С другой стороны, если вирус не вызывает симптомов, мы не можем утверждать наверняка, что он существует вообще… и является ли он вирусом.
– И что же?
– Возможно, вирус, о котором идет речь, является латентным или существует в доброкачественном симбиозе с носителем.
– Такое, конечно, тоже возможно, – согласился Пирсон.
– Теперь рассмотрим симптомы заражения вирусом Б-23: лихорадка, сыпь, характерный запах, сексуальное бешенство, одержимость сексом и смертью… Действительно ли всё это так уж странно и неестественно?
– Я вас не совсем понимаю.
– Сейчас поясню подробнее. Мы знаем, что сжигающая человека страсть может вызывать физические симптомы… лихорадку… потерю аппетита… даже аллергические реакции… и немногие состояния более всепоглощающи и потенциально саморазрушительны, чем любовь. Не являются ли симптомы вируса Б-23 просто-напросто симптомами того, что мы предпочитаем называть «любовью»? Ева, говорят, была сделана из ребра Адама… таким образом, и вирус гепатита был некогда здоровой клеткой печени. Прошу меня извинить, дамы, ничего личного… но мы все – в каком-то смысле вирусы. Все человеческое сознание, как мужское, так и женское, в основе своей действует как вирус. Я предполагаю, что этот вирус, известный как «другая половина», стал злокачественным в результате воздействия радиации, которому были подвергнуты Города Красной Ночи.
– А вот в этом вы меня никогда не убедите.
– Неужели? Так вот: я предполагаю, что любые попытки сдержать распространение вируса Б-23 окажутся неэффективными, потому что мы все являемся его носителями.
– Похоже, доктор, вы слишком увлеклись собственными фантазиями? В конце концов, все прочие вирусы поставлены под контроль. Почему же этот вирус должен быть исключением?
– Потому что этот вирус свойственен человеческой природе. Сегодня, после многих тысяч лет более или менее мирного сосуществования, он снова на грани злокачественной мутации… то, что доктор Штайнплац называет эпидемией девственной почвы. Это могло случиться из-за радиации, уже высвобожденной в результате ядерных испытаний…
– Что вы хотите нам доказать, доктор! – рявкнул Пирсон.
– Одну простую вещь. Существование человечества в целом под угрозой. И еще одно, последнее соображение… как Вам известно, существует мнение, что обширный кратер в том месте, которое мы сейчас именуем Сибирью, возник в результате падения метеорита. Также высказывается предположение, что метеорит принес с собой некий неизвестный вид радиации. Другие подозревают, что это вовсе был не метеорит, а черная дыра – дыра в ткани реальности, сквозь которую жители древних городов путешествовали во времени, пока не зашли в тупик.
Спасение
На экране – гравюра цвета сепии. Внизу – золотыми буквами выведено: «Повешение капитана Строуба, Пирата-Джентльмена. Панама Сити, 13 мая 1702 года». В центре площади перед зданием суда стоит эшафот с виселицей, на нем – капитан Строуб с петлей на шее. Это стройный красивый юноша двадцати пяти лет в костюме восемнадцатого века, его белокурые волосы собраны в пучок на затылке. Он презрительно смотрит вниз на толпу. Перед виселицей выстроилась шеренга солдат.
Гравюра понемногу оживает, источая влажное тепло, запах травы, морского берега и нечистот. Грифы садятся на осыпающуюся желтую штукатурку старого здания суда. Палач-цыган – тощий, женоподобный, с сальными вьющимися волосами и блестящими глазами – стоит возле виселицы, улыбаясь криво и самодовольно. Толпа притихла, рты открыты, ждут.
По сигналу офицера вперед выходит солдат с топором и вышибает из-под платформы подпорку. Строуб падает и висит, его ступни в нескольких дюймах от известняковой мостовой, сквозь трещины в которой растут сорняки и дикий виноград. В молчании проходят пять минут. Над толпой кружат грифы. На лице Строуба – странная улыбка. Желто-зеленое облако обволакивает тело капитана.
Тишину вдребезги разбивает взрыв. На площадь проливается дождь из кусков каменной кладки. Взрывная волна раскачивает тело Строуба по длинной дуге, его ноги задевают сорняки. Солдаты убегают со сцены, оставляя охранять виселицу лишь шестерых человек. Толпа бросается вперед, выхватывая ножи, абордажные сабли и пистолеты. Солдаты разоружены. Маленький мальчик, похожий на малайца, показывая белые зубы и ярко-красные десны, швыряет нож. Нож вонзается палачу в горло над самой ключицей. Палач падает, вереща и плюясь кровью, как подбитая птица. Капитана Строуба срезают и несут в стоящую наготове повозку.
