»
Брук уставился на мэра, наморщив лоб, потом, наконец, улыбнулся («Господи Боже, он улыбнулся!» – сказала себе Элизабет) и воскликнул: – Марко! Черт возьми! Как здорово, что мы встретились! Ты растолстел и просто пышешь здоровьем!
– Ну да, ну да, – ответил мэр, – Молодость ушла, и юношеская фигура – следом.
Когда мы виделись последний раз, я был худ и голоден. И счастлив. Не затронут цинизмом зрелого возраста. Искатель приключений с мечом в руке…
– Полагаю, это было во время войны? – спросил сэр Джеральд.
– Осенью 1943, – ответил Брук. – У Валломброзы. Я бежал из лагеря военнопленных на север. Тогда Марко… Кстати, тебя в самом деле зовут Марко?
– Партизанская кличка. Но мне очень приятно услышать её снова…
– Марко командовал отрядом добровольцев и несколько недель я пользовался его гостеприимством.
– Гостеприимством! – воскликнул мэр. – Да уж! И тогда же мы устроили горячий прием этим немцам – очень горячий! И теперь есть что вспомнить.
– Кажется, гонг, – сказал сэр Джеральд. – Пойдемте за стол, пожалуй? Иди вперед, Тесси. Так, все в порядке. Синьор мэр, будьте любезны, садитесь напротив меня.
Между моими дочерьми.
– Как жрец, окруженный весталками, – пробормотала Элизабет.
– Мисс Плант – по правую руку от меня. Том, идите сюда, садитесь по левую руку.
Брук и Мосс сядут посередине, так. Надеюсь, все едят омара? Я их обожаю.
– Я перестала есть омара ещё ребенком, когда потонула «Лузитания», – заявила мисс Плант.
– Я предвидел, что кто-то может их не любить, – с готовностью предложил консул, – и на замену распорядился приготовить пирожки с мясом.
Мисс Плант пригорюнилась. Ей уже не раз удавалось испортить настроение за столом, заявив, что не ест главное блюдо, но и пирожков ей не хотелось.
Тут же перестроившись, она сказала:
– Но моя дорогая мамочка мне всегда говорила, что за столом привередничать не следует. Я тоже буду омара.
Бруку стало любопытно, действительно ли у сэра Джеральда в резерве были пирожки, или он просто мастерски сблефовал в этом гастрономическом покере.
– У нас в штате Мэн омары – излюбленная еда, – сказала Харфильд Мосс. – И ещё устрицы.
– Вы приехали прямо из Англии, мистер Проктор? – спросила мисс Плант. – Наша английская публика тут, во Флоренции, вам, обитателю шумного Лондона, покажется слишком старомодной.
Том Проктор, жизнь которого проходила между фермой в Херфордшире, адвокатской конторой на Бедфорд Роуд и консервативным клубом «Атенеум», был несколько удивлен, но ответил, что Флоренция представляет для него приятную перемену.
– Она приятна не в сезон, – сказал сэр Джеральд. – Но теперь сюда заявились не меньше двадцати тысяч туристов. В большинстве своем – британские граждане, и не меньше половины из них потеряет паспорта и примчатся ко мне за помощью. Я уже думал, что стоило татуировать туристам номер их паспорта на руках.
– Все равно потеряют, – заметила Элизабет.
Мисс Плант за свою долгую жизнь усвоила почти королевские манеры. Следила за тем, чтобы всем её подданным досталось от неё внимания поровну, и никогда не задавала вопросов, скорее, констатировала факты. Повернувшись к Харфильду Моссу, она сказала:
– Вы приехали из Америки и интересуетесь коллекциями античных древностей.
– Да, но не всех, – ответил Мосс. – Это было бы слишком широкое поле деятельности. Я лично интересуюсь римскими и этрусскими антикварными изделиями.
Преобретаю их для собраний Фонда Мосса.
– Что за совпадение!
– Совпадение, мисс Плант?
– Ну, вас зовут Мосс и вы занимаетесь собраниями Фонда Мосса.
Американец, улыбнувшись, ответил:
– Не такое уж совпадение, если учесть, что это я его основал. Это моя частная благотворительная организация.
– Чему я всегда завидовал, так это вашему законодательству, – заметил Том Проктор. – Насколько я знаю, если вы закупаете что-то для художественной или благотворительной организации, то освобождаетесь чуть ли не от всех налогов. Это так?
Хапфильд Мосс с удовольствием пустился в объяснения сложностей американского налогового законодательства и мисс Плант пожалела, что вообще затронула эту тему.
Решив перенести огонь через стол, она начала:
– Ваша галерея, должно быть, любопытное место, мистер Брук. Такая уйма книг! От одной мысли о них у меня начинается мигрень.
