— Не расстраивайтесь, леди Эдлин. Только невежа поверил в это.
Раздался приглушенный шум голосов монахинь — некоторые выражали сомнение, и леди Корлисс выручила Эдлин из затруднительного положения:
— Безусловно, голубое лучше. Это цвет Богоматери.
Монахини важно закивали головами в знак согласия.
— А открытая шнуровка на боках и разрез на юбке прямо посередине наверняка сделают лорда Хью беспомощным перед ней, — добавила почтенная настоятельница.
Молоденькие девицы задохнулись от восторга. Вдовы и покинутые жены даже не попытались скрыть свой смех.
Над площадью в третий, последний, раз пронеслись их соединенные вместе имена. Оставалась только сама церемония венчания.
Теперь они заторопились. Надев на ее голову кружевную мантилью, волосы оставили распущенными в знак того, что хотя она уже и не девственница, но леди, чья честь и достоинство вне сомнений. Она с горечью заметила разительную перемену, происшедшую всего за несколько часов. От позора ее спас какой-то лорд ничего не стоящими заявлениями о своей верности и благородстве.
Тонкой работы чулки были белого цвета. Туфли из великолепно выделанной кожи оказались для нее слишком велики, но со столь искусно вытисненным узором, что монахини, не обратив внимания на ее жалобы, натолкали в них тряпок. Итак, она была готова к церемонии, после которой опять окажется движимым имуществом мужчины.
Как и во время предыдущих бракосочетаний, ей дали букетик из мирта и розмарина. Но она с горечью отшвырнула его в сторону.
— Дурной знак, — пробормотала одна из монахинь.
— Лорд Хью ждет от нее отнюдь не цветов. — Леди Невилл поправила мантилью на голове Эдлин. — Но ему придется изрядно потрудиться, прежде чем он получит то, что хочет. Впрочем, мужчине бывает очень полезно сосредоточить свое внимание на самой женщине. Только так можно понять и осуществить ее желания.
Лучи послеполуденного солнца ударили Эдлин в лицо, когда она вышла наружу. Она моргнула и прикрыла глаза рукой, чтобы привыкнуть к свету, а когда опустила ее, то пожалела об этом. Все собрались на площади и стояли плотно, образуя узкий проход прямо к ступеням церкви, на которых были видны аббат, Уортон и Хью, стоящие в ожидании.
Эдлин видела, что Хью сохранял полное спокойствие. Он совершенно не сомневался в том, что она сделает все по его желанию, и это заставило ее вновь разозлиться. О, если бы у нее в руках теперь оказались цветы, она могла бы на глазах у всех швырнуть их в грязь.
Но излишняя импульсивность не дала ей возможности получить удовольствие от такого поступка.
Кто-то подтолкнул ее в спину. Она не двинулась, тогда ее пихнули покрепче, и она, споткнувшись, пошла по проходу мимо наблюдающих глаз и улыбающихся ртов.
— Я не хочу, — шептала она. — Я не хочу, я не хочу.
Ее бессмысленное бунтарство напомнило ей о первом бракосочетании. Тогда ее выдавали за старого герцога. В тот день она была очень молода и очень напугана. Как и сейчас, выбора не существовало и от этого чувство беспомощности невыносимо давило на нее. Тогда, как сейчас! Она испытывала то же самое, за исключением страха. Жизнь прошла — и ничего не изменилось. Именно ощущение своей беспомощности заставляло ее смотреть на Хью со всей злостью, которую она могла себе позволить.
Он стоял с серьезным видом, тщательно сохраняя на своем лице любезное и приветливое выражение. А как еще он мог примириться со своей невестой?
Но ему это не удастся ни за что — так решила она. Примирение не состоится! Поднимаясь по ступеням, Эдлин еле переставляла ноги, демонстрируя таким образом свой протест. Хью едва заметно улыбнулся. Когда она подошла к нему, он взял ее за руки, в которых не оказалось цветов, кивнул настоятелю, и церемония бракосочетания началась.
Когда Хью поклялся заботиться о ней даже после своей смерти, она ощутила безмерное отчаяние, глубокую пустоту в душе. Все ложь! Он ничего не может обещать ей.
Воин! Он воин! Этим все сказано. И он умрет, как и все остальные. Как все молодые мужчины, которых Робин собрал вокруг себя. Как сам Робин. И все опять кончится, рухнет — теперь уже навсегда.
Она чуть слышно прошептала положенные клятвы, и их объявили мужем и женой. По толпе прокатились приветственные возгласы, потом они усилились. Хью обнял ее за талию и притянул к себе поближе.
— Эдлин… — Он наклонился и коснулся ее губ — поцелуй в знак примирения. — Перестань, сердитое выражение лица не украшает тебя, — прошептал он, позволяя себе снисходительно пошутить.
Ах, все равно! Она плакала и не скрывала этого. Хью увидел, что ее глаза полны слез.
— Дорогая, что случилось? — обеспокоенно спросил он. Этого он действительно не ожидал.
Эдлин не слушала. Теперь он мог позволить себе тихо и проникновенно петь свою нежную песню. Он одержал полную победу.
— Дорогая!..
Приветственные возгласы немного утихли, переходя в общий жизнерадостный гул, но один пронзительный голос высоко взлетел над толпой:
— Милорд, мне бы хотелось первым поздравить вас.
Эти слова принадлежали барону Сэдинтону. Его тонкие губы растянулись в притворной улыбке, и Хью мгновенно вскинул голову, словно волк, учуявший опасность.
— С вашей стороны это проявление необычайной сострадательности — жениться на этой леди, особенно после ваших решительных действий прошлым летом. Король, безусловно, гордится вами.
Эдлин не любила Сэдинтона. Никогда не любила. Она справедливо считала его жалким нытиком и пустым болтуном. Она знала, что он винит только ее в том, что лишился вожделенного макового сиропа. Но удовлетворение, которое он выставлял напоказ в этот момент, заставило ее почувствовать себя крайне неуютно. Она ощутила внезапный приступ дурноты и крепко ухватилась за руку Хью, не сознавая, что тревога побудила ее держаться за него именно так, как ему того хотелось.
Когда Уортон со сжатыми кулаками двинулся в сторону Сэдинтона, она еще сильнее вцепилась в Хью.
Сэдинтон, будучи человеком более чем осторожным, повернул обратно, но успел проговорить:
— Я никогда не думал, что доживу до такого дня, когда вдова графа Джэггера выйдет замуж за графа Роксфорда.
Ее руки безвольно упали.
— Не часто встретишь женщину, которая выходит за человека, повесившего ее мужа.
8.
Хью, командующий королевскими войсками на Западе, смотрел вслед Эдлин, которая исчезала в чаще леса.
— Вы пойдете за ней? — спросил Уортон.
— Нет. — Хью сам не верил в то, что это говорит он, однако укоризненные слова леди Корлисс сверлили его мозг. Вовсе не потому, что он мог допустить, чтобы прихоти какой-то женщины влияли на его решения. Но он понял, что в сказанном настоятельницей проявилась незаурядная мудрость. Кроме того, — он был вынужден признать и это, — настоятельница куда лучше понимала ход мыслей Эдлин, чем он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99