Возвращение должен был ему устроить не кто иной, как сам Рашид.
Имея в заложниках главу всех чеченских террористов, Панкрат рассчитывал беспрепятственно выбраться с территории лагеря на какой-нибудь из стоявших в гаражах машине. Таким образом, он сосредоточился на плане проникновения, буквально по минутам просчитал действия охраны и выстроил схему “мягкого” (как нож в масло) вхождения на территорию противника.
Во время самой продолжительной паузы в работе прожекторов он и Чепрагин должны были подползти к проволочному заграждению с восточной стороны, убрать охрану и “перекусить” проволоку. Потом нужно было утащить в укромное место (Панкрат присмотрел его заранее) трупы часовых, прикрыть за собой проделанные в ограждении отверстия и ждать следующей паузы в работе прожекторов, во время которой лейтенанту нужно будет покинуть территорию лагеря. На все про все спецназовцам отводилось около пяти минут. Дальше Суворин должен был двигаться самостоятельно. Между бараками, убирая по необходимости охрану, к бетонной конуре, обозначавшей спуск в бункер Рашида. Там — захват охранника и проникновение с его помощью на подземный уровень.
Ну, а дальше…
Панкрат даже не хотел думать о том, что будет, если полевой командир окажется окончательно обезумевшим фанатиком с полностью подавленным инстинктом самосохранения и просто-напросто откажется назвать ему пароль, ключ к содержимому ноутбука; если начнет, брызгая слюной, призывать гнев Аллаха на его голову; если крикнет своим солдатам: “Стреляйте, не жалейте меня! Во имя Аллаха милосердного!"
Ему хотелось верить в то, что чечен — такой же человек, как все, и борется в первую очередь за власть, а потом уж — за свободу родины, веры и все такое. Иначе не имело смысла затевать все это.
* * *
В свете прожекторов "колючка” искрилась, словно серебряная. Две черные фигуры приближались к освещенному пространству, двигаясь навстречу друг другу — рослые, бородатые чечены с почти игрушечными “узи”, одетые в коричнево-черный камуфляж.
— Готовься, — прошептал Суворин, повернувшись к Чепрагину. — Следующее затемнение — наше.
Лейтенант кивнул, не сводя глаз с медленно ползущих, перекрещивающихся и начинающих расползаться в разные стороны лучей прожектора.
— Пора!
Они напряглись и, стискивая в руках ножи и кусачки, поползли, вжимаясь в землю, по направлению к проволочному ограждению.
Дождь продолжал лить; со стороны зарослей наползал туман, стлавшийся у самой земли.
У них было всего четыре минуты.
Часовые приближались.
Оказавшись рядом с первой колючей сеткой, “охотники”, зажав ножи в зубах и работая в четыре руки, быстро “выкусили” треугольник у самой земли с таким расчетом, чтобы, пробравшись на ту сторону, его можно было завернуть обратно, создав видимость неповрежденного заграждения. Первым в образовавшееся отверстие скользнул Панкрат. За ним, чувствуя, как стучит, готовое выпрыгнуть из груди, сердце — Чепрагин.
Охранники подошли на расстояние десяти-пятнадцати метров. Их фигуры выплыли из тумана, и один еще успел окликнуть другого на своем лающем языке — что-то типа “Эй, как дела, друг?”.
— Давай, — не таясь, прохрипел Панкрат.
Его рука мелькнула так быстро, что часовой вряд ли успел что-то разглядеть. Остро отточенный нож пропел реквием чеченцу и на последней ноте вонзился ему в основание горла. Короткий вскрик, почти неслышный, словно мышиный писк — и все стихло. Лейтенант не подвел. Его нож ударил чеченца точно под нижнюю челюсть. Бросок был такой силы, что лезвие вышло через затылок.
— Быстрее к сетке! — скомандовал Панкрат. Чепрагин метнулся ко второму ряду заграждений — здесь поверх была натянута свернутая в спираль “колючка”. Присев на одно колено, он принялся перекусывать проволоку, в то время как Суворин быстро завернул уже вырезанную в первом ряду часть обратно и подтащил к лейтенанту бездыханные тела часовых.
— Готово! — Чепрагин рванул на себя “выкушенную” сетку.
Пятясь вперед, они втащили на территорию лагеря трупы охранников и сложили их у стены одного из крайних бараков, в месте, которое Суворин присмотрел для этой цели заранее — туда не доставали вездесущие лучи прожекторов. Лейтенант пристроил кусок сетки обратно, и теперь им оставалось ждать следующего затемнения, притаившись в черной тени рядом с окровавленными трупами.
