Для тренировки африканцев тоже возили на лодках с различной скоростью днем и в ночных условиях.
Ночные тренировки были самыми важными. Во время одной из них Шеннон увез четверых белых и шестерых африканцев за три мили от «Тосканы», у которой горел лишь один небольшой фонарь на мачте. На пути от корабля всем десятерым завязали глаза.
Когда повязки сняли, каждому дали по десять минут на то, чтобы глаза привыкли к черноте неба и океана, после чего стали возвращаться обратно. С приглушенным двигателем, в абсолютной тишине за бортом, десантный катер тихо скользил по направлению к огоньку «Тосканы». Сидя за румпелем, он установил дроссель сначала так, что мотор работал на треть мощности, а потом, при подходе, на четверть. Шеннон физически ощущал напряжение сидящих перед ним людей. Они понимали, что так будет в ту ночь, когда предстоит штурм, и возможности повторить подход к берегу уже не представится.
На борту корабля к Шеннону подошел Карл Вальденберг, и они наблюдали, как матросы при свете фонаря втягивают лебедкой лодку на палубу.
— Я практически ничего не слышал, — сказал он. — Пока вы не подошли на две сотни метров, а я вслушивался очень пристально. Если только на берегу не будет слишком чуткой охраны, вам наверняка удастся высадиться незаметно, там, куда вы собираетесь. Кстати, куда вы собираетесь? Мне потребуются дополнительные лоции, если предстоит еще идти достаточно далеко.
— Мне кажется, лучше рассказать всем сразу, — сказал Шеннон. — Проведем остаток ночи за брифингом.
До восхода солнца экипаж (за исключением механика, который все еще спал в машинном отделении), семь африканцев и четверо наемников слушали Шеннона в кают-компании, пока он излагал план атаки. Он приготовил и установил проектор со слайдами.
Некоторые из них заснял во время пребывания в Зангаро, на других были изображены нарисованные им самим карты и схемы.
Когда он закончил, духота в салоне стояла невыносимая, усиленная густым сизым табачным дымом, струившимся через открытые иллюминаторы в тягостно душную ночь.
Наконец Вальденберг вздохнул: «Gott in Himmel!». И тогда вдруг все заговорили разом. В течение следующего часа Шеннон отвечал на вопросы. Вальденберг потребовал гарантии, что в случае провала операции оставшиеся в живых немедленно вернутся на борт, так, чтобы «Тоскана» задолго до рассвета оказалась достаточно далеко в открытом море. Шеннон заверил его, что так и будет.
— Ведь мы только с ваших слов знаем, что у них нет ни морского флота, ни бронемашин, — переживал Вальденберг.
— Можете на мои слова положиться, — успокаивал Шеннон. — У них действительно ничего этого нет.
— Только от того, что вы этого не увидели...
— Нет у них ничего, — обрезал упрямца Шеннон. — Я часами разговаривал с людьми, которые провели там многие годы. Нет у них ничего из того, что вас так беспокоит.
У шести африканцев вопросов не возникло. Они будут нога в ногу идти за наемником, который их поведет, и верить в то, что тот знает, что делает. Седьмой, «доктор», спросил только, где предполагается находиться ему, и, получив ответ, что должен оставаться на «Тоскане», безропотно согласился.
Четверо наемников задали по несколько чисто технических вопросов, на которые получили столь же профессиональные ответы.
Вернувшись на палубу, африканцы растянулись на своих спальных мешках и мгновенно заснули. Шеннон всегда завидовал их способности засыпать в любом месте, в любое время и при любых обстоятельствах. Доктор вернулся к себе в каюту, и Норбиатто последовал его примеру. Ему надо было скоро заступать на вахту. Вальденберг направился в рубку, и «Тоскана» продолжила путь к своей цели, до которой оставалось всего три дня.
Пятеро наемников ушли на корму позади матросских кубриков и проговорили до позднего утра. Все одобрили план операции и сочли результаты разведки, проведенной Шенноном, вполне благоприятными. При этом они понимали, что в случае, если оборона города или дворца окажется более серьезной, чем предполагается, или произойдут еще какие-либо неожиданные изменения, им придется умереть. Их очень мало, слишком мало для проведения такой серьезной операции, и любые непредвиденные обстоятельства для них могут оказаться смертельными. Обдумав все возможные варианты, они решили, что либо должны завершить операцию в течение двадцати минут, либо немедленно вернуться на «Тоскану», если, конечно, будет кому возвращаться. Они знали также и то, что никто не будет подбирать раненых, и, если кому-нибудь из них попадется на глаза тяжело раненный товарищ, то он сделает для него то единственное, что будет в силах в такую минуту, — поможет уйти из жизни быстро и без мук — во всяком случае, это всегда лучше, чем умирать от ран или томиться в плену. Таковы были правила, по которым жили и выполняли свою задачу наемники, и правилам этим следовали неукоснительно.