– Но я не обязан их все прочитать, лишь продать, – сказал Брук. Его заинтересовало кое-что из рассказа Мосса. – Вы сказали, что в вашей области появилось нечто сенсационное. Я полагал, находки в Каэре были последними…
– Не хочу утверждать, что уже обнаружено, скорее нужно сказать – ожидается.
Некоторые наши организации были предупреждены – тут Мосс сделал драматическую паузу, намотал спагетти на вилку и отправил их в рот, оставив слушателей в напряженном ожидании, затем спокойно прожевал и продолжал, – предупреждены, чтобы были наготове.
– Наготове? Из-за чего? – спросила Элизабет.
– Знай я это, мисс Уэйл, владел бы информацией, за которую большинство коллекционеров готово отдать что угодно. Может идти речь о серебре или драгоценностях. Последняя крупная находка, попавшая на американский рынок – тот серебрянный шлем, что в чикагском музее. Я случайно узнал, сколько отдал за него музей, и можете поверить, это весьма немало.
– Как же эти вещи попадают в Америку? – спросила Тесси. – Я полагала, итальянцы не разрешают вывоз…
– О таких вещах лучше не спрашивать, – заметил сэр Джеральд.
– Если честно, – ответил Мосс, – то я не знаю. Я просто плачу – то есть плачу из средств фонда – какой-нибудь известной фирме в Риме, и они устраивают все как надо. Подробности меня не интересуют.
– Но если груз не дойдет?
– Мне будет очень жаль, – серьезно ответил Мосс. Но все же решил переменить тему.
– Это правда, мисс Плант, что вы пережили во Флоренции всю немецкую оккупацию? – спросил он.
– Естественно. Я не считала нужным срываться с места изза кучки надутых дураков в сапогах. В Винцильяте во время первой мировой войны был лагерь немецких военнопленных; мы видели их. Те, по крайней мере, были джентельменами, чего никак нельзя сказать о военных Гитлера. Вульгарные выскочки, не имеющие никакого понятия, что такое воспитание и приличное поведение.
Брук вспомнил о том, что джентельменами немцы и точно не были, но чертовски здорово воевали. Он вспомнил патруль, который они атаковали в предгорьях Аппенин.
На рассвете их окружило человек тридцать партизан. Немцев было семь или восемь, они спали в сарае, выставив часового. Гвидо, бывший мясник, который хвастал, как он ловко обходится с ножом, часового снял, но что-то сделал не так и тот успел вскрикнуть. Через несколько секунд немцы в сарае уже были на ногах и начали палить в ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Брук уставился на мэра, наморщив лоб, потом, наконец, улыбнулся («Господи Боже, он улыбнулся!» – сказала себе Элизабет) и воскликнул: – Марко! Черт возьми! Как здорово, что мы встретились! Ты растолстел и просто пышешь здоровьем!
– Ну да, ну да, – ответил мэр, – Молодость ушла, и юношеская фигура – следом.
Когда мы виделись последний раз, я был худ и голоден. И счастлив. Не затронут цинизмом зрелого возраста. Искатель приключений с мечом в руке…
– Полагаю, это было во время войны? – спросил сэр Джеральд.
– Осенью 1943, – ответил Брук. – У Валломброзы. Я бежал из лагеря военнопленных на север. Тогда Марко… Кстати, тебя в самом деле зовут Марко?
– Партизанская кличка. Но мне очень приятно услышать её снова…
– Марко командовал отрядом добровольцев и несколько недель я пользовался его гостеприимством.
– Гостеприимством! – воскликнул мэр. – Да уж! И тогда же мы устроили горячий прием этим немцам – очень горячий! И теперь есть что вспомнить.
– Кажется, гонг, – сказал сэр Джеральд. – Пойдемте за стол, пожалуй? Иди вперед, Тесси. Так, все в порядке. Синьор мэр, будьте любезны, садитесь напротив меня.
Между моими дочерьми.
– Как жрец, окруженный весталками, – пробормотала Элизабет.
– Мисс Плант – по правую руку от меня. Том, идите сюда, садитесь по левую руку.
Брук и Мосс сядут посередине, так. Надеюсь, все едят омара? Я их обожаю.
– Я перестала есть омара ещё ребенком, когда потонула «Лузитания», – заявила мисс Плант.
– Я предвидел, что кто-то может их не любить, – с готовностью предложил консул, – и на замену распорядился приготовить пирожки с мясом.
Мисс Плант пригорюнилась. Ей уже не раз удавалось испортить настроение за столом, заявив, что не ест главное блюдо, но и пирожков ей не хотелось.
Тут же перестроившись, она сказала:
– Но моя дорогая мамочка мне всегда говорила, что за столом привередничать не следует. Я тоже буду омара.
Бруку стало любопытно, действительно ли у сэра Джеральда в резерве были пирожки, или он просто мастерски сблефовал в этом гастрономическом покере.
– У нас в штате Мэн омары – излюбленная еда, – сказала Харфильд Мосс. – И ещё устрицы.
