плечи у нее были покатые, и чувствовалось, что она очень худа.
Сын и дочь, не оставляя мать, стояли рядом с ней, но Синго они были плохо видны. – Как у тебя дома?
Синго стоял у ворот храма, готовясь задать этот вопрос, если встретит кого-нибудь из своих старых приятелей.
А если и его об этом спросят, он ответит:
– Пока все как будто в порядке, но, к сожалению, и в семье дочери, и в семье сына не все благополучно.
Это если ему уж очень захочется с кем-нибудь поделиться.
Но этого не будет – никакая сила не заставит старых приятелей быть откровенными. Да и вмешиваться в чужие дела они не привыкли. Они дойдут, переговариваясь, до трамвайной остановки и расстанутся.
А как приятен был бы Синго такой разговор:
– Вот и Торияма мертв, и теперь, глядя на фотографию, не скажешь, что жена издевалась над ним, правда?
– Сын и дочь Торияма прекрасно устроили свою жизнь – в этом, пожалуй, заслуга его жены, ты согласен?
– В наш век за семейную жизнь детей ответственны в первую очередь родители.
Эти слова Синго приготовил, чтобы переброситься ими со своими старыми приятелями. Эти слова без конца вертелись у него в голове, – откуда они взялись?
На крыше храмовых ворот галдела стая воробьев.
Они опускались на резко выступавший карниз, потом взлетали на конек крыши, потом снова опускались на карниз.
5
Когда он вернулся из храма в фирму, его ждали два посетителя.
Синго попросил Хидэко Достать виски из шкафчика, стоявшего позади стола, и налил немного в чай. Виски помогало восстановить память.
Принимая посетителей, Синго почему-то вспомнил воробьев, которых он видел у дома вчера утром.
Они сидели на пампасовой траве, что росла, за домом. Интересно, клюют они там что-нибудь или ловят насекомых? – думал Синго и вдруг, присмотревшись, увидел, что в стайке, которую он считал воробьиной, есть и овсянки.
Разглядев среди воробьев овсянок, Синго стал присматриваться еще внимательнее.
Несколько птичек беспрерывно перелетали с колоска наколосок, пригибая их своей тяжестью к самой земле. Овсянок всего три. Они приятнее. Овсянки не суетливы, как воробьи. Перелетают редко.
Глянцевые блестящие крылья, яркая грудка, – овсянки выглядели очень празднично. Воробьи рядом с ними казались вывалившимися в пыли.
Синго нравились овсянки – их свист отличался от чириканья воробьев, отличались они и повадками.
Синго некоторое время смотрел, не вспыхнет ли ссора между воробьями и овсянками.
Но воробьи, точно сговорившись, вспархивали все вместе, и овсянки тоже собирались отдельной стайкой– и те и другие чувствовали себя независимо, но далее если они и сбивались в одну кучу, ничего похожего на ссору не возникало.
Синго пришел в восторг. Это случилось утром, когда он умывался.
Видимо, ему напомнили этот случай воробьи на воротах храма.
Проводив посетителей, Синго прикрыл за ними дверь и, обернувшись к Хидэко, сказал:
– Ты мне не покажешь дом, где живет женщина, с которой встречается Сюити?
Синго решил попросить ее об этом, когда еще разговаривал с посетителями, но для Хидэко его вопрос был неожиданным.
Всем своим видом Хидэко выражала протест, она побледнела, но сдалась сразу же. И все же сказала сдержанно звенящим голосом:
– Что вы собираетесь там сделать?
– Тебе я никаких неприятностей не доставлю.
– Хотите встретиться с ней?
Синго еще не думал о том, встретится он сегодня с этой женщиной или нет.
– Разве вы не можете пойти туда вместе с Сюити, когда он вернется? – уже более спокойно сказала Хидэко.
Синго заметил, что Хидэко натянуто улыбнулась.
Подавленность не покинула Хидэко и в машине.
У Синго тоже было тяжело на душе оттого, что он унижает Хидэко, топчет ее. Своей просьбой он унизил не только Хидэко, но и самого себя, и своего сына Сюити.
У Синго была надежда покончить с этим делом в отсутствие Сюити. Но он чувствовал, что надежда его так и не сбудется.
– Если вы хотите поговорить, то, я думаю, лучше с той женщиной, которая живет вместе с ней, – сказала Хидэко.
– С той, которая тебе симпатична?
– Да. Давайте я приглашу ее к нам, в фирму, там и поговорите.
– Ну что ж, пожалуй, – сказал Синго нерешительно.
– Однажды Сюити много выпил и, сильно опьянев, начал буйствовать. Приказал этой женщине – пой, и когда та запела приятным голосом, Кинуко заплакала. А уж если Кинуко заплакала от пения этой женщины, значит, она ей во всем подчинится.
Странная у нее манера рассказывать. Кто же эта Кинуко? Наверно, любовница Сюити.
Синго и в голову не приходило, что Сюити так ведет себя, когда выпьет.