Около полудня они разбрелись по своим каютам.
Все проснулись рано утром. Наступил день Девяносто Девятый. Шеннон половину ночи провел с Вальденбергом, не спуская глаз со стрелки небольшого радара, установленного в дальнем углу рубки. Стрелка вращалась по периметру, очерчивая линию побережья.
— Вы должны подойти с южной стороны столицы на расстояние видимости береговой линии, — сказал он капитану. — И все утро будете медленно двигаться к северу, параллельно берегу, чтобы к полудню мы смогли оказаться здесь.
Он описал пальцем дугу, показав, как они должны подойти к Зангаро с севера. Проведя двадцать дней в море, он стал доверять немцу-капитану. Получив свою долю в порту Плоче, Вальденберг сразу стал членом команды заговорщиков и полноправным участником сделки и все это время предпринимал все, что было в его силах, чтобы операция закончилась успешно. Шеннон был совершенно уверен в том, что капитан, согласно договору, будет держать «Тоскану» в четырех милях от берега чуть южнее Кларенса в течение всего времени, которое потребуется для проведения операции. Услышав команду, переданную по переговорному устройству, он приведет судно в полную готовность и, подобрав на борт уцелевших, которые доберутся до корабля на моторных лодках, на всех парах двинется в открытое море. У Шеннона было слишком мало людей, чтобы он мог хоть одного оставить для наблюдения за Вальденбергом, поэтому ему не оставалось ничего другого, как доверять ему.
Он уже нашел частоту, на которой должен был передать сообщение Эндину по судовой рации. Первое сообщение должно было быть передано в полдень.
Утро тянулось невыносимо медленно. В корабельную подзорную трубу Шеннону было видно устье реки Зангаро и долгая низкая полоса зарослей мангровых деревьев вдоль горизонта. Ближе к полудню он заметил, что полоса зеленых насаждений поредела в районе Кларенса, и подозвал к окуляру Вламинка, Лангаротти, Дюпре и Земмлера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Ночные тренировки были самыми важными. Во время одной из них Шеннон увез четверых белых и шестерых африканцев за три мили от «Тосканы», у которой горел лишь один небольшой фонарь на мачте. На пути от корабля всем десятерым завязали глаза.
Когда повязки сняли, каждому дали по десять минут на то, чтобы глаза привыкли к черноте неба и океана, после чего стали возвращаться обратно. С приглушенным двигателем, в абсолютной тишине за бортом, десантный катер тихо скользил по направлению к огоньку «Тосканы». Сидя за румпелем, он установил дроссель сначала так, что мотор работал на треть мощности, а потом, при подходе, на четверть. Шеннон физически ощущал напряжение сидящих перед ним людей. Они понимали, что так будет в ту ночь, когда предстоит штурм, и возможности повторить подход к берегу уже не представится.
На борту корабля к Шеннону подошел Карл Вальденберг, и они наблюдали, как матросы при свете фонаря втягивают лебедкой лодку на палубу.
— Я практически ничего не слышал, — сказал он. — Пока вы не подошли на две сотни метров, а я вслушивался очень пристально. Если только на берегу не будет слишком чуткой охраны, вам наверняка удастся высадиться незаметно, там, куда вы собираетесь. Кстати, куда вы собираетесь? Мне потребуются дополнительные лоции, если предстоит еще идти достаточно далеко.
— Мне кажется, лучше рассказать всем сразу, — сказал Шеннон. — Проведем остаток ночи за брифингом.
До восхода солнца экипаж (за исключением механика, который все еще спал в машинном отделении), семь африканцев и четверо наемников слушали Шеннона в кают-компании, пока он излагал план атаки. Он приготовил и установил проектор со слайдами.
Некоторые из них заснял во время пребывания в Зангаро, на других были изображены нарисованные им самим карты и схемы.
Когда он закончил, духота в салоне стояла невыносимая, усиленная густым сизым табачным дымом, струившимся через открытые иллюминаторы в тягостно душную ночь.
Наконец Вальденберг вздохнул: «Gott in Himmel!». И тогда вдруг все заговорили разом. В течение следующего часа Шеннон отвечал на вопросы. Вальденберг потребовал гарантии, что в случае провала операции оставшиеся в живых немедленно вернутся на борт, так, чтобы «Тоскана» задолго до рассвета оказалась достаточно далеко в открытом море. Шеннон заверил его, что так и будет.
