Но зачем? Зачем, Стокер, зачем?
— Вы сказали, у вас есть теория…
Он взглянул на меня, словно решаясь на что-то, и взял меня под руку. Подойдя к Ковент Гардену, мы свернули в узкий переулок, в сторону от сутолоки у овощных рядов, туда, где желтые испарения, поднимающиеся с Темзы, заглушали наши голоса и окутывали наши фигуры.
— Помните, — произнес Элиот низким голосом, — драгоценности, которые Полидори давал взаймы, происходили из определенного района в Индии?
— Да, — ответил я — из Каликшутры.
— Хорошо, — кивнул Элиот. — Тогда вот вам несколько интересных фактов. Сэр Джордж Моуберли — министр, ответственный за наши границы в Индии. Артур Рутвен до исчезновения был высокопоставленным дипломатом, работавшим над проведением законопроекта. Каликшутра, как я знаю по собственному опыту, ибо до недавнего времени жил там, самое беспокойное королевство На всей границе. Вы сами. Стокер, должны помнить, что мать бедного Эдварда Весткота убили именно там. Уверен, вы согласитесь, что совпадений чересчур много…
— Вы полагаете, это попытка сорвать принятие законопроекта?
— Скажем, есть такая возможность.
— Но Артур Рутвен… его нашли убитым…
— Да, тело его было совершенно обескровлено.
— Тогда — сожалею, что говорю это, — не должны ли мы ожидать, что сэра Джорджа тоже убили?
— Не обязательно. Нет, если его удалось изменить.
— Изменить?
Элиот вздохнул и долго смотрел на завихрения тумана.
— Я сказал, — промолвил он наконец, — что сам был в Каликшутре…
Он закрыл глаза, и его лицо с обтянутыми кожей скулами вдруг приобрело очень усталый вид.
— Там свирепствует ужасная болезнь, — проговорил он. — Помимо прочих симптомов, она влияет на разум…
— Боже милосердный, что вы такое говорите? — вскричал я.
— Интересно… просто интересно… — Голос его словно замер, заглушенный желтым туманом, проникшим ему в горло. — Не могло ли так случиться, что сэр Джордж стал каким-то образом порабощен этой болезнью? Тогда это объяснило бы то, что Люси видела с улицы. Джорджа не убивали. Просто, когда на лицо ему накинули тряпку, это ослабило его и без того уже хлипкий самоконтроль. Затем раджа провел свою жертву вверх по лестнице, где оба они затаились без движения.
— Сэр Джордж оказался во власти раджи?
— Вот именно. И был сведен до уровня зомби, если хотите.
Я обдумал эту возможность.
— Да, — медленно сказал я, — да, это почти соответствует фактам.
— Почти? — нахмурился Элиот.
— Тряпка… которую накинули на лицо сэра Джорджа… Вы полагаете, это был хлороформ или что-то в том же роде?
— Да, — отрывисто буркнул Элиот. — Что-то в этом роде.
— Но там, в комнате, вы нашли пятнышки… и сказали, что это, определенно, кровь…
— Да.
Элиот отвернулся. Он разозлился от того, что в такой мелочи, как эта, мои рассуждения оказались впереди его собственных.
— Но вместе с тем признал, — произнес он с некоторой резкостью в голосе, — что случай наш еще не до конца прояснился.
Он зашагал в сторону уличного шума и сутолоки Стрэнда, а я последовал за ним, догнав его почти бегом, так широко шагал он. Он бросил взгляд на Веллингтон-стрит.
— Стокер, — воскликнул он, — смотрите-ка, мы вернулись к «Лицеуму»! Я слишком долго отвлекал вас от работы.
Ясно было, что я надоел ему больше, чем я думал.
— И что вы собираетесь делать сейчас? — спросил я.
— Как вы только что сами отметили, надо еще очень многое расследовать.
— Могу ли я чем-то помочь вам?
— Не сейчас.
Я счел, что мне дают отставку, поэтому, попрощавшись с ним, повернулся и зашатал к театру.
— Стокер! — крикнул он.
Я обернулся.
— Люси будет в театре сегодня вечером?
— Должна быть, — ответил я. — А вам от нее что-нибудь нужно?
— Подвеску с шеи.
— Подвеску? — с удивлением воззрился я на него. — Но зачем?
— Значит, вы ее плохо рассмотрели, — подавил он смешок и потер руки. — Будем считать это моей прихотью. увидимся. — Он приподнял шляпу. — Прекрасного вам дня, мистер Стокер!
— Сгораю от желания быть у вас в помощниках, — прокричал я ему вслед.
— Ну еще бы! — ответствовал он, но не обернулся и вскоре исчез в водовороте уличного движения и тумана.
Я начал проталкиваться сквозь толпу прохожих. Там, за толпой, меня ждал «Лицеум».