Возле университета они вышли из машины и свернули в узкую улочку.
– Если Сюити узнает, что я натворила, мне лучше уйти из фирмы, он никогда мне этого не простит, – тихо сказала Хидэко.
Синго стало не по себе.
Хидэко остановилась.
Нужно свернуть у той каменной ограды, оттуда четвертый дом, на нем табличка с именем Икэда. Я непойду – они знают меня.
– На сегодня хватит – и так я доставил тебе массу хлопот.
– Но почему? Мы ведь уже почти пришли… Разве плохо, если вам удастся восстановить мир в семье?
Хидэко уговаривала его, но чувствовалось, что вся эта история ей неприятна.
Синго обогнул угол дома, обнесенного бетонной оградой, – Хидэко назвала ее каменной, – за которой в саду возвышался огромный клен, четвертым в ряду стоял совсем неприметный маленький старый домик, принадлежащий Икэда. Вход, обращенный к северу, выглядел мрачно, стеклянная дверь на втором этаже, выходящая на веранду, закрыта, никаких звуков из дома не доносится.
Синго прошел мимо. Ничто не привлекло его внимания.
Проходя мимо дома, Синго приуныл. Что скрывает этот дом в жизни его сына? Но Синго не считал себя вправе вторгаться в него.
Он вернулся другой дорогой.
На прежнем месте Хидэко не было. Не оказалось ее и на широкой улице, где они вышли из машины.
Вернувшись домой, Синго, стараясь не смотреть в глаза Кикуко, сказал:
– Сюити на минутку заглянул в фирму и сразу же уехал. Хорошо, что погода улучшилась.
Он чувствовал себя совсем разбитым и рано лег спать.
– На сколько дней Сюити взял отпуск? – спросила из столовой Ясуко.
– Знаешь, я его не спросил. Но у него всего и дел-то – привезти сюда Фусако, наверно, дня на два, на-три, – ответил он, уже лежа в постели.
– Сегодня Кикуко с моей помощью простегала ватное одеяло.
Приезжает Фусако с двумя детьми – сколько забот свалится на Кикуко, думал Синго.
А что, если придется поселить Сюити отдельно, – подумал Синго, и сразу же в памяти всплыл дом любовницы Сюити, который он видел в Хонго.
Синго вспомнил, как противилась его просьбе Хидэко. Каждый день она работает с ним рядом, но он ни разу не видел, чтобы она так возмущалась.
Может быть, ему никогда не придется увидеть, как возмущается Кикуко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Сын и дочь, не оставляя мать, стояли рядом с ней, но Синго они были плохо видны. – Как у тебя дома?
Синго стоял у ворот храма, готовясь задать этот вопрос, если встретит кого-нибудь из своих старых приятелей.
А если и его об этом спросят, он ответит:
– Пока все как будто в порядке, но, к сожалению, и в семье дочери, и в семье сына не все благополучно.
Это если ему уж очень захочется с кем-нибудь поделиться.
Но этого не будет – никакая сила не заставит старых приятелей быть откровенными. Да и вмешиваться в чужие дела они не привыкли. Они дойдут, переговариваясь, до трамвайной остановки и расстанутся.
А как приятен был бы Синго такой разговор:
– Вот и Торияма мертв, и теперь, глядя на фотографию, не скажешь, что жена издевалась над ним, правда?
– Сын и дочь Торияма прекрасно устроили свою жизнь – в этом, пожалуй, заслуга его жены, ты согласен?
– В наш век за семейную жизнь детей ответственны в первую очередь родители.
Эти слова Синго приготовил, чтобы переброситься ими со своими старыми приятелями. Эти слова без конца вертелись у него в голове, – откуда они взялись?
На крыше храмовых ворот галдела стая воробьев.
Они опускались на резко выступавший карниз, потом взлетали на конек крыши, потом снова опускались на карниз.
5
Когда он вернулся из храма в фирму, его ждали два посетителя.
Синго попросил Хидэко Достать виски из шкафчика, стоявшего позади стола, и налил немного в чай. Виски помогало восстановить память.
Принимая посетителей, Синго почему-то вспомнил воробьев, которых он видел у дома вчера утром.
Они сидели на пампасовой траве, что росла, за домом. Интересно, клюют они там что-нибудь или ловят насекомых? – думал Синго и вдруг, присмотревшись, увидел, что в стайке, которую он считал воробьиной, есть и овсянки.
Разглядев среди воробьев овсянок, Синго стал присматриваться еще внимательнее.
Несколько птичек беспрерывно перелетали с колоска наколосок, пригибая их своей тяжестью к самой земле. Овсянок всего три. Они приятнее. Овсянки не суетливы, как воробьи. Перелетают редко.
Глянцевые блестящие крылья, яркая грудка, – овсянки выглядели очень празднично. Воробьи рядом с ними казались вывалившимися в пыли.
Синго нравились овсянки – их свист отличался от чириканья воробьев, отличались они и повадками.
