Но вместо слов утешения и поддержки, так необходимых в тот момент лорду Равенсбергу, он услышал от брата совершенно иное – уходи, убирайся и никогда больше не возвращайся сюда. И ни слова на прощание, ни слова прощения…
– Ты разрушаешь всё на своем пути, – ответил Сид на его вопрос. – И, прежде всего, себя самого. Ты должен был уехать. Тогда мне казалось, что ты откажешься повиноваться отцу. Я боялся, что ты найдешь Джерома и убьешь его. Я не хотел, чтобы ты оставался.
Кит подошел к окну и выглянул наружу. Но лишь его собственное отражение смотрело на него из темноты. Сид продолжал молча сидеть за столом.
– Значит, ты во всем обвиняешь меня? – недоверчиво проговорил Кит.
– Да.
Это слово пронзило виконту сердце. Он сам никогда не простит себе того, что случилось. Но без прощения брата у него не оставалось шансов на примирение с собой и с семьей. Вот уже несколько лет лорд Равенсберг тщетно пытался забыть о том, что тогда случилось, он думал, что военная служба, опасность, риск, возможность проявить свою доблесть и отвагу помогут ему искупить вину и получить желанное прощение. Но когда отец приказал ему вернуться домой, надежды Кита растаяли.
– Да, я обвиняю тебя, – сурово произнес Сид, – но не в том, о чем ты думаешь.
– Ты полагаешь, – спросил лорд Равенсберг, – я не разделил бы с тобой твоих физических страданий, если б мог? Я сожалею, что все это случилось не со мной. Если бы можно было вернуть все назад, я пожертвовал бы своей жизнью, чтобы не допустить этого несчастья.
– Разумеется, – процедил Сид. – Я совершенно уверен в этом. – Но в его голосе не чувствовалось и намека на прощение, только горечь. – Я не хочу об этом говорить потому, что это моя боль, мои увечья и моя жизнь. И я ничего не прошу у тебя. Мне ничего от тебя не нужно.
– Даже моей любви? – хриплым от волнения голосом спросил виконт. – Даже этого.
– Ну что ж. – Кит медленно повернулся к нему спиной. У него вдруг возникло ощущение, что вся кровь вытекла из его тела, а голова стала невероятно легкой. Он крупными шагами пересек комнату и решительно переступил порог, оставив брата в одиночестве.
Ни один человек в Элвесли не радовался возвращению Кита, и меньше всего он сам. Он чувствовал себя здесь чужим, непрошеным гостем, совершенно ненужным и бесполезным. В то время как по натуре он был энергичен, ему всегда сопутствовал успех, и на военной службе к нему относились с уважением. Отец больше не предпринимал попыток ознакомить его с обязанностями наследника или воспользоваться его помощью в домашних делах. Возможно, он просто ждал, когда закончится семейное торжество и жизнь в поместье пойдет своим чередом. Кит тоже ожидал следующего этапа в своей жизни – и этот этап представлялся ему шарадой. Обманом. Если только ему не удастся завоевать эту девушку и жениться на ней. Он очень надеялся, что теперь, обращаясь с Лорен так, как она того заслуживает, он сможет искупить свою вину и восстановить свою честь.
Лорд Равенсберг долго не мог уснуть, но когда под утро он все-таки задремал, старый ночной кошмар снова ворвался в его сон. Сид…
В полдень Кит случайно забрел в гостиную и увидел там свою мать и отца, который редко заглядывал сюда в течение дня; была здесь и бабушка. Пока они вели неспешную беседу, их несчастный сын и внук не предпринимал никаких попыток вмешаться в разговор. Он стоял у окна, внимательно вглядываясь в даль, где на дороге у моста в любую минуту могла появиться карета. Все домочадцы ждали приезда нежеланных гостей. Но их воспитание не позволяло им слишком явно показывать свое неудовольствие по поводу предстоящего визита.
Помолвка Кита явилась причиной разрыва отношений с ближайшими соседями графа Редфилда – герцогом Бьюкаслом и его братьями и сестрами Бедвинами, жившими в Линдсей-Холле, в шести милях от Элвесли. Кит верхом отправился туда на следующий день после своего возвращения в дом отца, намереваясь поговорить с его светлостью. Бьюкасл посчитал это визитом вежливости жениха, желавшего сделать формальное предложение Фрее. Лорда Равенсберга немедленно препроводили в библиотеку.
Уилфрик Бедвин, герцог Бьюкасл, был из тех людей, которых не стоило выводить из себя. Высокий, темноволосый, довольно худой, с пронзительными серыми глазами на узком лице, с большим крючковатым носом и тонкими губами, он представлял собой образец надменного высокомерия. С колыбели его готовили к роли герцога и главы семьи, поэтому в его манере держаться сквозила некая отстраненность, несвойственная его братьям, хотя он был всего лишь годом старше Кита. Другими отличительными чертами его характера были холодность и отсутствие чувства юмора.
