Но свечей было вполне достаточно, чтобы увидеть, что, по крайней-мере, здесь лорд Рутвен не пожалел усилий, ибо столовая была великолепно украшена, а стол ломился от яств.
— Прошу, угощайтесь, — жестом пригласил он. — Не терплю формальностей!
Я повиновался, а потрясающе миленькая девушка-служанка подала нам вино. Я не эксперт по винам, но мог сразу сказать, что оно очень хорошее. Я спросил об этом лорда Рутвена, он улыбнулся и ответил, что вино самое лучшее.
— У меня агент в Париже, — произнес он. — Он присылает мне вина лучших розливов.
Я, однако, заметил, что сам он практически не пьет и, хотя тарелка его была полна, почти ничего не ест. Но он не испортил мне удовольствие от вечера, ибо оказался замечательным собеседником — не могу припомнить более интересного и остроумного хозяина. В его привлекательности было что-то неземное, и, слушая магический тон его голоса, наблюдая за его прекрасным лицом, освещаемым золотым пламенем свечей, я ощутил ту же дрожь неуверенности, которую он и раньше пробуждал во мне — в театре, на лестнице у Люси. Сам не сознавая того, я стал сопротивляться удовольствию от этой беседы и старался не пить слишком много вина, словно опасаясь, что оно может каким-то образом совратить меня. Я начал спрашивать себя, что такое совращение может значить, что сделает лорд Рутвен, если я паду, какие чары наложит на меня.
Мне как-то не сиделось, меня терзал вопрос: с какой целью он пригласил меня. Наконец, глянув на часы и отметив, что уже поздно, я попросил его разъяснить интерес к моей статье, сказав, что не в силах больше сдерживать свое любопытство.
— Вы совершенно правы насчет любопытства, — улыбнулся лорд Рутвен. — Но сначала нам надо подождать Хайди.
— Хайди? — переспросил я.
Он усмехнулся, но ничего не ответил. Повернувшись к горничной, он велел передать леди Рутвен, что доктор Элиот ждет в столовой. Горничная вышла, наступило молчание. Я предположил, что мы ожидаем жену лорда Рутвена, но Хайди оказалась очень бледной, крохотной, согбенной старушкой. Очевидно, что в свое время она слыла красавицей, и ее большие глаза до сих пор лучились очарованием и были ярки, как у лорда Рутвена. Но они не казались столь холодными, и Хайди, весьма походя на него, не наполняла меня странным беспокойством и страхом. Она поцеловала мне руку и подошла к своему стулу, усевшись, словно восковой манекен. Невзирая на ее молчание, я почувствовал, что ее присутствие успокаивающе действует на меня.
Лорд Рутвен склонился и заговорил о моем труде. Он хорошо изучил основные положения и, не в пример моим коллегам, с энтузиазмом отнесся к ним. Особенно его заинтриговала моя теория сангвигенов и возможности классификации по наличию антигенных веществ в красных кровяных клетках. Он попросил меня объяснить, каков потенциал моего открытия для переливания крови. Я так и сделал, но когда я упомянул о необходимости использования совместимых типов крови, он сразу напрягся.
— Вы хотите сказать, — проговорил он низким голосом, — что правильный сангвиген, взятый у донора, можно соединить с сангвигеном другого человека? И что все зависит лишь от типа крови?
Я повторил, что мои исследования еще не закончены, но лорд Рутвен нетерпеливо махнул рукой:
— Я понимаю вашу профессиональную неохоту говорить об этом, как о чем-то определенном, но давайте примем за предпосылку то, что мы обсуждаем вероятности. Во всяком случае, вероятности лучше, чем ничего.
Он вновь склонился вперед, глядя на меня немигающими глазами, его бледная рука легла на мою.
— Я хочу это знать, доктор Элиот. Если мы найдем правильный «сангвиген», правильную… «группу крови» и соединим ее с моей кровью, то можно ли ожидать, что они окажутся совместимы?
Я кивнул:
— Именно это и говорит моя теория.
— Сколько групп крови вы выявили?
— Пока четыре.
— Может, их больше? Может, есть очень редкие сангвигены?
Я пожал плечами:
— Возможно. Как я говорил, возможности для исследований ограничены. Моя работа не воспламенила мир науки.
— Но она заинтересовала меня. А я — очень богатый человек, доктор Элиот.
— Вы упоминали об этом.
Лорд Рутвен взглянул на Хайди. Несколько секунд ничего не было слышно кроме тиканья часов. Хайди, которая, сев за стол, неотрывно смотрела на пламя свечи, медленно подняла глаза. Она облизнула губы быстрым движением языка, и я заметил, что зубы у нее очень острые.
— Мы оба, — она запнулась, — больны…
Голос ее прокатился по комнате градом серебряных монеток, и в то же время он был какой-то отдаленный, словно исходил с большой глубины.
