прогнали Томаса, когда узнали о наших отношениях. Но все же я стараюсь забыть Томаса, ведь вы мой муж, Адам…
Она снова закашлялась.
Герцог подошел к жене и, опустившись на одно колено, вытащил носовой платок и подал ей. Но она отстранила его руку. И тотчас же, вскочив с дивана, вбежала к себе в гардеробную и захлопнула за собой дверь.
Герцог же снова подумал о том, что Сибилла, судя по всему, никогда его не любила. Возможно, она согласилась выйти за него замуж только потому, что хотела стать герцогиней и хозяйкой Уиллоуби-Холла. Возможно, все ее поцелуи, томные взгляды и очаровательные улыбки – просто притворство.
Герцог вспомнил, с каким восхищением Сибилла смотрела на него, когда он вернулся из Испании. Неужели она и тогда его не любила, неужели и тогда лгала? Или просто надеялась на время? Может быть, Сибилла пыталась полюбить его? Может, думала, что сумеет привыкнуть к нему?
Возможно, ей не удалось к нему привыкнуть – из-за безобразного шрама на щеке. Ему никогда не забыть ее взгляда, когда он, вернувшись, обнял ее и поцеловал. Она посмотрела на него с ужасом и отвращением.
И причинила ему страшную боль. Но он все-таки надеялся, что Сибилла привыкнет к его новой внешности. Однако этого не произошло. А ведь если бы до возвращения в Англию кто-нибудь сказал ему, что его любовь к Сибилле со временем умрет, он высмеял бы этого человека, полагая, что такая любовь бессмертна.
А теперь с этой любовью покончено, подумал герцог с горькой усмешкой.
Он с беспокойством взглянул на дверь гардеробной. Сибилла продолжала кашлять, и ему было жаль ее: она, конечно же, страдала. Да, его любовь умерла, но еще оставалась надежда на то, что жена сумеет понять его и не будет обвинять во всех смертных грехах.
Глава 7
Этим же утром Питер Хаутон сообщил Флер о новом распорядке, и теперь она ждала свою ученицу в классной комнате. Но Памела долго не приходила: няня считала, что девочка слишком утомилась накануне и должна отдохнуть.
Флер немного побаивалась Питера Хаутона; ведь секретарь, конечно же, знал, каким образом она познакомилась с герцогом. Правда, он был неизменно учтив и относился к ней как к равной – они вместе ели наверху, за столом миссис Лейкок, где питалась прислуга.
В этот день герцог сам привел дочь в классную комнату.
Флер присела в реверансе. Затем, взглянув на герцога, поняла, что тот не собирается уходить. Он уселся в кресло, стоявшее в углу, и молча кивнул, давая понять, что можно начинать урок.
Флер с Памелой немного почитали, а потом занялись арифметикой. После чего принялись рассматривать скатерть с вышивкой, которую Флер обнаружила в своем шкафу. Она объяснила девочке, как делаются такие вышивки, и сказала, что на следующем уроке поможет ей вышить цветок на носовом платке.
– А мне можно будет выбрать тот цвет, который захочется? – спросила Памела.
– Да, конечно, – улыбнулась Флер.
– А можно красные лепестки и голубые стебли?
– Можно даже пурпурные лепестки и желтые стебли, если пожелаете, – снова улыбнулась Флер.
– Но все будут смеяться.
– Возможно. Но в любом случае право выбора – за вами.
Леди Памела нахмурилась и с недоверием посмотрела на гувернантку.
Флер же сняла со стены картину, на которой был изображен живописный ландшафт, и показала своей ученице, какие краски и тени использовал художник, чтобы получить желаемый эффект.
– Но выбор за вами, понимаете, – сказала она. – Ваша задача – изобразить все именно так, как видите вы. Каждый человек видит по-своему.
– Я хочу, чтобы вы сыграли для меня на клавесине, – неожиданно сказала леди Памела.
Флер очень волновалась: герцог по-прежнему сидел в углу комнаты.
– А может быть, вы сами сядете за инструмент, а я дам вам урок? – предложила Флер.
Но леди Памела уже делала такую попытку и убедилась в том, что не может сыграть так, как Флер. Девочка поняла, что даже после нескольких уроков не научится играть на клавесине.
– Сядьте и сыграйте для меня, – сказала Памела.
– Скажите «пожалуйста», – напомнила Флер.
Ей очень хотелось, чтобы девочка выполнила ее просьбу, но она понимала, что Памела едва ли уступит.
