– Я еду на берег, – тихо, но возбужденно сообщил Эмилии невесть откуда появившийся Вондрачек. – Мне удалось договориться с капитаном, и он предупредил береговые службы о том, что сопровождать умершего в пути пассажира будет его ближайший родственник.
– Вы нас оставляете, комиссар? – так же тихо, но с нескрываемым испугом спросила женщина.
– Я обязательно вернусь, – пообещал Вондрачек и поспешил к бортовому трапу.
Эмилия осталась на месте, провожая печальным взглядом медленно колыхавшийся гроб, осторожно спускаемый вниз. В этом гробу не только покоилось тело обаятельного русского литератора, который так любил ее во времена далекой молодости; в этом гробу словно уместились лучшие дни ее жизни – дни огненных венгерских чардашей, рукоплещущей венской публики, страстной любви и огромных букетов цветов… Как быстро все это стало прошлым и как стремительно это прошлое удаляется все дальше, со смертью каждого из его свидетелей. Кто теперь помнит о бывшей примадонне «Иоганн Штраус-театра»? Стареющая одинокая женщина, единственным достоянием которой является ее дочь. «Красотки, красотки, красотки кабаре, вы созданы лишь для развлеченья…»
Но где же Берта и почему она не вышла на палубу, чтобы проститься с господином Вульфом?
Глава 8
Последний шанс
Поздним вечером того же дня, когда капитан Гильбо, сидя в своей каюте, ожидал решения кубинских властей, в дверь постучали. Решив, что это судовой радист принес долгожданную радиограмму, капитан быстро открыл дверь, но был без церемоний оттеснен в глубь каюты двумя мрачными верзилами, державшими автоматы на изготовку.
Первой мыслью изумленного капитана была мысль о том, что пассажиры его парохода взбунтовались и теперь решили силой заставить его следовать в Мексику. Однако одного взгляда на автоматы – а это были хорошо знакомые Гильбо немецкие «шмайсеры» – оказалось достаточно, чтобы предположить самое худшее.
Через мгновение, когда в дверном проеме возникла знакомая фигура Сильверстоуна, чье лицо выражало мрачную сосредоточенность, капитан Гильбо понял, что совершил ошибку, не послушавшись совета комиссара Вондрачека.
– Добрый вечер, капитан, – невозмутимо поздоровался англичанин, аккуратно прикрывая за собой дверь. Оба его подручных продолжали стоять в противоположных углах каюты, держа Гильбо на прицеле. – Садитесь, нам надо поговорить.
– Какого черта вы себе позволяете? – мрачно поинтересовался француз, кивая на автоматы. – Что за нелепый спектакль, и откуда на моем судне взялось оружие?
– Садитесь же, – спокойно повторил Сильверстоун, – ибо от нашего разговора зависит не только дальнейший маршрут «Бретани», но также и то, под чьим командованием она отправится в свое новое плавание.
Гильбо пожал плечами и сел. Англичанин медленно опустился напротив, не сводя с него пристального, сверлящего взора.
– Итак? – нетерпеливо спросил француз.
– Вы сейчас подниметесь на капитанский мостик и отдадите приказ поднять якорь.
– И куда же мы отправимся?
– Обратно в Европу.
Гильбо ожидал чего-то подобного, а потому не стал разыгрывать удивления.
– Я должен знать конечный порт следования.
– Об этом вы узнаете, когда мы пересечем Атлантику.
– Но зачем вам все это нужно?
– Излишний вопрос, капитан, тем более что, я жду от вас не вопросов, а согласия.
– А если я откажусь?
– Тогда команде будет объявлено, что ее капитан при смерти, а потому командование судном берет на себя второй помощник…
– А, черт, этот проклятый Лефевр?
– Совершенно верно. Собственно говоря, вам, как и членам вашей команды, нечего бояться возвращения, тем более что сейчас во Франции существует дружественное Германии правительство во главе с маршалом Петеном.
– Но я не могу поднять якорь без разрешения гаванских властей!
– Вы немедленно радируете им, что пароход отплывает… ну, допустим, в Африку.
– Однако когда пассажиры узнают о возвращении в Европу, они могут взбунтоваться.
– Это уже не ваша забота. Кроме того, поскольку мы отплываем немедленно, а сейчас глубокая ночь, некоторое время можно будет держать конечный пункт нашего плавания в секрете. Утром же вы объявите пассажирам о том, что мы идем в Мексику. Предупреждаю, что в течение всего плавания вы и ваша команда будете находиться под присмотром моих людей. Малейшие попытки затеять заговор или предупредить пассажиров будут немедленно караться смертью.
– Неужели тот чехословацкий комиссар был прав и вы, англичанин, являетесь агентом злейшего врага Великобритании – Гитлера?
– Сейчас не время выяснять эти ненужные подробности, – поморщился Сильверстоун. – Я жду вашего ответа. Вы согласны выполнять мои приказания?
– Согласен… и будьте вы прокляты!
* * *
Эмилия не ложилась спать, ожидая возвращения Берты, поэтому безумно усталый комиссар Вондрачек застал ее полностью одетой.
– О, вы уже вернулись? – радостно воскликнула она, открывая ему дверь каюты. – Как я рада вас видеть!
– Радоваться нечему, – пройдя внутрь и плотно закрыв за собой дверь, отвечал Вондрачек. – Немедленно собирайте свои вещи и… Где, черт подери, ваша дочь?
– Она сейчас придет.
– Хорошо. – И комиссар, не дожидаясь приглашения, без сил опустился на край постели. – Собирайтесь, собирайтесь, мадам, мы немедленно покидаем пароход. Я вернулся только за вами.
– Как? – изумилась Эмилия. – Мы спускаемся на берег? Но каким образом?
– У левого борта нас ждет рыбацкая лодка. Чтобы ее нанять, я отдал чуть ли не все свои сбережения – эти кубинцы ужасно любят торговаться… Сейчас туман, и если повезет, нам удастся сбежать незамеченными. Это наш последний и единственный шанс.
– Сбежать? Но почему? Что случилось?
– Собирайте свои вещи, – в третий раз повторил Вондрачек. – А пока вы будете это делать, я постараюсь вкратце рассказать вам о том, что мне удалось узнать на берегу. Ох, знали бы вы, каких трудов мне это стоило…
* * *
Гавана готовилась к проведению консультативного совещания министров иностранных дел американских государств. Главный вопрос, который больше всего заботил представителей Западного полушария, – это вопрос о местных владениях воюющих европейских стран. Вывод напрашивался сам собой – только американские государства имеют право захватывать американские же колоний представителей Восточного полушария! Место проведения совещания было выбрано не случайно – недавно к власти на Кубе пришло проамериканское правительство Батисты, которое в данный момент успешно боролось с местным Революционно-коммунистическим союзом.
Комиссар Вондрачек провел в кубинской столице и ее окрестностях весьма бурный день. Доставив гроб с телом Вульфа в местный морг и получив любезное разрешение офицера таможни лично договориться о завтрашних похоронах, он первым делом нанял извозчика – старого мулата – и приказал доставить себя в германское посольство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84