— Мы хотели бы, чтобы вы помогли нам вылечиться, доктор Элиот.
— В чем состоит ваша болезнь? — спросил я.
— Это заболевание крови.
— Но как оно проявляется? Каковы симптомы?
Хайди взглянула на лорда Рутвена, который рассматривал свой бокал с вином.
— Полагаю, — сказал он, — что мы страдаем какой-то формой анемии.
— Понятно. — Я изучил их лица, отмечая бледность. — И отсюда ваш интерес к переливаниям крови?
— Да, — слегка наклонил голову он. — И поэтому, в свою очередь, мы хотим знать, к какому сангвигену, к какой группе крови мы принадлежим… Выясните это для нас. Верните нам здоровье. Вылечите болезнь, поразившую нашу кровь… Уверяю вас, доктор, вы не пожалеете, ведь я окажусь вашим должником.
— Не сомневаюсь, — ответил я, — но взятка, право, не нужна.
— Чушь. Взятка всегда помогает. Вы противоречите лишь из тщеславия.
Лорд Рутвен вынул из внутреннего кармана какую-то бумагу и взглянул на нее.
— Сколько будет стоить установка основного оборудования для вашей клиники?
Я тщательно прикинул и ответил:
— Пятьсот фунтов.
— Прошу! — сразу промолвил он, что-то быстро нацарапал на бумаге и пододвинул ее ко мне. — Предъявите моим банкирам завтра. Они позаботятся, чтобы вы получили деньги!
— Милорд, это потрясающая щедрость.
— Тогда отзовитесь на нее, — глаза его сузились, — своей щедростью.
Не сводя с меня глаз, он потянулся к руке Хайди и слегка пожал ее. По лицу его пробежала тень боли, но сразу исчезла.
— Мне нужны пробы вашей крови, — заявил я, отодвигая стул.
— Конечно. Возьмите сейчас.
— Не могу, у меня нет оборудования, но если я приеду завтра…
Лорд Рутвен жестом остановил меня. Он полез вниз, послышался звук отпираемого ящика, из которого он что-то вынул, затем лорд Рутвен вновь выпрямился на стуле и положил передо мной два шприца.
Я покачал головой:
— Но кровь свернется…
— Нет.
— Но у меня нет нитрата натрия. Мне нужен…
— Не будем откладывать, доктор. Болезнь наша состоит в том, что кровь у нас всегда жидкая.
— Гемофилия?
Лорд Рутвен насмешливо улыбнулся:
— Шрамы рубцуются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Прошу, угощайтесь, — жестом пригласил он. — Не терплю формальностей!
Я повиновался, а потрясающе миленькая девушка-служанка подала нам вино. Я не эксперт по винам, но мог сразу сказать, что оно очень хорошее. Я спросил об этом лорда Рутвена, он улыбнулся и ответил, что вино самое лучшее.
— У меня агент в Париже, — произнес он. — Он присылает мне вина лучших розливов.
Я, однако, заметил, что сам он практически не пьет и, хотя тарелка его была полна, почти ничего не ест. Но он не испортил мне удовольствие от вечера, ибо оказался замечательным собеседником — не могу припомнить более интересного и остроумного хозяина. В его привлекательности было что-то неземное, и, слушая магический тон его голоса, наблюдая за его прекрасным лицом, освещаемым золотым пламенем свечей, я ощутил ту же дрожь неуверенности, которую он и раньше пробуждал во мне — в театре, на лестнице у Люси. Сам не сознавая того, я стал сопротивляться удовольствию от этой беседы и старался не пить слишком много вина, словно опасаясь, что оно может каким-то образом совратить меня. Я начал спрашивать себя, что такое совращение может значить, что сделает лорд Рутвен, если я паду, какие чары наложит на меня.
Мне как-то не сиделось, меня терзал вопрос: с какой целью он пригласил меня. Наконец, глянув на часы и отметив, что уже поздно, я попросил его разъяснить интерес к моей статье, сказав, что не в силах больше сдерживать свое любопытство.
— Вы совершенно правы насчет любопытства, — улыбнулся лорд Рутвен. — Но сначала нам надо подождать Хайди.
— Хайди? — переспросил я.
Он усмехнулся, но ничего не ответил. Повернувшись к горничной, он велел передать леди Рутвен, что доктор Элиот ждет в столовой. Горничная вышла, наступило молчание. Я предположил, что мы ожидаем жену лорда Рутвена, но Хайди оказалась очень бледной, крохотной, согбенной старушкой. Очевидно, что в свое время она слыла красавицей, и ее большие глаза до сих пор лучились очарованием и были ярки, как у лорда Рутвена. Но они не казались столь холодными, и Хайди, весьма походя на него, не наполняла меня странным беспокойством и страхом. Она поцеловала мне руку и подошла к своему стулу, усевшись, словно восковой манекен. Невзирая на ее молчание, я почувствовал, что ее присутствие успокаивающе действует на меня.