Синго некоторое время смотрел, не вспыхнет ли ссора между воробьями и овсянками.
Но воробьи, точно сговорившись, вспархивали все вместе, и овсянки тоже собирались отдельной стайкой– и те и другие чувствовали себя независимо, но далее если они и сбивались в одну кучу, ничего похожего на ссору не возникало.
Синго пришел в восторг. Это случилось утром, когда он умывался.
Видимо, ему напомнили этот случай воробьи на воротах храма.
Проводив посетителей, Синго прикрыл за ними дверь и, обернувшись к Хидэко, сказал:
– Ты мне не покажешь дом, где живет женщина, с которой встречается Сюити?
Синго решил попросить ее об этом, когда еще разговаривал с посетителями, но для Хидэко его вопрос был неожиданным.
Всем своим видом Хидэко выражала протест, она побледнела, но сдалась сразу же. И все же сказала сдержанно звенящим голосом:
– Что вы собираетесь там сделать?
– Тебе я никаких неприятностей не доставлю.
– Хотите встретиться с ней?
Синго еще не думал о том, встретится он сегодня с этой женщиной или нет.
– Разве вы не можете пойти туда вместе с Сюити, когда он вернется? – уже более спокойно сказала Хидэко.
Синго заметил, что Хидэко натянуто улыбнулась.
Подавленность не покинула Хидэко и в машине.
У Синго тоже было тяжело на душе оттого, что он унижает Хидэко, топчет ее. Своей просьбой он унизил не только Хидэко, но и самого себя, и своего сына Сюити.
У Синго была надежда покончить с этим делом в отсутствие Сюити. Но он чувствовал, что надежда его так и не сбудется.
– Если вы хотите поговорить, то, я думаю, лучше с той женщиной, которая живет вместе с ней, – сказала Хидэко.
– С той, которая тебе симпатична?
– Да. Давайте я приглашу ее к нам, в фирму, там и поговорите.
– Ну что ж, пожалуй, – сказал Синго нерешительно.
– Однажды Сюити много выпил и, сильно опьянев, начал буйствовать. Приказал этой женщине – пой, и когда та запела приятным голосом, Кинуко заплакала. А уж если Кинуко заплакала от пения этой женщины, значит, она ей во всем подчинится.
Странная у нее манера рассказывать. Кто же эта Кинуко? Наверно, любовница Сюити.
Синго и в голову не приходило, что Сюити так ведет себя, когда выпьет.
Возле университета они вышли из машины и свернули в узкую улочку.
– Если Сюити узнает, что я натворила, мне лучше уйти из фирмы, он никогда мне этого не простит, – тихо сказала Хидэко.
Синго стало не по себе.
Хидэко остановилась.
Нужно свернуть у той каменной ограды, оттуда четвертый дом, на нем табличка с именем Икэда. Я непойду – они знают меня.
– На сегодня хватит – и так я доставил тебе массу хлопот.
– Но почему? Мы ведь уже почти пришли… Разве плохо, если вам удастся восстановить мир в семье?
Хидэко уговаривала его, но чувствовалось, что вся эта история ей неприятна.
Синго обогнул угол дома, обнесенного бетонной оградой, – Хидэко назвала ее каменной, – за которой в саду возвышался огромный клен, четвертым в ряду стоял совсем неприметный маленький старый домик, принадлежащий Икэда. Вход, обращенный к северу, выглядел мрачно, стеклянная дверь на втором этаже, выходящая на веранду, закрыта, никаких звуков из дома не доносится.
Синго прошел мимо. Ничто не привлекло его внимания.
Проходя мимо дома, Синго приуныл. Что скрывает этот дом в жизни его сына? Но Синго не считал себя вправе вторгаться в него.
Он вернулся другой дорогой.
На прежнем месте Хидэко не было. Не оказалось ее и на широкой улице, где они вышли из машины.
Вернувшись домой, Синго, стараясь не смотреть в глаза Кикуко, сказал:
– Сюити на минутку заглянул в фирму и сразу же уехал. Хорошо, что погода улучшилась.
Он чувствовал себя совсем разбитым и рано лег спать.
– На сколько дней Сюити взял отпуск? – спросила из столовой Ясуко.
– Знаешь, я его не спросил. Но у него всего и дел-то – привезти сюда Фусако, наверно, дня на два, на-три, – ответил он, уже лежа в постели.
– Сегодня Кикуко с моей помощью простегала ватное одеяло.
Приезжает Фусако с двумя детьми – сколько забот свалится на Кикуко, думал Синго.
А что, если придется поселить Сюити отдельно, – подумал Синго, и сразу же в памяти всплыл дом любовницы Сюити, который он видел в Хонго.
Синго вспомнил, как противилась его просьбе Хидэко. Каждый день она работает с ним рядом, но он ни разу не видел, чтобы она так возмущалась.
Может быть, ему никогда не придется увидеть, как возмущается Кикуко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56