– Поиграйте для меня, – настаивала девочка.
– Пожалуйста, – повторила Флер.
– Но это просто глупо, – фыркнула леди Памела. – Зачем вам мое «пожалуйста»?
– Тогда я пойму, что меня просят о чем-то, а не приказывают, – ответила Флер. – И буду знать, что меня уважают.
– Но это же глупо…
– Мисс Гамильтон, будьте так любезны, сыграйте нам на клавесине. Сыграйте, пожалуйста, – неожиданно раздался голос герцога.
Флер вздрогнула: она не слышала, как он поднялся с места и пересек классную комнату.
Дочь с осуждением взглянула на отца.
– Пожалуйста, мисс Гамильтон, – пробормотала она.
Флер на мгновение прикрыла глаза. Она готова была сделать что угодно, только не играть. И все же она села за инструмент и исполнила Баха.
– Теперь ваша очередь, леди Памела, – сказала она, закончив играть.
– Вы хорошо играете, – улыбнулся герцог. – Вы видели инструменты в гостиной и музыкальном салоне?
Флер видела инструменты, когда миссис Лейкок водила ее по дому, но не осмелилась к ним прикоснуться. Пианино в гостиной было гораздо лучше, чем то, на котором она играла в Герон-Хаусе А рояль, стоявший в музыкальном салоне, был просто великолепен.
– Да, ваша светлость, я видела их в день своего приезда.
– Пойдем, Памела, – сказал герцог, подавая дочери руку. – Мы послушаем мисс Гамильтон в музыкальном салоне. И не будем забывать слово «пожалуйста», не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Герцогиня в испуге взглянула на мужа.
– Мне иногда кажется, что вы специально делаете так, чтобы я возненавидела вас, – проговорила она сквозь слезы.
– Вы становитесь скучной, – сказал он.
Герцогиня закашлялась и, откинувшись на подушки, прижала к губам носовой платок.
– Я же еще месяц назад советовал вам обратиться к другому доктору. Похоже, что Хартли не может вылечить вас от этого кашля. Позвольте мне послать за доктором в Лондон.
И скажите… Может, я могу что-нибудь сделать для вас?
– Мне хотелось бы остаться одной, – проговорила Сибилла. – Мне надо отдохнуть.
– Очень жаль, что так все получилось. – Герцог вздохнул. – Никогда не думал, что мы постоянно будем ссориться. Я даже предположить не мог, что вы станете обвинять меня в бессердечии, что будете видеть во мне тирана. Когда-то я надеялся, что наш брак будет удачным. Увы, мои надежды не сбылись. Временами мне даже кажется, что вы меня ненавидите.
– Иногда, – проговорила герцогиня с грустью в голосе, – я действительно ненавижу вас. Ненавижу за то, что вы прогнали Томаса, когда узнали о наших отношениях. Но все же я стараюсь забыть Томаса, ведь вы мой муж, Адам…
Она снова закашлялась.
Герцог подошел к жене и, опустившись на одно колено, вытащил носовой платок и подал ей. Но она отстранила его руку. И тотчас же, вскочив с дивана, вбежала к себе в гардеробную и захлопнула за собой дверь.
Герцог же снова подумал о том, что Сибилла, судя по всему, никогда его не любила. Возможно, она согласилась выйти за него замуж только потому, что хотела стать герцогиней и хозяйкой Уиллоуби-Холла. Возможно, все ее поцелуи, томные взгляды и очаровательные улыбки – просто притворство.
Герцог вспомнил, с каким восхищением Сибилла смотрела на него, когда он вернулся из Испании. Неужели она и тогда его не любила, неужели и тогда лгала? Или просто надеялась на время? Может быть, Сибилла пыталась полюбить его? Может, думала, что сумеет привыкнуть к нему?
Возможно, ей не удалось к нему привыкнуть – из-за безобразного шрама на щеке. Ему никогда не забыть ее взгляда, когда он, вернувшись, обнял ее и поцеловал. Она посмотрела на него с ужасом и отвращением.
И причинила ему страшную боль. Но он все-таки надеялся, что Сибилла привыкнет к его новой внешности. Однако этого не произошло. А ведь если бы до возвращения в Англию кто-нибудь сказал ему, что его любовь к Сибилле со временем умрет, он высмеял бы этого человека, полагая, что такая любовь бессмертна.
А теперь с этой любовью покончено, подумал герцог с горькой усмешкой.