Яркие полосы мертвенного электрического света подползали все ближе, и на мгновение Чепрагину показалось, что Седой ошибся в своих расчетах, и сейчас их заденет, резанет этим светом, словно лезвием ножа. Он даже инстинктивно сжался, но тут же заставил себя расслабиться — постоянное напряжение могло привести к срыву в самый ответственный момент.
И, глядя, как ползут мимо лучи прожектора, вырывая из темноты месиво серой грязи, пожухлой травы и прелых листьев, занесенных на территорию лагеря ветром, лейтенант глубоко вдохнул, задержал дыхание на несколько секунд и медленно выдохнул, успокаивая бешеный стук сердца.
После нескольких попыток это у него получилось.
Занятый аутотренингом, Чепрагин даже не заметил, как полосы света скрестились на том месте, где они ползли, оставляя после себя борозды. Свет на мгновение замер, словно раздумывая, и теперь уже наступила пора для Суворина покрыться холодным потом.
Но задержка продлилась не больше трех секунд; по истечении этого недолгого времени лучи качнулись и разошлись в разные стороны.
Было самое время возвращаться. Это, разумеется, относилось только к лейтенанту, поскольку путь Седого лежал дальше, в глубь лагеря.
— Возвращайся, — прошептал он Чепрагину, навинчивая глушитель на ствол “ингрема” — того, который успел пристрелять еще в группе Николаева.
Чепрагин кивнул и беззвучно, призрачной серой тенью отделился от стены, к которой секунду назад прижимались они оба. Но какое-то шестое чувство заставило Панкрата схватить за руку не успевшего оказаться вне пределов его досягаемости лейтенанта. Схватить и рвануть назад. Лучи прожекторов качнулись назад, словно намереваясь подкараулить и застать врасплох кого-то.
— Уф-ф! — только и смог выдохнуть ошеломленный Чепрагин. — Ну и..
Лезвия света скрестились на том же месте, где совсем недавно им вздумалось задержаться на несколько секунд. Выждали и разочарованно расползлись — тут-то Суворин и подтолкнул лейтенанта.
— Давай, парень!
Чепрагин не заставил себя долго упрашивать. Он молнией метнулся к внутренней линии заграждений, пригнулся и…
Дальше Суворин не смотрел. У него самого времени в запасе было не так уж много. Того и гляди, кто-нибудь хватится исчезнувших часовых. Тогда — тревога по лагерю, проваленная операция, охота на одиночку, которого рано или поздно загонит, словно зайца, свора собак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Имея в заложниках главу всех чеченских террористов, Панкрат рассчитывал беспрепятственно выбраться с территории лагеря на какой-нибудь из стоявших в гаражах машине. Таким образом, он сосредоточился на плане проникновения, буквально по минутам просчитал действия охраны и выстроил схему “мягкого” (как нож в масло) вхождения на территорию противника.
Во время самой продолжительной паузы в работе прожекторов он и Чепрагин должны были подползти к проволочному заграждению с восточной стороны, убрать охрану и “перекусить” проволоку. Потом нужно было утащить в укромное место (Панкрат присмотрел его заранее) трупы часовых, прикрыть за собой проделанные в ограждении отверстия и ждать следующей паузы в работе прожекторов, во время которой лейтенанту нужно будет покинуть территорию лагеря. На все про все спецназовцам отводилось около пяти минут. Дальше Суворин должен был двигаться самостоятельно. Между бараками, убирая по необходимости охрану, к бетонной конуре, обозначавшей спуск в бункер Рашида. Там — захват охранника и проникновение с его помощью на подземный уровень.
Ну, а дальше…
Панкрат даже не хотел думать о том, что будет, если полевой командир окажется окончательно обезумевшим фанатиком с полностью подавленным инстинктом самосохранения и просто-напросто откажется назвать ему пароль, ключ к содержимому ноутбука; если начнет, брызгая слюной, призывать гнев Аллаха на его голову; если крикнет своим солдатам: “Стреляйте, не жалейте меня! Во имя Аллаха милосердного!"
Ему хотелось верить в то, что чечен — такой же человек, как все, и борется в первую очередь за власть, а потом уж — за свободу родины, веры и все такое. Иначе не имело смысла затевать все это.
* * *
В свете прожекторов "колючка” искрилась, словно серебряная. Две черные фигуры приближались к освещенному пространству, двигаясь навстречу друг другу — рослые, бородатые чечены с почти игрушечными “узи”, одетые в коричнево-черный камуфляж.
— Готовься, — прошептал Суворин, повернувшись к Чепрагину. — Следующее затемнение — наше.
Лейтенант кивнул, не сводя глаз с медленно ползущих, перекрещивающихся и начинающих расползаться в разные стороны лучей прожектора.
— Пора!
