– Я думаю, мне действительно следует спать под москитной сеткой Сюити. Ведь даже представить себе невозможно, до каких глупостей они могут договориться. Оставлять их вдвоем просто опасно…
– Договориться до глупостей? Что ты имеешь в виду?
Ясуко, лежавшая спиной к Синго, повернулась к нему лицом. Потом сделала такое движение, будто хотела взять его за руку, но Синго не протянул ей руки, и Ясуко, пошарив возле подушки, прошептала, словно выдавая секрет:
– Я все-таки думаю, что у Кикуко скоро будет ребенок.
– Что?
Синго был потрясен. – Мне, правда, кажется, что еще рановато, но Фусако говорит, что уже заметила.
Ясуко стеснялась говорить даже о своей беременности.
– Тебе это Фусако сказала?
– Рановато, правда, – повторила Ясуко. – Слишком мало времени прошло.
– Кто сказал Фусако – сама Кикуко или Сюити?
– Никто не говорил. Это ее собственные наблюдения.
Слово «наблюдения», употребленное Ясуко, показолось Синго неуместным. Что ж это получается, подумал он, не успев обжиться, Фусако уже ведет слежку за женой брата?
– Ты скажи Сюити, чтобы он был к ней повнимательней.
У Синго сдавило грудь. Стоило ему услыхать, что Кикуко беременна, как эта ее беременность навалилилась, на него невыносимой тяжестью.
Когда две женщины почти одновременно беременеют от одного мужчины – тут нет ничего удивительного. Но как страшно, если этот мужчина – твой сын.
Может быть, это чья-то месть или чье-то проклятие, а может быть, козни дьявола?
Если трезво рассудить, то все случившееся было вполне, естественно, так сказать, здоровая физиология, но столь трезво Синго сейчас рассуждать не мог.
К тому же Кикуко теперь вторая. Когда она избавлялась от своего первого ребенка, Кинуко уже была беременна. Кикуко снова забеременела, а Кинуко еще не родила. И Кикуко не знает, что Кинуко беременна, а беременность Кинуко уже всем бросается в глаза, ребенок уже, наверно, шевелится.
– На этот раз и нам все известно, так что Кикуко не сможет своевольничать.
– Пожалуй, – сказал Синго без всякой уверенности. – Ты тоже поговори с Кикуко.
– Ты, наверно, и внука от Кикуко будешь любить больше, чем остальных.
Синго не спалось.
«Есть ли сила, которая заставила бы Кинуко не рожать?» – думал Синго с раздражением, и ему пришла на ум жестокая мысль.
Кинуко говорит, что у нее ребенок не от Сюити, – может быть, стоило бы последить за ее поведением, и тогда удастся обнаружить нечто такое, что их всех успокоит.
Из сада сталдоноситься стрекот насекомых – уже третийчас. Стрекот какой-то незнакомый – цикады стрекочутне так. Синго показалось, что он лежит во тьме, погребенный в земле.
Последнее время ему без конца снятся сны – под утро он увидел еще один длинный сон.
Он не помнит, где все это происходило. Просыпаясь, он еще видел два белых яйца из сна. Песчаная равнина – сплошной песок. И на нем – два яйца рядом. Одно – огромное, яйцо африканского страуса. Другое – крохотное, змеиное яйцо. Скорлупа расколота, и из яйца высовывается хорошенькая головка вертлявой змейки.
Синго смотрит на нее, думая, какая она в самом деле хорошенькая.
Синго был уверен, что увидел этот сон только потому, что думал о Кикуко и Кинуко. Чей детеныш был в страусовом яйце и чей в змеином, он, конечно, не знал.
– Интересно, змея действительно откладывает яйца или родит живых детенышей? – прошептал про себя Синго.
3
На следующий день было воскресенье, и Синго лежал в постели почти до десяти часов. Он чувствовал слабость в ногах.
Синго вспомнил свой сон, и ему стали неприятны и страусовое яйцо, и маленькая змейка, высунувшая голову из змеиного яйца.
Тщательно почистив зубы, Синго вошел в столовую.
Кикуко, сложив стопкой газеты, перевязывала их шнурком. Продавать, видно, собирается, подумал Синго.
Подбирать для Ясуко газеты – утренние выпуски к утренним, вечерние к вечерним – и класть числами вверх было обязанностью Кикуко.
Кикуко встала и налила Синго чай.
– Было две статьи о лотосе, росшем две тысячи лет назад. Вы читали? Я вам их отложила. – С этими словами Кикуко положила две газеты на чайный столик.
– Да, кажется, читал.
Но Синго все-таки взял газеты.
При археологических раскопках памятников культуры Яёи обнаружены семена лотоса примерно двух-тысячелетней давности. В газете уже писали, что лотосы зацвели. Синго заходил в комнату Кикуко и показывал ей эту газету. Это было, когда она только что вернулась из больницы после аборта и лежала в постели.
Значит, появились еще две статьи о лотосе. В одной писали, что профессор ботаники, расчленив корень лотоса, высадил его в пруду Сансиро в парке Токийского университета, который он окончил. В другой рассказывалось, как некий профессор университета Тохоку обнаружил в торфяниках Маньчжурии окаменевшие семена лотоса и послал их в Америку, В Вашингтоне, в Национальном парке, с семян сняли отвердевшую оболочку, завернули во влажную гигроскопическую вату и поместили в теплицу. В прошлом году появились крошечные ростки.
В этом году, когда их высадили в пруд, на каждом растеньице распустилось по два розовых цветка. Ученые парка определили, что лотос относится к виду, существовавшему тысячу, а возможно, и пятьдесят тысяч лет назад.
– Когда я прошлый раз читал эти статьи, то подумал, что счет у них очень уж приблизительный: тысяча лет – пятьдесят тысяч лет, – засмеялся Синго и стал внимательно перечитывать статью. Японский профессор, исходя из строения слоев, в которых были обнаружены семена, предположил, что им несколько десятков тысяч лет. В Америке же снятый с семян верхний слой подвергли радиоактивному анализу и установили, что им тысяча лет.
Это было сообщение корреспондента из Вашингтона.
– Больше не нужны? – Кикуко подобрала газеты, отложенные Синго. Видимо, она хотела спросить, можно ли продать и эти газеты.
Синго кивнул.
– Тысяча лет или пятьдесят тысяч лет – все равно, семена лотоса живут долго. Насколько семена растений долговечнее человека, – сказал Синго, глядя па Кикуко. – Хотя не исключено, что мы тоже могли бы, не умирая, лежать в земле тысячу, а то и две тысячи лет.
Кикуко прошептала:
– Как это – в земле?
– Не в могиле. Нет, мы бы не были мертвецами, мы бы просто лежали. Действительно, разве нельзя лежать в земле? А когда через пятьдесят тысяч лет мы бы вышли на свет, все наши тяготы, все трудные социальные проблемы, возможно, уже были бы разрешены и на земле наступил бы рай.
Фусако на кухне кормила детей.
– Кикуко-сан, – позвала она. – Посмотри, пожалуйста, кажется, еда для отца уже готова.
– Иду.
Кикуко вышла и принесла Синго завтрак. – Все уже поели. Остались вы один.
– Да, а Сюити?
– Пошел удить рыбу.
– Ясуко?
– В саду.
– Нет, сегодня яиц не буду есть, – сказал Синго и вернул Кикуко миску, в которой лежали яйца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56