Проникнувшись всей важностью тяжелой миссии, возложенной на великую царскую супругу, Нефертари поняла, что ее собственная деятельность не должна была ограничиваться светскими обязанностями. Дом, который находился в ее ведении, представлял собой нечто исключительное. Здесь нельзя было допустить ни одного неверного шага.
В кухне никого не было; служанки все еще не появились, вероятно, замешкавшись у себя в спальнях. Нефертари прошлась по комнатам, постучав в каждую дверь: никакого ответа. Удивившись, она решила войти.
Никого.
Какая муха укусила этих служанок? Обычно они были такими дисциплинированными и ответственными. Сегодня не праздник и не выходной, но даже в такие дни всегда были слуги, выполнявшие нужную работу. На обычном месте не оказалось ни свежего хлеба, ни пирожных, ни молока. И это за четверть часа до завтрака царицы!
Нефертари растерялась. Какая еще катастрофа обрушилась на дворец?
Она побежала на мельницу: может быть, беглецы оставили там какие-нибудь припасы. Но там было одно зерно; перемалывать его, готовить хлеб, разогревать печь, чтобы приготовить его, — на все это ушло бы слишком много времени. Туйа непременно обвинит свою экономку в небрежности и непредусмотрительности и быстро отправит ее восвояси.
К предстоящему унижению прибавилось и чувство грусти от того, что придется расстаться с царицей; эта напасть заставила ее почувствовать, насколько сильно она привязалась к великой царской супруге. Лишиться возможности служить ей было для девушки невыносимо.
— День обещает быть великолепным, — прозвучал важный голос у нее за спиной.
Нефертари медленно обернулась.
— Вы, регент царства, здесь…
Рамзес стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.
— Мое присутствие доставляет неудобства?
— Нет, я…
— Что касается завтрака моей матушки, не беспокойтесь: служанки доставят ей его в обычный час.
— Но… я никого не нашла!
— Разве это не ваше любимое изречение: «Совершенное слово скрыто лучше, чем зеленый камень; и все же его можно найти у служанок, тех, что работают на мельнице»?
— Должна ли я думать, что вы специально удалили всех слуг, чтобы заманить меня сюда?
— Я предвидел, что вы станете делать.
— Вы хотите, чтобы я молола зерно ради вашего удовольствия?
— Нет, Нефертари; я жду совершенного слова.
— Сожалею, но вынуждена вас разочаровать; я его не знаю.
— А я убежден в обратном.
Она была невероятно хороша, вся светилась; в ее взгляде отражалась глубина небесных вод.
— Может быть, вам не придется по душе моя откровенность, но я считаю вашу шутку признаком не слишком хорошего вкуса.
Регент, казалось, немного опешил.
— Это слово, Нефертари…
— Все думают, что вы еще в Абидосе.
— Я вернулся вчера.
— И вашим первейшим делом было запереть служанок, чтобы нарушить мою работу!
— На берегах Нила я встретил дикого быка; мы стояли друг перед другом, и моя жизнь держалась на кончиках его рогов. И пока он на меня смотрел, я принял важные решения. Раз он не убил меня, я снова стал хозяином своей судьбы.
— Я счастлива, что вы остались живы, и желала бы, чтобы вы стали царем.
— Это мнение ваше или моей матери?
— У меня нет привычки лгать. Могу я идти?
— Это слово ценнее зеленого камня, и оно ваше, Нефертари! Предоставите ли вы мне счастливую возможность произнести его?
Молодая женщина поклонилась.
— Я ваша нижайшая слуга, регент Египта.
— Нефертари!
Она выпрямилась и гордо посмотрела на него. Достоинство ее было неоспоримым и ослепительным.
— Царица ждет меня на нашу утреннюю беседу, опоздание будет серьезным проступком.
Рамзес обнял ее и прижал к себе.
— Что мне сделать, чтобы ты согласилась выйти за меня?
— Попросить меня об этом, — спокойно ответила она.
47
Сети начал свой одиннадцатый год царствования с приношения дара гигантскому сфинксу Гизеха, охраняющему плато, на котором находились пирамиды фараонов Хеопса, Хефрена и Микериноса. Благодаря его неусыпному надзору, ни один непосвященный не мог проникнуть в эту святую землю, являвшуюся источником живительной силы для всей страны.
В качестве регента Рамзес отправился вместе с отцом в маленький храм, возведенный перед громадной статуей, представляющей собой лежащего льва с головой царя, смотрящего в небо. Скульпторы поставили стелу, на которой был изображен Сети, поражающий орикса, животного бога Сета. Борясь против темных сил, которые символизировало это животное пустыни, фараон, таким образом, выполнял свой первейший долг, выраженный этой охотой: поставить порядок вместо беспорядка.