Они напряглись и, стискивая в руках ножи и кусачки, поползли, вжимаясь в землю, по направлению к проволочному ограждению.
Дождь продолжал лить; со стороны зарослей наползал туман, стлавшийся у самой земли.
У них было всего четыре минуты.
Часовые приближались.
Оказавшись рядом с первой колючей сеткой, “охотники”, зажав ножи в зубах и работая в четыре руки, быстро “выкусили” треугольник у самой земли с таким расчетом, чтобы, пробравшись на ту сторону, его можно было завернуть обратно, создав видимость неповрежденного заграждения. Первым в образовавшееся отверстие скользнул Панкрат. За ним, чувствуя, как стучит, готовое выпрыгнуть из груди, сердце — Чепрагин.
Охранники подошли на расстояние десяти-пятнадцати метров. Их фигуры выплыли из тумана, и один еще успел окликнуть другого на своем лающем языке — что-то типа “Эй, как дела, друг?”.
— Давай, — не таясь, прохрипел Панкрат.
Его рука мелькнула так быстро, что часовой вряд ли успел что-то разглядеть. Остро отточенный нож пропел реквием чеченцу и на последней ноте вонзился ему в основание горла. Короткий вскрик, почти неслышный, словно мышиный писк — и все стихло. Лейтенант не подвел. Его нож ударил чеченца точно под нижнюю челюсть. Бросок был такой силы, что лезвие вышло через затылок.
— Быстрее к сетке! — скомандовал Панкрат. Чепрагин метнулся ко второму ряду заграждений — здесь поверх была натянута свернутая в спираль “колючка”. Присев на одно колено, он принялся перекусывать проволоку, в то время как Суворин быстро завернул уже вырезанную в первом ряду часть обратно и подтащил к лейтенанту бездыханные тела часовых.
— Готово! — Чепрагин рванул на себя “выкушенную” сетку.
Пятясь вперед, они втащили на территорию лагеря трупы охранников и сложили их у стены одного из крайних бараков, в месте, которое Суворин присмотрел для этой цели заранее — туда не доставали вездесущие лучи прожекторов. Лейтенант пристроил кусок сетки обратно, и теперь им оставалось ждать следующего затемнения, притаившись в черной тени рядом с окровавленными трупами.
Яркие полосы мертвенного электрического света подползали все ближе, и на мгновение Чепрагину показалось, что Седой ошибся в своих расчетах, и сейчас их заденет, резанет этим светом, словно лезвием ножа. Он даже инстинктивно сжался, но тут же заставил себя расслабиться — постоянное напряжение могло привести к срыву в самый ответственный момент.
И, глядя, как ползут мимо лучи прожектора, вырывая из темноты месиво серой грязи, пожухлой травы и прелых листьев, занесенных на территорию лагеря ветром, лейтенант глубоко вдохнул, задержал дыхание на несколько секунд и медленно выдохнул, успокаивая бешеный стук сердца.
После нескольких попыток это у него получилось.
Занятый аутотренингом, Чепрагин даже не заметил, как полосы света скрестились на том месте, где они ползли, оставляя после себя борозды. Свет на мгновение замер, словно раздумывая, и теперь уже наступила пора для Суворина покрыться холодным потом.
Но задержка продлилась не больше трех секунд; по истечении этого недолгого времени лучи качнулись и разошлись в разные стороны.
Было самое время возвращаться. Это, разумеется, относилось только к лейтенанту, поскольку путь Седого лежал дальше, в глубь лагеря.
— Возвращайся, — прошептал он Чепрагину, навинчивая глушитель на ствол “ингрема” — того, который успел пристрелять еще в группе Николаева.
Чепрагин кивнул и беззвучно, призрачной серой тенью отделился от стены, к которой секунду назад прижимались они оба. Но какое-то шестое чувство заставило Панкрата схватить за руку не успевшего оказаться вне пределов его досягаемости лейтенанта. Схватить и рвануть назад. Лучи прожекторов качнулись назад, словно намереваясь подкараулить и застать врасплох кого-то.
— Уф-ф! — только и смог выдохнуть ошеломленный Чепрагин. — Ну и..
Лезвия света скрестились на том же месте, где совсем недавно им вздумалось задержаться на несколько секунд. Выждали и разочарованно расползлись — тут-то Суворин и подтолкнул лейтенанта.
— Давай, парень!
Чепрагин не заставил себя долго упрашивать. Он молнией метнулся к внутренней линии заграждений, пригнулся и…
Дальше Суворин не смотрел. У него самого времени в запасе было не так уж много. Того и гляди, кто-нибудь хватится исчезнувших часовых. Тогда — тревога по лагерю, проваленная операция, охота на одиночку, которого рано или поздно загонит, словно зайца, свора собак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97