– Жаль, что женщины в Неваде не имеют права голоса, – сказала она хотя бы для того, чтобы что-нибудь сказать.
– А что, ты голосовала бы за меня? – прошептал он ей на ухо.
Рори увидел, как напряглась ее изящная шея. То, что он находится так близко, повергало Ребекку в трепет.
– Сначала разговор о лошадях, потом о суфражистках. Может быть, лучше нам не терять времени понапрасну и заняться любовью прямо здесь, на травке? Я отлично помню, что когда-то тебе это нравилось. Ты была неплохой партнершей, Ребекка!
Она устала гневаться. Зачем он играет с ней, как кот с мышью?
– Прежней Ребекки давно нет.
– Я так не думаю.
Рори заключил ее в объятия и прижался ртом к ее губам в грубом, требовательном поцелуе. Его пальцы погрузились в ее прическу, вытаскивая оттуда шпильки и распуская локоны по плечам. Пусть она почувствует силу его желания. Черт побери, она хочет того же самого, что и он!
Ребекка намеревалась было сопротивляться, но вместо этого раскрыла рот ему навстречу, пропуская его такой сильный и сладостный язык к своим зубам и языку. Он проделывал знакомые ей возбуждающие манипуляции языком, причем с приобретенным за прошедшие годы еще большим, чем прежде, искусством. Он дал ей почувствовать, как отвердел его член, и все яростнее терся натянувшейся под этой выпуклостью материей о ткань ее платья внизу живота.
«Как давно это было!» Она столько лет прожила без мужчины, без грубых и ласковых прикосновений. Не супруга, а портрет супруги в красивой раме. Обожаемая лишь издалека и проводящая ночи в одиночестве и холоде.
Его крепкое горячее тело лишило ее воли. Знакомые ощущения вернулись к ней. Казалось, что кости растаяли, размягчились, она могла изгибаться как угодно, только чтобы теснее прильнуть к нему. Когда его рука слегка приподняла, лаская, ее груди, словно молния пронзила ее тело. Она сама прижала его к себе, ее рот открылся еще шире в жажде поцелуев, а бедра плотнее прижались к его бедрам. Мир вокруг прекратил свое существование, все чувства испарились, осталось только дикое, страстное желание слиться с телом Рори.
Рори понял, что ее сопротивление сломлено, но не ослабил натиск. Они оба опустились на колени в траву. Он торопливо начал раздевать ее. Сперва Рори расстегнул жакет, потом добрался до тонкой блузки с оборками. Возня с пуговицами вывела его из терпения, он порвал тонкую ткань в стремлении поскорее ощутить нежную бархатистость обнаженной кожи и попробовать на вкус розовые соски.
Ее груди стали полнее, а плоть мягче и шелковистее. Когда он дразнил языком округлое полушарие, она извивалась, проталкивая грудь еще глубже ему в рот, пока он не начал с жадностью сосать ее. Потом он проделал то же самое с другой грудью. Пока Рори ласкал ртом ее грудь, руки его, не останавливаясь, продолжали свое дело, освобождая Ребекку от ее элегантной одежды. Она помогала ему в этом. Костюм для верховой езды, блузка, нижняя сорочка упали на траву, и тогда она стала срывать рубашку с него. Когда ее зубки ухватились за его твердый сосок, Рори застонал от наслаждения.
Она быстро пробежала проворными пальцами по волосам на его груди, потом вцепилась ноготками в широкие плечи и вжалась в его плоть еще сильнее, когда он, расстегнув крючки на поясе, сдернул с нее юбку вниз. Тяжелая ткань перестала быть преградой для жаждущих близости тел.
Они упали на траву, целуясь и судорожными движениями сбрасывая с себя одежду. Теплый ласковый рот Рори касался каждого обнаженного участка ее кожи. Он освободил ее от панталон и занялся чулками и ботинками, покрывая поцелуями ее длинные стройные мраморно-белые ноги. Ребекка раскинулась на траве, полностью открыв себя для его прикосновений, волосы ее золотыми волнами рассыпались вокруг головы. Он набирал их в горсти, словно сверкающую влагу, и, накрыв ее наготу своим телом, целовал ее с хищным, все возрастающим желанием, пока она не начала кричать и скулить, требуя, чтобы он довершил наконец их слияние.
Рори нагнулся, стянул с себя сапоги и принялся заканчивать процедуру раздевания, начатую ею. Он чувствовал на себе пристальный взгляд ее зеленых глаз, с жадностью наблюдавших, как он избавляется от последней одежды. Он взял ее руку и поместил тонкие нежные пальцы на свой победно торчащий фаллос. Ему пришлось закусить губу, чтобы не выкрикнуть в нахлынувшем на него порыве: «Ребекка! О, моя Ребекка!»
Ребекка издала громкий стон от желания ощутить внутри себя эту напрягшуюся твердую мужскую плоть.
– Пожалуйста, прошу тебя, Рори…
Она выгнулась ему навстречу, раздвигая пошире бедра для его проникновения. Он смотрел сверху на ее пылающее страстью прекрасное лицо. Ее голова металась из стороны в сторону, а тело изгибалось в ожидании его вторжения.
Время пришло! Настал момент для глумления, издевательства, унижения этой женщины! Он должен насмеяться над ее искренней страстью, отплатить за то, что она когда-то предала его.
А потом… потом он возьмет ее силой, после того как пыл ее угаснет. Так он намеревался поступить еще недавно, но сейчас Рори был не в силах выполнить свой замысел. Он сгорал в пламени желания, такого же, какое испытывала и она.
Рори, опершись на локти, опустился на нее, погружаясь во влажную мягкую трепещущую плоть. Сразу же он ощутил почти девственную узость ее влагалища. Ребекка напряглась и вскрикнула от боли, хотя ее руки торопили его. И все-таки он причинил ей боль! Рори бормотал невнятные слова утешения, стараясь сдерживать свой порыв, и наконец все же овладел собой. Потоки разгоряченной крови пронизывали его тело, все его существо требовало одного – продолжать неистовый напор. Но ее покорность, жертвенность, пренебрежение болью не прошли для него незамеченными. Как давно она не была с мужчиной? По всей вероятности, уже много лет.
Проклиная Амоса Уэллса за такое безумно холодное отношение к женщине, Рори попытался вознаградить Ребекку за столь долгое воздержание и смягчить ее страдания. Он обласкал поцелуями ее шею и грудь, потом вновь приник ртом к ее губам. Постепенно она оправилась от приступа боли и с радостью включилась в любовную игру.
Для Ребекки было жутким и неожиданным сюрпризом то, что она почувствовала страдание при его проникновении. Она была настолько полна желанием, настолько открылась мужчине – и вдруг это препятствие. Разве цветок страдает, когда открывает свои лепестки навстречу солнечным лучам? Она чувствовала себя частью природы, но почему-то природа отторгала ее. Ребекка не догадывалась, что и в природе происходит то же самое отмирание чувств, что и в человеке, когда им так долго пренебрегают. Оставаясь неопытной в интимных делах после краткого романа с Рори, она очень немного знала о своем теле и о его потребностях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106