Он с беспокойством взглянул на дверь гардеробной. Сибилла продолжала кашлять, и ему было жаль ее: она, конечно же, страдала. Да, его любовь умерла, но еще оставалась надежда на то, что жена сумеет понять его и не будет обвинять во всех смертных грехах.
Глава 7
Этим же утром Питер Хаутон сообщил Флер о новом распорядке, и теперь она ждала свою ученицу в классной комнате. Но Памела долго не приходила: няня считала, что девочка слишком утомилась накануне и должна отдохнуть.
Флер немного побаивалась Питера Хаутона; ведь секретарь, конечно же, знал, каким образом она познакомилась с герцогом. Правда, он был неизменно учтив и относился к ней как к равной – они вместе ели наверху, за столом миссис Лейкок, где питалась прислуга.
В этот день герцог сам привел дочь в классную комнату.
Флер присела в реверансе. Затем, взглянув на герцога, поняла, что тот не собирается уходить. Он уселся в кресло, стоявшее в углу, и молча кивнул, давая понять, что можно начинать урок.
Флер с Памелой немного почитали, а потом занялись арифметикой. После чего принялись рассматривать скатерть с вышивкой, которую Флер обнаружила в своем шкафу. Она объяснила девочке, как делаются такие вышивки, и сказала, что на следующем уроке поможет ей вышить цветок на носовом платке.
– А мне можно будет выбрать тот цвет, который захочется? – спросила Памела.
– Да, конечно, – улыбнулась Флер.
– А можно красные лепестки и голубые стебли?
– Можно даже пурпурные лепестки и желтые стебли, если пожелаете, – снова улыбнулась Флер.
– Но все будут смеяться.
– Возможно. Но в любом случае право выбора – за вами.
Леди Памела нахмурилась и с недоверием посмотрела на гувернантку.
Флер же сняла со стены картину, на которой был изображен живописный ландшафт, и показала своей ученице, какие краски и тени использовал художник, чтобы получить желаемый эффект.
– Но выбор за вами, понимаете, – сказала она. – Ваша задача – изобразить все именно так, как видите вы. Каждый человек видит по-своему.
– Я хочу, чтобы вы сыграли для меня на клавесине, – неожиданно сказала леди Памела.
Флер очень волновалась: герцог по-прежнему сидел в углу комнаты.
– А может быть, вы сами сядете за инструмент, а я дам вам урок? – предложила Флер.
Но леди Памела уже делала такую попытку и убедилась в том, что не может сыграть так, как Флер. Девочка поняла, что даже после нескольких уроков не научится играть на клавесине.
– Сядьте и сыграйте для меня, – сказала Памела.
– Скажите «пожалуйста», – напомнила Флер.
Ей очень хотелось, чтобы девочка выполнила ее просьбу, но она понимала, что Памела едва ли уступит.
– Поиграйте для меня, – настаивала девочка.
– Пожалуйста, – повторила Флер.
– Но это просто глупо, – фыркнула леди Памела. – Зачем вам мое «пожалуйста»?
– Тогда я пойму, что меня просят о чем-то, а не приказывают, – ответила Флер. – И буду знать, что меня уважают.
– Но это же глупо…
– Мисс Гамильтон, будьте так любезны, сыграйте нам на клавесине. Сыграйте, пожалуйста, – неожиданно раздался голос герцога.
Флер вздрогнула: она не слышала, как он поднялся с места и пересек классную комнату.
Дочь с осуждением взглянула на отца.
– Пожалуйста, мисс Гамильтон, – пробормотала она.
Флер на мгновение прикрыла глаза. Она готова была сделать что угодно, только не играть. И все же она села за инструмент и исполнила Баха.
– Теперь ваша очередь, леди Памела, – сказала она, закончив играть.
– Вы хорошо играете, – улыбнулся герцог. – Вы видели инструменты в гостиной и музыкальном салоне?
Флер видела инструменты, когда миссис Лейкок водила ее по дому, но не осмелилась к ним прикоснуться. Пианино в гостиной было гораздо лучше, чем то, на котором она играла в Герон-Хаусе А рояль, стоявший в музыкальном салоне, был просто великолепен.
– Да, ваша светлость, я видела их в день своего приезда.
– Пойдем, Памела, – сказал герцог, подавая дочери руку. – Мы послушаем мисс Гамильтон в музыкальном салоне. И не будем забывать слово «пожалуйста», не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75