Я с головой ушел в дела театра, дочти позабыв о море чудес, по которому плыл всего несколько часов назад. Мистер Ирвинг, как часто бывало с ним после триумфального первого представления, был раздражен и не в духе, страдая от скверного настроения, охватывающего любого великого артиста после отдачи всех сил, и быть с ним рядом было нелегко. Он преследовал меня как дух, одетый во все черное, и я даже стал бояться его высокой тощей фигуры как вестника печали или, по меньшей мере, источника приказов и жалоб! Вскоре я почувствовал, что изрядно измотан. Естественно, я почти забыл об Элиоте и удивился его появлению в начале вечера, когда я осматривал кресла на бельэтаже.
Я был рад его видеть, тем более что на лице его отражалась благодарность.
— Добились кое-какого успеха? — поинтересовался я.
— Полагаю, что так, — ответил он. — После полудня работал у себя в лаборатории.
— Ах, вот как?
Элиот кивнул:
— Анализировал два пузырька из-под лекарств, которыми пользовалась леди Моуберли. Одно, которое она принимает сейчас, абсолютно безвредно. Другое, которое она закончила принимать и выбросила пузырек, было напичкано опиатами.
— Вы хотите сказать, что ее одурманивали?
— Вне всякого сомнения. Тот факт, что она закончила прежний пузырек и пила из нового, объясняет то, что она проснулась, когда к ней проникли взломщики. Поэтому мы должны предположить, что они бывали у нее в доме и раньше.
— Но с какой целью?
— увы, на эту тему я рассуждать не могу.
— Значит, это связано с делами государственной важности?
— Стокер, вы тактичный человек. Я должен просить вас не давить на меня.
— Извините. Мое любопытство только показывает, насколько я заинтригован этим делом.
Элиот улыбнулся:
— Так я могу полагать, что вы снова хотите помочь мне?
— Если смогу быть чем-то полезен.
— Вы свободны сегодня вечером?
— После спектакля.
— Отлично. Возьмите кэб, и пусть он ждет нас в проулке у выхода из театра.
— А что, — спросил я, — вы чего-то ожидаете?
Элиот отмахнулся от вопроса, словно от назойливой мошки, и при этом я увидел, как в руке у него блеснуло что-то серебряное.
— А, так вы уже повидались с Люси? — удивился я. — Полагаю, это ее подвеска у вас в руке?
Элиот разжал ладонь.
— Посмотрите на нее повнимательней! — предложил он.
Изучая подвеску, я увидел то, что пропустил раньше, — это была монета, изумительной выделки и очень старинная.
— Откуда она?
— Из холодной руки трупа Aртypa Рутвена, — ответил Элиот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Вы сказали, у вас есть теория…
Он взглянул на меня, словно решаясь на что-то, и взял меня под руку. Подойдя к Ковент Гардену, мы свернули в узкий переулок, в сторону от сутолоки у овощных рядов, туда, где желтые испарения, поднимающиеся с Темзы, заглушали наши голоса и окутывали наши фигуры.
— Помните, — произнес Элиот низким голосом, — драгоценности, которые Полидори давал взаймы, происходили из определенного района в Индии?
— Да, — ответил я — из Каликшутры.
— Хорошо, — кивнул Элиот. — Тогда вот вам несколько интересных фактов. Сэр Джордж Моуберли — министр, ответственный за наши границы в Индии. Артур Рутвен до исчезновения был высокопоставленным дипломатом, работавшим над проведением законопроекта. Каликшутра, как я знаю по собственному опыту, ибо до недавнего времени жил там, самое беспокойное королевство На всей границе. Вы сами. Стокер, должны помнить, что мать бедного Эдварда Весткота убили именно там. Уверен, вы согласитесь, что совпадений чересчур много…
— Вы полагаете, это попытка сорвать принятие законопроекта?
— Скажем, есть такая возможность.
— Но Артур Рутвен… его нашли убитым…
— Да, тело его было совершенно обескровлено.
— Тогда — сожалею, что говорю это, — не должны ли мы ожидать, что сэра Джорджа тоже убили?
— Не обязательно. Нет, если его удалось изменить.
— Изменить?
Элиот вздохнул и долго смотрел на завихрения тумана.
— Я сказал, — промолвил он наконец, — что сам был в Каликшутре…
Он закрыл глаза, и его лицо с обтянутыми кожей скулами вдруг приобрело очень усталый вид.
— Там свирепствует ужасная болезнь, — проговорил он. — Помимо прочих симптомов, она влияет на разум…
— Боже милосердный, что вы такое говорите? — вскричал я.
— Интересно… просто интересно… — Голос его словно замер, заглушенный желтым туманом, проникшим ему в горло. — Не могло ли так случиться, что сэр Джордж стал каким-то образом порабощен этой болезнью? Тогда это объяснило бы то, что Люси видела с улицы. Джорджа не убивали. Просто, когда на лицо ему накинули тряпку, это ослабило его и без того уже хлипкий самоконтроль. Затем раджа провел свою жертву вверх по лестнице, где оба они затаились без движения.
— Сэр Джордж оказался во власти раджи?
