Он ясно сообщил Санди, что в конце концов они будут вместе. Она заслуживала наказания.
Когда он выключил телевизор, Мардж проснулась. С трудом раскрыв глаза и рот, она тотчас начала рассказывать ему правду.
– Герби, я сделала глупость, ну, не такую большую глупость, какую сделал ты. Понимаешь…
Он слушал в мрачном молчании; сознание того, что ему больше не придется заниматься с ней сексом, что он снова стал главным в их браке, лишь слегка ослабляло его злость. Она боялась Луэллы не меньше, чем следовало бояться соседки ему. Но он найдет способ расправиться с шантажисткой.
Мардж заплакала. Он сухо, деловито спросил жену, что за люди прелюбодействовали с ней в соседнем доме. Сквозь всхлипывания она рассказала ему о «круге друзей», собиравшихся у Луэллы.
Он принялся размашисто, с ненавистью бить ее по лицу и телу. Она стонала под ним, не смея кричать; он избивал Мардж до тех пор, пока ему не стало легче. Затем сел на край кровати и изучающе уставился на свои руки, худые белые руки с аккуратно подстриженными ногтями. Постепенно в его голове сформировалась идея. Идея, с помощью которой можно решить все проблемы. Он накажет Санди, отдаст Луэлле две тысячи долларов и избавится от угрозы разоблачения.
Это была безумная идея, но она вполне могла сработать.
48
Праздность не шла на пользу Чарли. Он стал беспокойным, неуверенным. Ему требовался одобрительный глаз кинокамеры.
Доктора казались ему круглыми идиотами. Проскучав две недели в солнечном Палм-Спрингсе, он позвонил Маршаллу, чтобы сказать ему это.
Он не нашел понимания у агента.
– Ты должен отдохнуть, – сказал Маршалл. – В любом случае, сейчас тебе нечем заняться.
– Я готов появиться в качестве гостя, – не сдавался Чарли. – Я согласен поработать несколько дней. Как насчет телешоу?
Маршалл помолчал.
– Оно тебе не понравится.
– Ради Бога, дорогой мой, должно же быть что-то. После ухода с обеда Филлипе потребовалось для возвращения два дня. Она подождала, когда гости разъедутся.
– Где ты была? – набросился на девушку Чарли. Она казалась грязной, неухоженной.
– У друзей. Мы «путешествовали» два дня без передышки, это был потрясающий опыт. Я принесла тебе отличный гашиш.
Ее зрачки увеличились, и он понял, что она пользовалась ЛСД. Чарли не одобрял этого. Одно дело – курить «травку», но все остальное – игра с огнем.
– Я сделала очень интересное открытие, – сказала девушка. – Смешав «травку» со «спидом», я могу заниматься этим.
– Чем? – резко спросил он.
– Ну, трахаться. Ты меня понял – пользоваться той штукой, что висит у тебя между ног.
– По-моему, тебе пора вернуться к маме. Если ты решила, что мне будет приятно услышать о том, что ты способна заниматься со мной сексом, лишь обалдев до безумия, тебе следует подумать еще раз.
– Тебе так хотелось потрахаться. Все твои друзья, этот, как его, Клей, и Кэри – настоящая мерзость, я ненавижу их, они – фальшивое дерьмо!
– И ты тоже, дорогая Филлипа, и ты тоже. На самом деле в тебе гораздо больше фальши, чем в них, потому что ты строишь из себя человека, которым ты не являешься. Ты действительно чокнутая, тебе это известно?
– Ты – старик, – осклабилась она. – Глупый старик. Что скажешь о своей диете, длинных волосах, хипповском прикиде? Люди принимают тебя, потому что ты – кинозвезда. Они смеются над тобой. Ты нелеп, подумай об этом.
Звонить Маршаллу было бесполезно. Одиночество в Палм-Спринге убивало Чарли. Если в ближайшие несколько дней Маршалл ничего не предложит, он всерьез подумает о возвращении в Лондон.
Он грустил оттого, что в конце каждой дружбы он понимал, что его снова использовали. Даже Филлипа заявила, что его принимают везде, потому что он – кинозвезда. Ему не приходило в голову, что и она видит в нем знаменитость.
Гнилые «звездочки» и обыкновенные девушки – все они в душе были сестрами; отличие заключается в том, что с первыми приятно трахаться.
В город приехала Кэри, и Чарли угостил ее обедом.
В ней все клокотало.
– Этот французский режиссер – настоящий сукин сын, он погубит карьеру Санди. Он запер ее в доме и даже мне не позволяет разговаривать с ней больше десяти минут. Он возомнил себя Богом.
– Кэри, дорогая, ты должна поговорить с Марш, я прохлаждаюсь тут без дела. Я всю жизнь работал, и нынешнее безделье сводит меня с ума. Я здоров, как бык. Попроси его найти что-нибудь для меня.
– Но врачи сказали, что ты должен отдохнуть.
– Да пошли они к черту, дорогая, я нуждаюсь в работе.