Лорд Рутвен склонился и заговорил о моем труде. Он хорошо изучил основные положения и, не в пример моим коллегам, с энтузиазмом отнесся к ним. Особенно его заинтриговала моя теория сангвигенов и возможности классификации по наличию антигенных веществ в красных кровяных клетках. Он попросил меня объяснить, каков потенциал моего открытия для переливания крови. Я так и сделал, но когда я упомянул о необходимости использования совместимых типов крови, он сразу напрягся.
— Вы хотите сказать, — проговорил он низким голосом, — что правильный сангвиген, взятый у донора, можно соединить с сангвигеном другого человека? И что все зависит лишь от типа крови?
Я повторил, что мои исследования еще не закончены, но лорд Рутвен нетерпеливо махнул рукой:
— Я понимаю вашу профессиональную неохоту говорить об этом, как о чем-то определенном, но давайте примем за предпосылку то, что мы обсуждаем вероятности. Во всяком случае, вероятности лучше, чем ничего.
Он вновь склонился вперед, глядя на меня немигающими глазами, его бледная рука легла на мою.
— Я хочу это знать, доктор Элиот. Если мы найдем правильный «сангвиген», правильную… «группу крови» и соединим ее с моей кровью, то можно ли ожидать, что они окажутся совместимы?
Я кивнул:
— Именно это и говорит моя теория.
— Сколько групп крови вы выявили?
— Пока четыре.
— Может, их больше? Может, есть очень редкие сангвигены?
Я пожал плечами:
— Возможно. Как я говорил, возможности для исследований ограничены. Моя работа не воспламенила мир науки.
— Но она заинтересовала меня. А я — очень богатый человек, доктор Элиот.
— Вы упоминали об этом.
Лорд Рутвен взглянул на Хайди. Несколько секунд ничего не было слышно кроме тиканья часов. Хайди, которая, сев за стол, неотрывно смотрела на пламя свечи, медленно подняла глаза. Она облизнула губы быстрым движением языка, и я заметил, что зубы у нее очень острые.
— Мы оба, — она запнулась, — больны…
Голос ее прокатился по комнате градом серебряных монеток, и в то же время он был какой-то отдаленный, словно исходил с большой глубины.
— Мы хотели бы, чтобы вы помогли нам вылечиться, доктор Элиот.
— В чем состоит ваша болезнь? — спросил я.
— Это заболевание крови.
— Но как оно проявляется? Каковы симптомы?
Хайди взглянула на лорда Рутвена, который рассматривал свой бокал с вином.
— Полагаю, — сказал он, — что мы страдаем какой-то формой анемии.
— Понятно. — Я изучил их лица, отмечая бледность. — И отсюда ваш интерес к переливаниям крови?
— Да, — слегка наклонил голову он. — И поэтому, в свою очередь, мы хотим знать, к какому сангвигену, к какой группе крови мы принадлежим… Выясните это для нас. Верните нам здоровье. Вылечите болезнь, поразившую нашу кровь… Уверяю вас, доктор, вы не пожалеете, ведь я окажусь вашим должником.
— Не сомневаюсь, — ответил я, — но взятка, право, не нужна.
— Чушь. Взятка всегда помогает. Вы противоречите лишь из тщеславия.
Лорд Рутвен вынул из внутреннего кармана какую-то бумагу и взглянул на нее.
— Сколько будет стоить установка основного оборудования для вашей клиники?
Я тщательно прикинул и ответил:
— Пятьсот фунтов.
— Прошу! — сразу промолвил он, что-то быстро нацарапал на бумаге и пододвинул ее ко мне. — Предъявите моим банкирам завтра. Они позаботятся, чтобы вы получили деньги!
— Милорд, это потрясающая щедрость.
— Тогда отзовитесь на нее, — глаза его сузились, — своей щедростью.
Не сводя с меня глаз, он потянулся к руке Хайди и слегка пожал ее. По лицу его пробежала тень боли, но сразу исчезла.
— Мне нужны пробы вашей крови, — заявил я, отодвигая стул.
— Конечно. Возьмите сейчас.
— Не могу, у меня нет оборудования, но если я приеду завтра…
Лорд Рутвен жестом остановил меня. Он полез вниз, послышался звук отпираемого ящика, из которого он что-то вынул, затем лорд Рутвен вновь выпрямился на стуле и положил передо мной два шприца.
Я покачал головой:
— Но кровь свернется…
— Нет.
— Но у меня нет нитрата натрия. Мне нужен…
— Не будем откладывать, доктор. Болезнь наша состоит в том, что кровь у нас всегда жидкая.
— Гемофилия?
Лорд Рутвен насмешливо улыбнулся:
— Шрамы рубцуются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113