Это место поразило Рамзеса; мощь, которая исходила здесь отовсюду, пронизала все его существо, до последней клеточки. После уединенности непритязательного Абидоса Гизех можно было сравнить с громогласным утверждением присутствия Ка, этой невидимой, но всюду присутствующей силы, воплощением которой в животном мире был дикий буйвол. Здесь все оставалось незыблемым; пирамиды разрушали время.
— Я вновь видел его, — признался Рамзес, — возле Нила, мы стояли друг против друга, и он смотрел на меня, как и в первый раз.
— Ты хотел отказаться от регентства и царства, — заметил Сети, — и он помешал тебе.
Отец читал его мысли. Может быть, сам Сети преобразился в быка, чтобы указать сыну его долг.
— Я не узнал всех тайн Абидоса, но это долгое уединение открыло мне одну истину: тайна содержится в сердце жизни.
— Тебе следует часто бывать там и следить за храмом; почитание тайн Осириса — один из главных ключей к равновесию в стране.
— Я принял другое решение.
— Твоя мать согласна с ним, и я тоже.
Молодому человеку захотелось подпрыгнуть от радости, но святость места удержала его от этого порыва; сможет ли и он когда-нибудь подобно Сети читать в сердцах людей?
Рамзес еще никогда не видел Амени в таком возбужденном состоянии.
— Я все знаю, я его вычислил! Это невероятно, но теперь уже нет никаких сомнений… Смотри, вот, посмотри!
Юный писарь, обычно очень аккуратный, стал вытаскивать из груды папирусов деревянные таблички и осколки известняка. Он безостановочно и настойчиво проверял и перепроверял все документы на протяжении месяцев, пока, наконец, не обнаружил то, что искал.
— Это в самом деле он, — заявил Амени, — это его почерк! И я даже сумел связать его с тем возницей, который был его человеком, а значит, и с конюхом! Ты представляешь, что это значит, Рамзес? Вор и преступник, вот кто он такой! Почему он так поступал?
Поначалу относясь ко всему этому с недоверием, регент в конце концов вынужден был признать очевидное.
Амени проделал большую работу, не оставалось никаких сомнений.
— Я должен спросить у него.
Долент, старшая сестра Рамзеса, и ее муж Сари, который со временем становился все тучнее, кормили экзотических рыб, резвившихся в искусственном пруду, устроенном в роскошном имении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
В кухне никого не было; служанки все еще не появились, вероятно, замешкавшись у себя в спальнях. Нефертари прошлась по комнатам, постучав в каждую дверь: никакого ответа. Удивившись, она решила войти.
Никого.
Какая муха укусила этих служанок? Обычно они были такими дисциплинированными и ответственными. Сегодня не праздник и не выходной, но даже в такие дни всегда были слуги, выполнявшие нужную работу. На обычном месте не оказалось ни свежего хлеба, ни пирожных, ни молока. И это за четверть часа до завтрака царицы!
Нефертари растерялась. Какая еще катастрофа обрушилась на дворец?
Она побежала на мельницу: может быть, беглецы оставили там какие-нибудь припасы. Но там было одно зерно; перемалывать его, готовить хлеб, разогревать печь, чтобы приготовить его, — на все это ушло бы слишком много времени. Туйа непременно обвинит свою экономку в небрежности и непредусмотрительности и быстро отправит ее восвояси.
К предстоящему унижению прибавилось и чувство грусти от того, что придется расстаться с царицей; эта напасть заставила ее почувствовать, насколько сильно она привязалась к великой царской супруге. Лишиться возможности служить ей было для девушки невыносимо.
— День обещает быть великолепным, — прозвучал важный голос у нее за спиной.
Нефертари медленно обернулась.
— Вы, регент царства, здесь…
Рамзес стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.
— Мое присутствие доставляет неудобства?
— Нет, я…
— Что касается завтрака моей матушки, не беспокойтесь: служанки доставят ей его в обычный час.
— Но… я никого не нашла!
— Разве это не ваше любимое изречение: «Совершенное слово скрыто лучше, чем зеленый камень; и все же его можно найти у служанок, тех, что работают на мельнице»?
— Должна ли я думать, что вы специально удалили всех слуг, чтобы заманить меня сюда?
— Я предвидел, что вы станете делать.
— Вы хотите, чтобы я молола зерно ради вашего удовольствия?
— Нет, Нефертари; я жду совершенного слова.
— Сожалею, но вынуждена вас разочаровать; я его не знаю.
— А я убежден в обратном.
