Присев, он огляделся по сторонам.
Река ревела, вздыбливаясь на порожистых участках белопенными горбами волн. С двух сторон, зажимая ее в тиски, возносились вверх черные каменные стены; высоко над ними, в темнеющем небе, мерцали первые звезды.
Они шли вдоль речного русла уже третьи сутки, днем останавливаясь на привал, чтобы поспать, а ночью продолжая путь. Их согнал сюда чеченский патруль, на который они имели несчастье наткнуться, и теперь подняться вверх не рисковали. Да и возможности такой пока не нашли — ни одной горной тропы, выводящей из этого ущелья, они не встретили после того самого места, где спустились вниз.
Из четырех спецназовцев, попавших в этот рейд под начало капитана Дыховицкого по прозвищу Череп, двое отправились в настоящий боевой выход впервые. Чепрагин и Шумилов уже имели за плечами по одному рейду каждый, но перед новичками не хорохорились.
Он сам подбирал людей в этот рейд. Со стороны его выбор мог показаться более чем странным — отправиться в глубокий тыл к боевикам, чтобы разыскать пропавшего агента (чужого агента!), и взять с собой молодых, необстрелянных парней… Странно.
Но Череп знал, что делал.
И его руководство — тоже.
Во-первых, настоящая задача этого рейда была совсем иной. Ничуть не похожей на ту, которую он поставил перед своими подчиненными. Во-вторых, из этого рейда вернуться должен был только сам Дыховицкий. Остальных предстояло убрать, как нежелательных свидетелей, а сделать это должен был он сам. Поэтому, вполне естественно, Череп выбрал себе противников послабее, с которыми не пришлось бы долго возиться.
Его подчиненные очень удивились бы, узнав, что связь с Центром имеется, и очень даже хорошая — Дыховицкий устанавливал ее сам, пользуясь для этого такой же станцией спутниковой связи, но в более компактном исполнении.
* * *
Вскоре вернулся Чепрагин, а с ним — Рахуба и Подольский, оба с мрачными лицами, в ожидании разноса, который устроит им Череп за самовольную отлучку. Но командир, к их изумлению, это никак не прокомментировал. Дыховицкий просто-напросто спал и спал сидя, в том самом положении, в каком его свалил сон. Бойцы, стараясь не шуметь, словно дети, попавшие случайно в клетку со спящим тигром, подыскали себе места для лежанок и, подложив под головы рюкзаки, попытались заснуть. У них было еще часов шесть на то, чтобы дать организму отдых после четырех стремительных марш-бросков по дну ущелья, по скользкому берегу горной реки. Это время, однако, пролетело быстрее, чем один вдох-выдох. Будто и не засыпали.
И снова подъем…
Встав с камня, на котором сидел, Дыховицкий лишь коротко бросил:
— Выступаем.
Чепрагин быстро упаковал в рюкзак станцию, Шумилов аккуратно зарыл очередной окурок, Рахуба и Подольский с готовностью вскочили, подхватив рюкзаки и оружие.
Смеркалось. Было самое время выступать в путь.
— Бодрее, девочки, пошевеливайтесь, — с каменным лицом подгонял их Череп.
Они вышли через десять минут.
Порой им приходилось брести по пояс в яростно бурлившей воде — река в некоторых местах подступала вплотную к сужавшимся стенам ущелья. Такие участки преодолевали, связавшись все вместе прочным страховочным шнуром.
Однажды эта предосторожность себя оправдала — Подольский, поскользнувшись на покатом валуне, который, казалось, внезапно сам вырвался у него из-под ног, сорвался и очутился по самую шею в бурном потоке. Если бы не связка, его бы утащило в считанные секунды к ближайшему порогу. А тут еще начался дождь. Его капли в избытке долетали до дна ущелья, и всего полчаса спустя уже все спецназовцы вымокли точно так же, как искупавшийся перед этим Подольский.
Они, чертыхаясь, пробирались следом за Дыховицким и не самыми лучшими словами поминали сквозь зубы и Черепа, и Службу, и чеченов. Командир, казалось, не обращал никакого внимания ни на то, что они который уже час идут сквозь сплошную завесу воды — той, что так и норовила утащить за собой, в мутный поток, бившийся о стены ущелья, и той, что лилась с неба за воротник. Череп шагал, упрямо, по-бычьи, наклонив вперед бритую голову, и ничем не выказывал своей усталости, хотя уже пройден был изрядный кусок пути.
* * *
Начало светать, когда они отыскали место, где можно было сделать привал.
Разместились в небольшой пещере. В общем-то, даже нельзя было назвать это пещерой — небольшая выемка в скале, прикрытая куцым каменным козырьком. Непритязательное укрытие, в котором от наблюдателей сверху можно было спрятаться только при плохой погоде (очень плохой!) и в полной темноте.
На этом пятачке, обильно орошенном водяными брызгами, и разместились бойцы “Омеги”. Их цель была уже близка, но об этом знал лишь Дыховицкий. Остальные про себя материли неизвестного им агента, которого зачем-то вдруг понадобилось выводить из контролируемой боевиками зоны, и могли только гадать о том, где и когда они с ним встретятся.
Чепрагин в который раз пытался наладить связь с Центром. Сержант, все так же посмеиваясь, наблюдал за его попытками, с наслаждением пуская дымные кольца. Подольский и Рахуба лежали, не двигаясь, вымотанные изнурительным ночным марш-броском.
