Бармен улыбнулся, приветствуя его, и дал ему двойную порцию виски, даже не спросив, что он хочет, и вазочку с сухими крендельками, которые Джек обожал. Он выпил виски, щелкнул пальцами, чтобы подали вторую порцию, и вышел в коридор к телефонной будке. Набрав номер оператора, он заказал разговор с Нью-Йорком и стал нетерпеливо ждать, барабаня пальцами по полке. Наконец ему ответил мужчина.
– Вито! – рявкнул Джек. – Где тебя черти носят? Наверное, бурно провел ночь? Слушай, парень, у меня возникла маленькая проблема, которую надо решить. Понимаешь, о чем я говорю? Да, это в какой-то степени личное, но плата та же самая.
Джек вынул из кармана клочок бумаги с адресом.
– Слушай, парень, – тихо сказал он, – работа очень деликатная. Никаких ошибок. Ты меня понимаешь? О'кей, слушай информацию.
Джек посмотрел через плечо, нет ли посторонних ушей, затем тихо продиктовал Вито имена Гарри Локвуда и Ханичайл, их адрес, добавил для верности описание внешности Ханичайл: высокая блондинка.
– Чек почтой, – сказал Джек, усмехнувшись своей шутке, так как деньги, конечно, будут посланы через сложную сеть курьеров, чтобы никогда не могли найти его след. – Половину авансом, половину после того, как работа будет сделана.
Вернувшись с довольной улыбкой в бар, он стал пить виски и болтать с барменом. Затем пошел в ресторан, где с большим аппетитом съел стейк.
Глава 34
Алекс Скотт плыл в Нью-Йорк на «Королеве Мэри» в своей обычной каюте. И как обычно, он большую часть путешествия проводил в одиночестве, но на третий вечер нарушил это правило и отправился на коктейль-прием, устроенный его старым знакомым, где и встретил Анжу.
Он стоял в дверях каюты, оглядывая толпу нарядно одетых людей и ругая себя за то, что из вежливости принял предложение и появился, чего не следовало делать, когда из-за спины раздался знакомый голос:
– Бонжур, дорогой Алекс. Удивляюсь, как тебя удалось выманить из твоего логова.
Он повернулся, и их взгляды встретились. Он не говорил с Анжу с той самой ночи, когда завернул ее в накидку и отвез домой. Она просила и умоляла его всю дорогу, говоря, что не сделала ничего плохого и очень сожалеет, что это было небольшое развлечение и она его действительно любит.
Он слушал ее с каменным лицом, пока не довез до дома, где холодно сказал:
– Анжу, ты не понимаешь значения слова «любовь». Ты эгоистичная интриганка. Ты причинила Ханичайл боль. Женщины, подобные тебе, плывут по волнам жизни, пользуясь своей красотой и очарованием и получая только то, чего хотят.
Он открыл дверцу машины. Анжу вышла, кутаясь в накидку и глядя на Алекса испуганными глазами.
– Не думаю, что я уж такая плохая, – сказала она. – Возможно, капризная, но не плохая. О, Алекс, пожалуйста, не отвергай меня. Я пришла к тебе, потому что люблю тебя. Я так тебя сильно хочу, а ты никогда не обращал на меня внимания. Мне просто нужно было что-то сделать, чтобы привлечь твое внимание.
– До свидания, Анжу, – холодно сказал Алекс, вернулся в машину и захлопнул дверцу. Выглянув из окна, он добавил: – И если я услышу от кого-то хоть одно слово, я приду к лорду Маунтджою и расскажу ему правду о том, что случилось и какая ты в действительности маленькая сучка.
Он тронул машину, наблюдая в зеркало за Анжу, смотревшую ему вслед с лицом, залитым слезами.
Глядя сейчас в ее прекрасные зеленые глаза и на невинную улыбку, Алекс с болью подумал о Ханичайл, вышедшей замуж за Гарри Локвуда. Он знал, что во всем виновата Анжу.
– О, проходи, Алекс, – сказала она, беря его под руку. – Кто старое помянет, тому глаз вон. Обещаю вести себя хорошо.
– Нам нечего сказать друг другу, – холодно ответил Алекс, вырвал руку и смешался с толпой. Он чувствовал на себе злой взгляд Анжу и знал, что она принадлежит к тому типу женщин, которые никогда не отвяжутся.
Ему было интересно знать, зачем она едет в Нью-Йорк. Он узнал, с кем путешествует мисс Маунтджой, – вместе с лордом и леди Малветт и их дочерью.
Алексу удавалось избегать Анжу, но он постоянно ощущал ее присутствие за одним из столиков в обеденном салоне и пару раз прошел мимо нее, прогуливающейся по палубе с дочерью Малветтов, коротко кивнув.
Поздно ночью он позволил себе думать о Ханичайл и о том, как, должно быть, ей было больно, если она очертя голову выскочила замуж. Мысль о том, что она в объятиях Гарри, заставила Алекса громко застонать. Он знал, что ему следовало бы рассказать правду о себе, но верность слову не позволяла рассказать ему свой секрет. Он не хотел, чтобы хоть кто-нибудь, пусть даже она, знал об этом.
Ханичайл была дома одна, когда днем зазвонил телефон. Она с тоской посмотрела на него, полагая, что это звонит Гарри, чтобы объяснить, почему он не пришел ночевать. В ее голосе чувствовался вздох, когда она ответила на звонок.
– Ханичайл, это Алекс, – сказал он, и ее сердце перевернулось. Ей следовало бы положить трубку, не вступая с ним в разговор, но она не смогла.
– Мне нужно увидеть тебя, – сказал он. – Я не могу позволить тебе жить дальше с мыслью о том, что то, чему ты стала свидетельницей, исходило от меня. Ханичайл, позволь мне по крайней мере объясниться. Это все, что я прошу. – Немного поколебавшись, Алекс добавил: – Нет, это не совсем правда. Я не могу быть в одном с тобой городе, чтобы не увидеть тебя. Я должен знать, как ты живешь, если, конечно, ты не занята.
– Нет, – прошептала она. – Я не занята. Я совсем не занята.
– Значит, мы встретимся?
– Где? – Ханичайл так сильно хотелось увидеть Алекса, что она сгорала от нетерпения.
– В дубовом зале в «Плазе»? В пять?
– Я буду там.
Он пришел слишком рано и как деревенский парень смотрел на дверь, ожидая, когда мелькнет тень его любви. Он сказал себе в сотый раз, что не любит Ханичайл, что он не может ее любить, но когда он наконец увидел ее, то понял, что лжет сам себе.
Она стала тоньше, изящнее и утонченнее, настоящая жительница Нью-Йорка в черном полотняном платье, черной широкополой шляпе из соломки и с жемчугом Маунтджоя на шее. Ее блестящие волосы цвета пшеницы были красиво подстрижены, длинные концы подвиты внутрь; в сапфировых глазах появилась тревога, когда их взгляды встретились.
– Слава Богу, что ты пришла, – сказал Алекс. – Я боялся, что не придешь. – Он оглядел полный народа зал и предложил: – Давай уйдем отсюда.
Потом взял Ханичайл под руку, почувствовав, как по его телу пробежал электрический ток, и они, выйдя из отеля, направились в Центральный парк.
В парке было полно народа, но они никого не замечали, словно их было только двое в целом мире. Алекс сказал Ханичайл, что с той самой ночи не переставал думать о ней. Затем взял ее за руку, усадил на скамейку и рассказал всю правду об Анжу.
Рядом катались дети на трехколесных велосипедах;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108