Повозка сворачивает в боковую улицу. Мальчик в повозке расслабляет удавку, вдувает воздух в легкие Строуба. Строуб открывает глаза и корчится от боли вызванной возобновлением циркуляции крови в онемевших членах. Мальчик протягивает ему бутылочку черной жидкости.
– Пей, капитан.
Через несколько минут настойка опия начинает действовать, и Строуб уже в состоянии сам вылезти из повозки. Мальчик ведет его по тропе через джунгли к рыбачьей лодке, привязанной к пирсу на окраине города. В лодке два мальчика помоложе. Лодка снимается с якоря, и плавание начинается. Капитан Строуб падает на подстилку на дне каюты. Мальчик помогает ему раздеться и укрывает его хлопковым одеялом.
Строуб лежит с закрытыми глазами. Он не спал с тех пор, как его схватили три дня назад. Опиум и движение лодки разливают приятную истому по всему телу. Перед его глазами проплывают картины…
Огромное полуразрушенное каменное здание с квадратными колоннами в зеленом подводном свете… мерцающая зеленая мгла, гуще и темнее снизу, светлеющая кверху, изжелта-зеленая… глубокие синие каналы и дома из красного кирпича… солнечный свет на воде… мальчик стоит нагишом на берегу, со смуглыми розоватыми гениталиями… красное ночное небо над городом в пустыне… пучки фиолетового света, проливающиеся дождем на каменные ступени и взрывающиеся с мускусным запахом озона… странные слова у него на языке, вкус крови и металла… белый корабль плывет по мерцающему пустому небу, запыленному звездами… поющая рыба в заглохшем саду… в его руке странный пистолет, стреляющий синими вспышками… красивые изъеденные болезнью лица в красном свете, глядящие на что-то, чего он не видит…
Он проснулся с членом, налитым пульсирующей кровью, и охрипшим горлом, его мозг был на удивление чистым и пустым. Он принял спасение так же, как был готов принять смерть. Он наверняка знал, где он находился: около сорока миль к югу от Панама-Сити. Он видел низкий берег, покрытый мангровыми болотами, унизанный бухтами, акульи плавники, спокойную поверхность моря.
Харбор-Пойнт
Туман раннего утра… птичьи крики… визг обезьян, словно ветер в ветвях. Пятьдесят вооруженных партизан движутся к северу по тропам в джунглях Панамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
– И что же?
– Возможно, вирус, о котором идет речь, является латентным или существует в доброкачественном симбиозе с носителем.
– Такое, конечно, тоже возможно, – согласился Пирсон.
– Теперь рассмотрим симптомы заражения вирусом Б-23: лихорадка, сыпь, характерный запах, сексуальное бешенство, одержимость сексом и смертью… Действительно ли всё это так уж странно и неестественно?
– Я вас не совсем понимаю.
– Сейчас поясню подробнее. Мы знаем, что сжигающая человека страсть может вызывать физические симптомы… лихорадку… потерю аппетита… даже аллергические реакции… и немногие состояния более всепоглощающи и потенциально саморазрушительны, чем любовь. Не являются ли симптомы вируса Б-23 просто-напросто симптомами того, что мы предпочитаем называть «любовью»? Ева, говорят, была сделана из ребра Адама… таким образом, и вирус гепатита был некогда здоровой клеткой печени. Прошу меня извинить, дамы, ничего личного… но мы все – в каком-то смысле вирусы. Все человеческое сознание, как мужское, так и женское, в основе своей действует как вирус. Я предполагаю, что этот вирус, известный как «другая половина», стал злокачественным в результате воздействия радиации, которому были подвергнуты Города Красной Ночи.
– А вот в этом вы меня никогда не убедите.
– Неужели? Так вот: я предполагаю, что любые попытки сдержать распространение вируса Б-23 окажутся неэффективными, потому что мы все являемся его носителями.
– Похоже, доктор, вы слишком увлеклись собственными фантазиями? В конце концов, все прочие вирусы поставлены под контроль. Почему же этот вирус должен быть исключением?
– Потому что этот вирус свойственен человеческой природе. Сегодня, после многих тысяч лет более или менее мирного сосуществования, он снова на грани злокачественной мутации… то, что доктор Штайнплац называет эпидемией девственной почвы. Это могло случиться из-за радиации, уже высвобожденной в результате ядерных испытаний…
– Что вы хотите нам доказать, доктор! – рявкнул Пирсон.