– Я поговорю с Маршаллом. Я знаю, он считает, что тебе не следует сейчас уставать: в конце года тебя ждут два фильма. Ты приедешь на нашу свадьбу?
– Мне бы не хотелось ее пропустить. Эй, дорогая, у меня есть отличная идея. Сколько гостей вы пригласите?
– Пятьдесят. Мы обидим весь Голливуд, но я не выношу войну мафий. Будут только родственники и самые близкие друзья.
– Почему не устроить торжество здесь?
– Где?
– Здесь, у меня. В этой дорогой арендованной хибаре. В саду будет чудесно. Мы пригласим священника. Доставим всех на специальном самолете. Это отличная идея. Мой свадебный подарок тебе и Маршаллу.
Она засмеялась.
– Почему бы и нет? У нас еще ничего не организовано.
Подавшись вперед, она поцеловала Чарли в щеку.
– Думаю, это будет замечательно. Мы сможем все подготовить к субботе?
– Положитесь на меня. Я смогу себя чем-то занять.
Чарли хотел, чтобы свадьба была необыкновенной. Он знал Маршалла много лет и любил его. Кэри ему тоже очень нравилась.
Он нанял секретаршу по имени Мэгги и поручил все мелочи ей, сообщив девушке свои пожелания. У нее был широкий приплюснутый нос, рыжие полосы и веснушки. Она составляла ему компанию. Умела слушать и не слишком много говорила сама. Чарли решил, ЧТО болтливость вышла из моды.
49
– Прими эти таблетки.
– Я сказала тебе, что не пользуюсь лекарствами. Меня от них тошнит, и я не нуждаюсь в снотворном.
Санди лежала в постели с Клодом; над ними, точно третий человек, маячила камера. Было три часа ночи.
Санди очень устала, ей хотелось закрыть глаза и провалиться в сон.
Весь вечер Клод находился в странном настроении, разговаривал с ней о фильме, его героях, о смысле картины. Затем в час он захотел позаниматься любовью; ей показалось, что он превзошел самого себя; Клод прекрасно владел ситуацией и своим телом. Он доводил их обоих до грани, останавливался, зажигал сигарету, несколько секунд бродил по комнате. Финал был ошеломляющим. Сейчас она испытывала ощущение покоя, удовлетворенности, а он уговаривал ее принять таблетки.
– Я хочу, чтобы ты их проглотила, – настаивал Клод. – Это необходимо.
– Почему?
– Слушай, я сказал тебе – если ты завтра хорошо поработаешь, я отпущу тебя на свадьбу твоей подруги. Я уступаю тебе, и ты уступи мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Когда он выключил телевизор, Мардж проснулась. С трудом раскрыв глаза и рот, она тотчас начала рассказывать ему правду.
– Герби, я сделала глупость, ну, не такую большую глупость, какую сделал ты. Понимаешь…
Он слушал в мрачном молчании; сознание того, что ему больше не придется заниматься с ней сексом, что он снова стал главным в их браке, лишь слегка ослабляло его злость. Она боялась Луэллы не меньше, чем следовало бояться соседки ему. Но он найдет способ расправиться с шантажисткой.
Мардж заплакала. Он сухо, деловито спросил жену, что за люди прелюбодействовали с ней в соседнем доме. Сквозь всхлипывания она рассказала ему о «круге друзей», собиравшихся у Луэллы.
Он принялся размашисто, с ненавистью бить ее по лицу и телу. Она стонала под ним, не смея кричать; он избивал Мардж до тех пор, пока ему не стало легче. Затем сел на край кровати и изучающе уставился на свои руки, худые белые руки с аккуратно подстриженными ногтями. Постепенно в его голове сформировалась идея. Идея, с помощью которой можно решить все проблемы. Он накажет Санди, отдаст Луэлле две тысячи долларов и избавится от угрозы разоблачения.
Это была безумная идея, но она вполне могла сработать.
48
Праздность не шла на пользу Чарли. Он стал беспокойным, неуверенным. Ему требовался одобрительный глаз кинокамеры.
Доктора казались ему круглыми идиотами. Проскучав две недели в солнечном Палм-Спрингсе, он позвонил Маршаллу, чтобы сказать ему это.
Он не нашел понимания у агента.
– Ты должен отдохнуть, – сказал Маршалл. – В любом случае, сейчас тебе нечем заняться.
– Я готов появиться в качестве гостя, – не сдавался Чарли. – Я согласен поработать несколько дней. Как насчет телешоу?
Маршалл помолчал.
– Оно тебе не понравится.
– Ради Бога, дорогой мой, должно же быть что-то. После ухода с обеда Филлипе потребовалось для возвращения два дня. Она подождала, когда гости разъедутся.
– Где ты была? – набросился на девушку Чарли. Она казалась грязной, неухоженной.
– У друзей. Мы «путешествовали» два дня без передышки, это был потрясающий опыт. Я принесла тебе отличный гашиш.
Ее зрачки увеличились, и он понял, что она пользовалась ЛСД. Чарли не одобрял этого. Одно дело – курить «травку», но все остальное – игра с огнем.