Она была невероятно хороша, вся светилась; в ее взгляде отражалась глубина небесных вод.
— Может быть, вам не придется по душе моя откровенность, но я считаю вашу шутку признаком не слишком хорошего вкуса.
Регент, казалось, немного опешил.
— Это слово, Нефертари…
— Все думают, что вы еще в Абидосе.
— Я вернулся вчера.
— И вашим первейшим делом было запереть служанок, чтобы нарушить мою работу!
— На берегах Нила я встретил дикого быка; мы стояли друг перед другом, и моя жизнь держалась на кончиках его рогов. И пока он на меня смотрел, я принял важные решения. Раз он не убил меня, я снова стал хозяином своей судьбы.
— Я счастлива, что вы остались живы, и желала бы, чтобы вы стали царем.
— Это мнение ваше или моей матери?
— У меня нет привычки лгать. Могу я идти?
— Это слово ценнее зеленого камня, и оно ваше, Нефертари! Предоставите ли вы мне счастливую возможность произнести его?
Молодая женщина поклонилась.
— Я ваша нижайшая слуга, регент Египта.
— Нефертари!
Она выпрямилась и гордо посмотрела на него. Достоинство ее было неоспоримым и ослепительным.
— Царица ждет меня на нашу утреннюю беседу, опоздание будет серьезным проступком.
Рамзес обнял ее и прижал к себе.
— Что мне сделать, чтобы ты согласилась выйти за меня?
— Попросить меня об этом, — спокойно ответила она.
47
Сети начал свой одиннадцатый год царствования с приношения дара гигантскому сфинксу Гизеха, охраняющему плато, на котором находились пирамиды фараонов Хеопса, Хефрена и Микериноса. Благодаря его неусыпному надзору, ни один непосвященный не мог проникнуть в эту святую землю, являвшуюся источником живительной силы для всей страны.
В качестве регента Рамзес отправился вместе с отцом в маленький храм, возведенный перед громадной статуей, представляющей собой лежащего льва с головой царя, смотрящего в небо. Скульпторы поставили стелу, на которой был изображен Сети, поражающий орикса, животного бога Сета. Борясь против темных сил, которые символизировало это животное пустыни, фараон, таким образом, выполнял свой первейший долг, выраженный этой охотой: поставить порядок вместо беспорядка.
Это место поразило Рамзеса; мощь, которая исходила здесь отовсюду, пронизала все его существо, до последней клеточки. После уединенности непритязательного Абидоса Гизех можно было сравнить с громогласным утверждением присутствия Ка, этой невидимой, но всюду присутствующей силы, воплощением которой в животном мире был дикий буйвол. Здесь все оставалось незыблемым; пирамиды разрушали время.
— Я вновь видел его, — признался Рамзес, — возле Нила, мы стояли друг против друга, и он смотрел на меня, как и в первый раз.
— Ты хотел отказаться от регентства и царства, — заметил Сети, — и он помешал тебе.
Отец читал его мысли. Может быть, сам Сети преобразился в быка, чтобы указать сыну его долг.
— Я не узнал всех тайн Абидоса, но это долгое уединение открыло мне одну истину: тайна содержится в сердце жизни.
— Тебе следует часто бывать там и следить за храмом; почитание тайн Осириса — один из главных ключей к равновесию в стране.
— Я принял другое решение.
— Твоя мать согласна с ним, и я тоже.
Молодому человеку захотелось подпрыгнуть от радости, но святость места удержала его от этого порыва; сможет ли и он когда-нибудь подобно Сети читать в сердцах людей?
Рамзес еще никогда не видел Амени в таком возбужденном состоянии.
— Я все знаю, я его вычислил! Это невероятно, но теперь уже нет никаких сомнений… Смотри, вот, посмотри!
Юный писарь, обычно очень аккуратный, стал вытаскивать из груды папирусов деревянные таблички и осколки известняка. Он безостановочно и настойчиво проверял и перепроверял все документы на протяжении месяцев, пока, наконец, не обнаружил то, что искал.
— Это в самом деле он, — заявил Амени, — это его почерк! И я даже сумел связать его с тем возницей, который был его человеком, а значит, и с конюхом! Ты представляешь, что это значит, Рамзес? Вор и преступник, вот кто он такой! Почему он так поступал?
Поначалу относясь ко всему этому с недоверием, регент в конце концов вынужден был признать очевидное.
Амени проделал большую работу, не оставалось никаких сомнений.
— Я должен спросить у него.
Долент, старшая сестра Рамзеса, и ее муж Сари, который со временем становился все тучнее, кормили экзотических рыб, резвившихся в искусственном пруду, устроенном в роскошном имении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87