— Ведь мы только с ваших слов знаем, что у них нет ни морского флота, ни бронемашин, — переживал Вальденберг.
— Можете на мои слова положиться, — успокаивал Шеннон. — У них действительно ничего этого нет.
— Только от того, что вы этого не увидели...
— Нет у них ничего, — обрезал упрямца Шеннон. — Я часами разговаривал с людьми, которые провели там многие годы. Нет у них ничего из того, что вас так беспокоит.
У шести африканцев вопросов не возникло. Они будут нога в ногу идти за наемником, который их поведет, и верить в то, что тот знает, что делает. Седьмой, «доктор», спросил только, где предполагается находиться ему, и, получив ответ, что должен оставаться на «Тоскане», безропотно согласился.
Четверо наемников задали по несколько чисто технических вопросов, на которые получили столь же профессиональные ответы.
Вернувшись на палубу, африканцы растянулись на своих спальных мешках и мгновенно заснули. Шеннон всегда завидовал их способности засыпать в любом месте, в любое время и при любых обстоятельствах. Доктор вернулся к себе в каюту, и Норбиатто последовал его примеру. Ему надо было скоро заступать на вахту. Вальденберг направился в рубку, и «Тоскана» продолжила путь к своей цели, до которой оставалось всего три дня.
Пятеро наемников ушли на корму позади матросских кубриков и проговорили до позднего утра. Все одобрили план операции и сочли результаты разведки, проведенной Шенноном, вполне благоприятными. При этом они понимали, что в случае, если оборона города или дворца окажется более серьезной, чем предполагается, или произойдут еще какие-либо неожиданные изменения, им придется умереть. Их очень мало, слишком мало для проведения такой серьезной операции, и любые непредвиденные обстоятельства для них могут оказаться смертельными. Обдумав все возможные варианты, они решили, что либо должны завершить операцию в течение двадцати минут, либо немедленно вернуться на «Тоскану», если, конечно, будет кому возвращаться. Они знали также и то, что никто не будет подбирать раненых, и, если кому-нибудь из них попадется на глаза тяжело раненный товарищ, то он сделает для него то единственное, что будет в силах в такую минуту, — поможет уйти из жизни быстро и без мук — во всяком случае, это всегда лучше, чем умирать от ран или томиться в плену. Таковы были правила, по которым жили и выполняли свою задачу наемники, и правилам этим следовали неукоснительно.
Около полудня они разбрелись по своим каютам.
Все проснулись рано утром. Наступил день Девяносто Девятый. Шеннон половину ночи провел с Вальденбергом, не спуская глаз со стрелки небольшого радара, установленного в дальнем углу рубки. Стрелка вращалась по периметру, очерчивая линию побережья.
— Вы должны подойти с южной стороны столицы на расстояние видимости береговой линии, — сказал он капитану. — И все утро будете медленно двигаться к северу, параллельно берегу, чтобы к полудню мы смогли оказаться здесь.
Он описал пальцем дугу, показав, как они должны подойти к Зангаро с севера. Проведя двадцать дней в море, он стал доверять немцу-капитану. Получив свою долю в порту Плоче, Вальденберг сразу стал членом команды заговорщиков и полноправным участником сделки и все это время предпринимал все, что было в его силах, чтобы операция закончилась успешно. Шеннон был совершенно уверен в том, что капитан, согласно договору, будет держать «Тоскану» в четырех милях от берега чуть южнее Кларенса в течение всего времени, которое потребуется для проведения операции. Услышав команду, переданную по переговорному устройству, он приведет судно в полную готовность и, подобрав на борт уцелевших, которые доберутся до корабля на моторных лодках, на всех парах двинется в открытое море. У Шеннона было слишком мало людей, чтобы он мог хоть одного оставить для наблюдения за Вальденбергом, поэтому ему не оставалось ничего другого, как доверять ему.
Он уже нашел частоту, на которой должен был передать сообщение Эндину по судовой рации. Первое сообщение должно было быть передано в полдень.
Утро тянулось невыносимо медленно. В корабельную подзорную трубу Шеннону было видно устье реки Зангаро и долгая низкая полоса зарослей мангровых деревьев вдоль горизонта. Ближе к полудню он заметил, что полоса зеленых насаждений поредела в районе Кларенса, и подозвал к окуляру Вламинка, Лангаротти, Дюпре и Земмлера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123