– Я сделала очень интересное открытие, – сказала девушка. – Смешав «травку» со «спидом», я могу заниматься этим.
– Чем? – резко спросил он.
– Ну, трахаться. Ты меня понял – пользоваться той штукой, что висит у тебя между ног.
– По-моему, тебе пора вернуться к маме. Если ты решила, что мне будет приятно услышать о том, что ты способна заниматься со мной сексом, лишь обалдев до безумия, тебе следует подумать еще раз.
– Тебе так хотелось потрахаться. Все твои друзья, этот, как его, Клей, и Кэри – настоящая мерзость, я ненавижу их, они – фальшивое дерьмо!
– И ты тоже, дорогая Филлипа, и ты тоже. На самом деле в тебе гораздо больше фальши, чем в них, потому что ты строишь из себя человека, которым ты не являешься. Ты действительно чокнутая, тебе это известно?
– Ты – старик, – осклабилась она. – Глупый старик. Что скажешь о своей диете, длинных волосах, хипповском прикиде? Люди принимают тебя, потому что ты – кинозвезда. Они смеются над тобой. Ты нелеп, подумай об этом.
Звонить Маршаллу было бесполезно. Одиночество в Палм-Спринге убивало Чарли. Если в ближайшие несколько дней Маршалл ничего не предложит, он всерьез подумает о возвращении в Лондон.
Он грустил оттого, что в конце каждой дружбы он понимал, что его снова использовали. Даже Филлипа заявила, что его принимают везде, потому что он – кинозвезда. Ему не приходило в голову, что и она видит в нем знаменитость.
Гнилые «звездочки» и обыкновенные девушки – все они в душе были сестрами; отличие заключается в том, что с первыми приятно трахаться.
В город приехала Кэри, и Чарли угостил ее обедом.
В ней все клокотало.
– Этот французский режиссер – настоящий сукин сын, он погубит карьеру Санди. Он запер ее в доме и даже мне не позволяет разговаривать с ней больше десяти минут. Он возомнил себя Богом.
– Кэри, дорогая, ты должна поговорить с Марш, я прохлаждаюсь тут без дела. Я всю жизнь работал, и нынешнее безделье сводит меня с ума. Я здоров, как бык. Попроси его найти что-нибудь для меня.
– Но врачи сказали, что ты должен отдохнуть.
– Да пошли они к черту, дорогая, я нуждаюсь в работе.
– Я поговорю с Маршаллом. Я знаю, он считает, что тебе не следует сейчас уставать: в конце года тебя ждут два фильма. Ты приедешь на нашу свадьбу?
– Мне бы не хотелось ее пропустить. Эй, дорогая, у меня есть отличная идея. Сколько гостей вы пригласите?
– Пятьдесят. Мы обидим весь Голливуд, но я не выношу войну мафий. Будут только родственники и самые близкие друзья.
– Почему не устроить торжество здесь?
– Где?
– Здесь, у меня. В этой дорогой арендованной хибаре. В саду будет чудесно. Мы пригласим священника. Доставим всех на специальном самолете. Это отличная идея. Мой свадебный подарок тебе и Маршаллу.
Она засмеялась.
– Почему бы и нет? У нас еще ничего не организовано.
Подавшись вперед, она поцеловала Чарли в щеку.
– Думаю, это будет замечательно. Мы сможем все подготовить к субботе?
– Положитесь на меня. Я смогу себя чем-то занять.
Чарли хотел, чтобы свадьба была необыкновенной. Он знал Маршалла много лет и любил его. Кэри ему тоже очень нравилась.
Он нанял секретаршу по имени Мэгги и поручил все мелочи ей, сообщив девушке свои пожелания. У нее был широкий приплюснутый нос, рыжие полосы и веснушки. Она составляла ему компанию. Умела слушать и не слишком много говорила сама. Чарли решил, ЧТО болтливость вышла из моды.
49
– Прими эти таблетки.
– Я сказала тебе, что не пользуюсь лекарствами. Меня от них тошнит, и я не нуждаюсь в снотворном.
Санди лежала в постели с Клодом; над ними, точно третий человек, маячила камера. Было три часа ночи.
Санди очень устала, ей хотелось закрыть глаза и провалиться в сон.
Весь вечер Клод находился в странном настроении, разговаривал с ней о фильме, его героях, о смысле картины. Затем в час он захотел позаниматься любовью; ей показалось, что он превзошел самого себя; Клод прекрасно владел ситуацией и своим телом. Он доводил их обоих до грани, останавливался, зажигал сигарету, несколько секунд бродил по комнате. Финал был ошеломляющим. Сейчас она испытывала ощущение покоя, удовлетворенности, а он уговаривал ее принять таблетки.
– Я хочу, чтобы ты их проглотила, – настаивал Клод. – Это необходимо.
– Почему?
– Слушай, я сказал тебе – если ты завтра хорошо поработаешь, я отпущу тебя на свадьбу твоей подруги. Я уступаю тебе, и ты уступи мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78