Герцог Бьюкасл не взорвался от гнева, когда Кит сообщил ему о своей помолвке, он только сел в кресло и непринужденно закинул ногу на ногу. Сделав глоток французского коньяка, Уилфрик Бедвин заговорил мягко и любезно:
– Без сомнения, вы готовы объясниться. У лорда Равенсберга возникло знакомое чувство страха – так бывало в детстве, когда за провинность его тащили к директору школы. А там он, маленький и испуганный, пытался объяснить или оправдать свое поведение. Нет, больше Кит не уподобится тому ребенку.
– И вы тоже постарайтесь объяснить, – так же вежливо произнес виконт. – Почему вы заключили брачное соглашение с моим отцом, а не со мной, предполагаемым мужем?
Ответом ему был холодный взгляд бесстрастных немигающих глаз. Повисла тяжелая пауза.
– Надеюсь, – наконец вкрадчиво проговорил герцог, – вы не обиделись, Равенсберг, что я не прислал вам свои поздравления? Как бы там ни было, вы можете получить их сейчас. Вы прекрасно мне отомстили. Лучше не придумаешь. Правда, не так нагло, как в прошлый раз. Он говорил о событии, происшедшем три года назад. Тогда, поссорившись с Джеромом и сломав ему нос. Кит верхом примчался ночью в Линдсей-Холл и перебудил весь дом. Он стучал в дверь целых полчаса, пока Ранналф, брат Бьюкасла и близкий друг лорда Равенсберга, не спустился к нему. Вместо объяснений тот посоветовал Киту ехать домой и не делать из себя посмешище. Но виконт хотел услышать правду об обручении Джерома и Фреи из ее уст. Завязалась драка. Эта безобразная сцена продолжалась минут пятнадцать, пока дородный лакей и Эллин, другой брат Фреи, не растащили их в разные стороны. Участники потасовки, все в синяках и в крови, продолжали сердито огрызаться, пытаясь вырваться и завершить начатое. В это время Бьюкасл стоял в стороне, хладнокровно наблюдая за разворачивающимися событиями. Когда все закончилось, он посоветовал Киту отправляться на Пиренейский полуостров, где его храбрость найдет себе лучшее применение. Фрея также стала свидетельницей выяснения отношений между братьями и лордом Равенсбергом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Ты разрушаешь всё на своем пути, – ответил Сид на его вопрос. – И, прежде всего, себя самого. Ты должен был уехать. Тогда мне казалось, что ты откажешься повиноваться отцу. Я боялся, что ты найдешь Джерома и убьешь его. Я не хотел, чтобы ты оставался.
Кит подошел к окну и выглянул наружу. Но лишь его собственное отражение смотрело на него из темноты. Сид продолжал молча сидеть за столом.
– Значит, ты во всем обвиняешь меня? – недоверчиво проговорил Кит.
– Да.
Это слово пронзило виконту сердце. Он сам никогда не простит себе того, что случилось. Но без прощения брата у него не оставалось шансов на примирение с собой и с семьей. Вот уже несколько лет лорд Равенсберг тщетно пытался забыть о том, что тогда случилось, он думал, что военная служба, опасность, риск, возможность проявить свою доблесть и отвагу помогут ему искупить вину и получить желанное прощение. Но когда отец приказал ему вернуться домой, надежды Кита растаяли.
– Да, я обвиняю тебя, – сурово произнес Сид, – но не в том, о чем ты думаешь.
– Ты полагаешь, – спросил лорд Равенсберг, – я не разделил бы с тобой твоих физических страданий, если б мог? Я сожалею, что все это случилось не со мной. Если бы можно было вернуть все назад, я пожертвовал бы своей жизнью, чтобы не допустить этого несчастья.
– Разумеется, – процедил Сид. – Я совершенно уверен в этом. – Но в его голосе не чувствовалось и намека на прощение, только горечь. – Я не хочу об этом говорить потому, что это моя боль, мои увечья и моя жизнь. И я ничего не прошу у тебя. Мне ничего от тебя не нужно.
– Даже моей любви? – хриплым от волнения голосом спросил виконт. – Даже этого.
– Ну что ж. – Кит медленно повернулся к нему спиной. У него вдруг возникло ощущение, что вся кровь вытекла из его тела, а голова стала невероятно легкой. Он крупными шагами пересек комнату и решительно переступил порог, оставив брата в одиночестве.