– Одну простую вещь. Существование человечества в целом под угрозой. И еще одно, последнее соображение… как Вам известно, существует мнение, что обширный кратер в том месте, которое мы сейчас именуем Сибирью, возник в результате падения метеорита. Также высказывается предположение, что метеорит принес с собой некий неизвестный вид радиации. Другие подозревают, что это вовсе был не метеорит, а черная дыра – дыра в ткани реальности, сквозь которую жители древних городов путешествовали во времени, пока не зашли в тупик.
Спасение
На экране – гравюра цвета сепии. Внизу – золотыми буквами выведено: «Повешение капитана Строуба, Пирата-Джентльмена. Панама Сити, 13 мая 1702 года». В центре площади перед зданием суда стоит эшафот с виселицей, на нем – капитан Строуб с петлей на шее. Это стройный красивый юноша двадцати пяти лет в костюме восемнадцатого века, его белокурые волосы собраны в пучок на затылке. Он презрительно смотрит вниз на толпу. Перед виселицей выстроилась шеренга солдат.
Гравюра понемногу оживает, источая влажное тепло, запах травы, морского берега и нечистот. Грифы садятся на осыпающуюся желтую штукатурку старого здания суда. Палач-цыган – тощий, женоподобный, с сальными вьющимися волосами и блестящими глазами – стоит возле виселицы, улыбаясь криво и самодовольно. Толпа притихла, рты открыты, ждут.
По сигналу офицера вперед выходит солдат с топором и вышибает из-под платформы подпорку. Строуб падает и висит, его ступни в нескольких дюймах от известняковой мостовой, сквозь трещины в которой растут сорняки и дикий виноград. В молчании проходят пять минут. Над толпой кружат грифы. На лице Строуба – странная улыбка. Желто-зеленое облако обволакивает тело капитана.
Тишину вдребезги разбивает взрыв. На площадь проливается дождь из кусков каменной кладки. Взрывная волна раскачивает тело Строуба по длинной дуге, его ноги задевают сорняки. Солдаты убегают со сцены, оставляя охранять виселицу лишь шестерых человек. Толпа бросается вперед, выхватывая ножи, абордажные сабли и пистолеты. Солдаты разоружены. Маленький мальчик, похожий на малайца, показывая белые зубы и ярко-красные десны, швыряет нож. Нож вонзается палачу в горло над самой ключицей. Палач падает, вереща и плюясь кровью, как подбитая птица. Капитана Строуба срезают и несут в стоящую наготове повозку.
Повозка сворачивает в боковую улицу. Мальчик в повозке расслабляет удавку, вдувает воздух в легкие Строуба. Строуб открывает глаза и корчится от боли вызванной возобновлением циркуляции крови в онемевших членах. Мальчик протягивает ему бутылочку черной жидкости.
– Пей, капитан.
Через несколько минут настойка опия начинает действовать, и Строуб уже в состоянии сам вылезти из повозки. Мальчик ведет его по тропе через джунгли к рыбачьей лодке, привязанной к пирсу на окраине города. В лодке два мальчика помоложе. Лодка снимается с якоря, и плавание начинается. Капитан Строуб падает на подстилку на дне каюты. Мальчик помогает ему раздеться и укрывает его хлопковым одеялом.
Строуб лежит с закрытыми глазами. Он не спал с тех пор, как его схватили три дня назад. Опиум и движение лодки разливают приятную истому по всему телу. Перед его глазами проплывают картины…
Огромное полуразрушенное каменное здание с квадратными колоннами в зеленом подводном свете… мерцающая зеленая мгла, гуще и темнее снизу, светлеющая кверху, изжелта-зеленая… глубокие синие каналы и дома из красного кирпича… солнечный свет на воде… мальчик стоит нагишом на берегу, со смуглыми розоватыми гениталиями… красное ночное небо над городом в пустыне… пучки фиолетового света, проливающиеся дождем на каменные ступени и взрывающиеся с мускусным запахом озона… странные слова у него на языке, вкус крови и металла… белый корабль плывет по мерцающему пустому небу, запыленному звездами… поющая рыба в заглохшем саду… в его руке странный пистолет, стреляющий синими вспышками… красивые изъеденные болезнью лица в красном свете, глядящие на что-то, чего он не видит…
Он проснулся с членом, налитым пульсирующей кровью, и охрипшим горлом, его мозг был на удивление чистым и пустым. Он принял спасение так же, как был готов принять смерть. Он наверняка знал, где он находился: около сорока миль к югу от Панама-Сити. Он видел низкий берег, покрытый мангровыми болотами, унизанный бухтами, акульи плавники, спокойную поверхность моря.
Харбор-Пойнт
Туман раннего утра… птичьи крики… визг обезьян, словно ветер в ветвях. Пятьдесят вооруженных партизан движутся к северу по тропам в джунглях Панамы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77