— Вот именно. И был сведен до уровня зомби, если хотите.
Я обдумал эту возможность.
— Да, — медленно сказал я, — да, это почти соответствует фактам.
— Почти? — нахмурился Элиот.
— Тряпка… которую накинули на лицо сэра Джорджа… Вы полагаете, это был хлороформ или что-то в том же роде?
— Да, — отрывисто буркнул Элиот. — Что-то в этом роде.
— Но там, в комнате, вы нашли пятнышки… и сказали, что это, определенно, кровь…
— Да.
Элиот отвернулся. Он разозлился от того, что в такой мелочи, как эта, мои рассуждения оказались впереди его собственных.
— Но вместе с тем признал, — произнес он с некоторой резкостью в голосе, — что случай наш еще не до конца прояснился.
Он зашагал в сторону уличного шума и сутолоки Стрэнда, а я последовал за ним, догнав его почти бегом, так широко шагал он. Он бросил взгляд на Веллингтон-стрит.
— Стокер, — воскликнул он, — смотрите-ка, мы вернулись к «Лицеуму»! Я слишком долго отвлекал вас от работы.
Ясно было, что я надоел ему больше, чем я думал.
— И что вы собираетесь делать сейчас? — спросил я.
— Как вы только что сами отметили, надо еще очень многое расследовать.
— Могу ли я чем-то помочь вам?
— Не сейчас.
Я счел, что мне дают отставку, поэтому, попрощавшись с ним, повернулся и зашатал к театру.
— Стокер! — крикнул он.
Я обернулся.
— Люси будет в театре сегодня вечером?
— Должна быть, — ответил я. — А вам от нее что-нибудь нужно?
— Подвеску с шеи.
— Подвеску? — с удивлением воззрился я на него. — Но зачем?
— Значит, вы ее плохо рассмотрели, — подавил он смешок и потер руки. — Будем считать это моей прихотью. увидимся. — Он приподнял шляпу. — Прекрасного вам дня, мистер Стокер!
— Сгораю от желания быть у вас в помощниках, — прокричал я ему вслед.
— Ну еще бы! — ответствовал он, но не обернулся и вскоре исчез в водовороте уличного движения и тумана.
Я начал проталкиваться сквозь толпу прохожих. Там, за толпой, меня ждал «Лицеум».
Я с головой ушел в дела театра, дочти позабыв о море чудес, по которому плыл всего несколько часов назад. Мистер Ирвинг, как часто бывало с ним после триумфального первого представления, был раздражен и не в духе, страдая от скверного настроения, охватывающего любого великого артиста после отдачи всех сил, и быть с ним рядом было нелегко. Он преследовал меня как дух, одетый во все черное, и я даже стал бояться его высокой тощей фигуры как вестника печали или, по меньшей мере, источника приказов и жалоб! Вскоре я почувствовал, что изрядно измотан. Естественно, я почти забыл об Элиоте и удивился его появлению в начале вечера, когда я осматривал кресла на бельэтаже.
Я был рад его видеть, тем более что на лице его отражалась благодарность.
— Добились кое-какого успеха? — поинтересовался я.
— Полагаю, что так, — ответил он. — После полудня работал у себя в лаборатории.
— Ах, вот как?
Элиот кивнул:
— Анализировал два пузырька из-под лекарств, которыми пользовалась леди Моуберли. Одно, которое она принимает сейчас, абсолютно безвредно. Другое, которое она закончила принимать и выбросила пузырек, было напичкано опиатами.
— Вы хотите сказать, что ее одурманивали?
— Вне всякого сомнения. Тот факт, что она закончила прежний пузырек и пила из нового, объясняет то, что она проснулась, когда к ней проникли взломщики. Поэтому мы должны предположить, что они бывали у нее в доме и раньше.
— Но с какой целью?
— увы, на эту тему я рассуждать не могу.
— Значит, это связано с делами государственной важности?
— Стокер, вы тактичный человек. Я должен просить вас не давить на меня.
— Извините. Мое любопытство только показывает, насколько я заинтригован этим делом.
Элиот улыбнулся:
— Так я могу полагать, что вы снова хотите помочь мне?
— Если смогу быть чем-то полезен.
— Вы свободны сегодня вечером?
— После спектакля.
— Отлично. Возьмите кэб, и пусть он ждет нас в проулке у выхода из театра.
— А что, — спросил я, — вы чего-то ожидаете?
Элиот отмахнулся от вопроса, словно от назойливой мошки, и при этом я увидел, как в руке у него блеснуло что-то серебряное.
— А, так вы уже повидались с Люси? — удивился я. — Полагаю, это ее подвеска у вас в руке?
Элиот разжал ладонь.
— Посмотрите на нее повнимательней! — предложил он.
Изучая подвеску, я увидел то, что пропустил раньше, — это была монета, изумительной выделки и очень старинная.
— Откуда она?
— Из холодной руки трупа Aртypa Рутвена, — ответил Элиот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113