Ни один человек в Элвесли не радовался возвращению Кита, и меньше всего он сам. Он чувствовал себя здесь чужим, непрошеным гостем, совершенно ненужным и бесполезным. В то время как по натуре он был энергичен, ему всегда сопутствовал успех, и на военной службе к нему относились с уважением. Отец больше не предпринимал попыток ознакомить его с обязанностями наследника или воспользоваться его помощью в домашних делах. Возможно, он просто ждал, когда закончится семейное торжество и жизнь в поместье пойдет своим чередом. Кит тоже ожидал следующего этапа в своей жизни – и этот этап представлялся ему шарадой. Обманом. Если только ему не удастся завоевать эту девушку и жениться на ней. Он очень надеялся, что теперь, обращаясь с Лорен так, как она того заслуживает, он сможет искупить свою вину и восстановить свою честь.
Лорд Равенсберг долго не мог уснуть, но когда под утро он все-таки задремал, старый ночной кошмар снова ворвался в его сон. Сид…
В полдень Кит случайно забрел в гостиную и увидел там свою мать и отца, который редко заглядывал сюда в течение дня; была здесь и бабушка. Пока они вели неспешную беседу, их несчастный сын и внук не предпринимал никаких попыток вмешаться в разговор. Он стоял у окна, внимательно вглядываясь в даль, где на дороге у моста в любую минуту могла появиться карета. Все домочадцы ждали приезда нежеланных гостей. Но их воспитание не позволяло им слишком явно показывать свое неудовольствие по поводу предстоящего визита.
Помолвка Кита явилась причиной разрыва отношений с ближайшими соседями графа Редфилда – герцогом Бьюкаслом и его братьями и сестрами Бедвинами, жившими в Линдсей-Холле, в шести милях от Элвесли. Кит верхом отправился туда на следующий день после своего возвращения в дом отца, намереваясь поговорить с его светлостью. Бьюкасл посчитал это визитом вежливости жениха, желавшего сделать формальное предложение Фрее. Лорда Равенсберга немедленно препроводили в библиотеку.
Уилфрик Бедвин, герцог Бьюкасл, был из тех людей, которых не стоило выводить из себя. Высокий, темноволосый, довольно худой, с пронзительными серыми глазами на узком лице, с большим крючковатым носом и тонкими губами, он представлял собой образец надменного высокомерия. С колыбели его готовили к роли герцога и главы семьи, поэтому в его манере держаться сквозила некая отстраненность, несвойственная его братьям, хотя он был всего лишь годом старше Кита. Другими отличительными чертами его характера были холодность и отсутствие чувства юмора.
Герцог Бьюкасл не взорвался от гнева, когда Кит сообщил ему о своей помолвке, он только сел в кресло и непринужденно закинул ногу на ногу. Сделав глоток французского коньяка, Уилфрик Бедвин заговорил мягко и любезно:
– Без сомнения, вы готовы объясниться. У лорда Равенсберга возникло знакомое чувство страха – так бывало в детстве, когда за провинность его тащили к директору школы. А там он, маленький и испуганный, пытался объяснить или оправдать свое поведение. Нет, больше Кит не уподобится тому ребенку.
– И вы тоже постарайтесь объяснить, – так же вежливо произнес виконт. – Почему вы заключили брачное соглашение с моим отцом, а не со мной, предполагаемым мужем?
Ответом ему был холодный взгляд бесстрастных немигающих глаз. Повисла тяжелая пауза.
– Надеюсь, – наконец вкрадчиво проговорил герцог, – вы не обиделись, Равенсберг, что я не прислал вам свои поздравления? Как бы там ни было, вы можете получить их сейчас. Вы прекрасно мне отомстили. Лучше не придумаешь. Правда, не так нагло, как в прошлый раз. Он говорил о событии, происшедшем три года назад. Тогда, поссорившись с Джеромом и сломав ему нос. Кит верхом примчался ночью в Линдсей-Холл и перебудил весь дом. Он стучал в дверь целых полчаса, пока Ранналф, брат Бьюкасла и близкий друг лорда Равенсберга, не спустился к нему. Вместо объяснений тот посоветовал Киту ехать домой и не делать из себя посмешище. Но виконт хотел услышать правду об обручении Джерома и Фреи из ее уст. Завязалась драка. Эта безобразная сцена продолжалась минут пятнадцать, пока дородный лакей и Эллин, другой брат Фреи, не растащили их в разные стороны. Участники потасовки, все в синяках и в крови, продолжали сердито огрызаться, пытаясь вырваться и завершить начатое. В это время Бьюкасл стоял в стороне, хладнокровно наблюдая за разворачивающимися событиями. Когда все закончилось, он посоветовал Киту отправляться на Пиренейский полуостров, где его храбрость найдет себе лучшее применение. Фрея также стала свидетельницей выяснения отношений между братьями и лордом Равенсбергом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83