– Вы приехали прямо из Англии, мистер Проктор? – спросила мисс Плант. – Наша английская публика тут, во Флоренции, вам, обитателю шумного Лондона, покажется слишком старомодной.
Том Проктор, жизнь которого проходила между фермой в Херфордшире, адвокатской конторой на Бедфорд Роуд и консервативным клубом «Атенеум», был несколько удивлен, но ответил, что Флоренция представляет для него приятную перемену.
– Она приятна не в сезон, – сказал сэр Джеральд. – Но теперь сюда заявились не меньше двадцати тысяч туристов. В большинстве своем – британские граждане, и не меньше половины из них потеряет паспорта и примчатся ко мне за помощью. Я уже думал, что стоило татуировать туристам номер их паспорта на руках.
– Все равно потеряют, – заметила Элизабет.
Мисс Плант за свою долгую жизнь усвоила почти королевские манеры. Следила за тем, чтобы всем её подданным досталось от неё внимания поровну, и никогда не задавала вопросов, скорее, констатировала факты. Повернувшись к Харфильду Моссу, она сказала:
– Вы приехали из Америки и интересуетесь коллекциями античных древностей.
– Да, но не всех, – ответил Мосс. – Это было бы слишком широкое поле деятельности. Я лично интересуюсь римскими и этрусскими антикварными изделиями.
Преобретаю их для собраний Фонда Мосса.
– Что за совпадение!
– Совпадение, мисс Плант?
– Ну, вас зовут Мосс и вы занимаетесь собраниями Фонда Мосса.
Американец, улыбнувшись, ответил:
– Не такое уж совпадение, если учесть, что это я его основал. Это моя частная благотворительная организация.
– Чему я всегда завидовал, так это вашему законодательству, – заметил Том Проктор. – Насколько я знаю, если вы закупаете что-то для художественной или благотворительной организации, то освобождаетесь чуть ли не от всех налогов. Это так?
Хапфильд Мосс с удовольствием пустился в объяснения сложностей американского налогового законодательства и мисс Плант пожалела, что вообще затронула эту тему.
Решив перенести огонь через стол, она начала:
– Ваша галерея, должно быть, любопытное место, мистер Брук. Такая уйма книг! От одной мысли о них у меня начинается мигрень.
– Но я не обязан их все прочитать, лишь продать, – сказал Брук. Его заинтересовало кое-что из рассказа Мосса. – Вы сказали, что в вашей области появилось нечто сенсационное. Я полагал, находки в Каэре были последними…
– Не хочу утверждать, что уже обнаружено, скорее нужно сказать – ожидается.
Некоторые наши организации были предупреждены – тут Мосс сделал драматическую паузу, намотал спагетти на вилку и отправил их в рот, оставив слушателей в напряженном ожидании, затем спокойно прожевал и продолжал, – предупреждены, чтобы были наготове.
– Наготове? Из-за чего? – спросила Элизабет.
– Знай я это, мисс Уэйл, владел бы информацией, за которую большинство коллекционеров готово отдать что угодно. Может идти речь о серебре или драгоценностях. Последняя крупная находка, попавшая на американский рынок – тот серебрянный шлем, что в чикагском музее. Я случайно узнал, сколько отдал за него музей, и можете поверить, это весьма немало.
– Как же эти вещи попадают в Америку? – спросила Тесси. – Я полагала, итальянцы не разрешают вывоз…
– О таких вещах лучше не спрашивать, – заметил сэр Джеральд.
– Если честно, – ответил Мосс, – то я не знаю. Я просто плачу – то есть плачу из средств фонда – какой-нибудь известной фирме в Риме, и они устраивают все как надо. Подробности меня не интересуют.
– Но если груз не дойдет?
– Мне будет очень жаль, – серьезно ответил Мосс. Но все же решил переменить тему.
– Это правда, мисс Плант, что вы пережили во Флоренции всю немецкую оккупацию? – спросил он.
– Естественно. Я не считала нужным срываться с места изза кучки надутых дураков в сапогах. В Винцильяте во время первой мировой войны был лагерь немецких военнопленных; мы видели их. Те, по крайней мере, были джентельменами, чего никак нельзя сказать о военных Гитлера. Вульгарные выскочки, не имеющие никакого понятия, что такое воспитание и приличное поведение.
Брук вспомнил о том, что джентельменами немцы и точно не были, но чертовски здорово воевали. Он вспомнил патруль, который они атаковали в предгорьях Аппенин.
На рассвете их окружило человек тридцать партизан. Немцев было семь или восемь, они спали в сарае, выставив часового. Гвидо, бывший мясник, который хвастал, как он ловко обходится с ножом, часового снял, но что-то сделал не так и тот успел вскрикнуть. Через несколько секунд немцы в сарае уже были на ногах и начали палить в ответ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47