Череп выпрямился, окинул своих подчиненных насмешливо-скептическим взглядом и проговорил, задержав глаза на Шумилове:
— Пойду, морду лица умою, — и добавил, сходя в воду:
— Если еще кто-нибудь отлучится, пристрелю собственноручно.
— А по нужде? — тут же спросил сержант.
— Нужда у вас одна — родину защищать, — бросил через плечо Череп, опираясь рукой о шершавый камень скалы, чтобы не быть смытым волной.
"А ведь мне так или иначе придется вас пристрелить, ребята. Правда, несколько позже”.
* * *
То, что искал, он обнаружил, пройдя вверх по течению еще приблизительно двести метров, за выступом скалы, похожим на уснувшего в воде медведя: обгоревший остов свалившегося с горной дороги джипа, до неузнаваемости сплющенный страшным ударом о камни.
Оглянувшись на всякий случай, Дыховицкий подошел к груде искореженного металла и заглянул в кабину. Света, проникавшего в ущелье с далекого утреннего неба, было явно недостаточно для того, чтобы хоть что-то рассмотреть внутри. Чертыхнувшись, Череп вынул из кармана фонарик и принялся обшаривать лучом выгоревший салон. Он рисковал сейчас быть замеченным случайным чеченским патрулем, но зуд нетерпения был настолько силен, что капитан отбросил предосторожности. Быстрее забрать то, зачем он пришел, или как можно быстрее убедиться в том, что искать здесь уже нечего.
На металлическом каркасе водительского сиденья пузырились какие-то сморщенные ошметки, больше всего напоминавшие лопнувший в огне футбольный мяч, насаженный на кол. Эти ошметки вполне могли оказаться останками того, кто сидел за рулем во время взрыва, обгоревшими до неузнаваемости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Река ревела, вздыбливаясь на порожистых участках белопенными горбами волн. С двух сторон, зажимая ее в тиски, возносились вверх черные каменные стены; высоко над ними, в темнеющем небе, мерцали первые звезды.
Они шли вдоль речного русла уже третьи сутки, днем останавливаясь на привал, чтобы поспать, а ночью продолжая путь. Их согнал сюда чеченский патруль, на который они имели несчастье наткнуться, и теперь подняться вверх не рисковали. Да и возможности такой пока не нашли — ни одной горной тропы, выводящей из этого ущелья, они не встретили после того самого места, где спустились вниз.
Из четырех спецназовцев, попавших в этот рейд под начало капитана Дыховицкого по прозвищу Череп, двое отправились в настоящий боевой выход впервые. Чепрагин и Шумилов уже имели за плечами по одному рейду каждый, но перед новичками не хорохорились.
Он сам подбирал людей в этот рейд. Со стороны его выбор мог показаться более чем странным — отправиться в глубокий тыл к боевикам, чтобы разыскать пропавшего агента (чужого агента!), и взять с собой молодых, необстрелянных парней… Странно.
Но Череп знал, что делал.
И его руководство — тоже.
Во-первых, настоящая задача этого рейда была совсем иной. Ничуть не похожей на ту, которую он поставил перед своими подчиненными. Во-вторых, из этого рейда вернуться должен был только сам Дыховицкий. Остальных предстояло убрать, как нежелательных свидетелей, а сделать это должен был он сам. Поэтому, вполне естественно, Череп выбрал себе противников послабее, с которыми не пришлось бы долго возиться.
Его подчиненные очень удивились бы, узнав, что связь с Центром имеется, и очень даже хорошая — Дыховицкий устанавливал ее сам, пользуясь для этого такой же станцией спутниковой связи, но в более компактном исполнении.
* * *
Вскоре вернулся Чепрагин, а с ним — Рахуба и Подольский, оба с мрачными лицами, в ожидании разноса, который устроит им Череп за самовольную отлучку. Но командир, к их изумлению, это никак не прокомментировал. Дыховицкий просто-напросто спал и спал сидя, в том самом положении, в каком его свалил сон. Бойцы, стараясь не шуметь, словно дети, попавшие случайно в клетку со спящим тигром, подыскали себе места для лежанок и, подложив под головы рюкзаки, попытались заснуть. У них было еще часов шесть на то, чтобы дать организму отдых после четырех стремительных марш-бросков по дну ущелья, по скользкому берегу горной реки. Это время, однако, пролетело быстрее, чем один вдох-выдох. Будто и не засыпали.
И снова подъем…
Встав с камня, на котором сидел, Дыховицкий лишь коротко бросил:
— Выступаем.
Чепрагин быстро упаковал в рюкзак станцию, Шумилов аккуратно зарыл очередной окурок, Рахуба и Подольский с готовностью вскочили, подхватив рюкзаки и оружие.
Смеркалось. Было самое время выступать в путь.
— Бодрее, девочки, пошевеливайтесь, — с каменным лицом подгонял их Череп.
Они вышли через десять минут.
Порой им приходилось брести по пояс в яростно бурлившей воде — река в некоторых местах подступала вплотную к сужавшимся стенам ущелья. Такие участки преодолевали, связавшись все вместе прочным страховочным шнуром.
Однажды эта предосторожность себя оправдала — Подольский, поскользнувшись на покатом валуне, который, казалось, внезапно сам вырвался у него из-под ног, сорвался и очутился по самую шею в бурном потоке. Если бы не связка, его бы утащило в считанные секунды к ближайшему порогу. А тут еще начался дождь. Его капли в избытке долетали до дна ущелья, и всего полчаса спустя уже все спецназовцы вымокли точно так же, как искупавшийся перед этим Подольский.
Они, чертыхаясь, пробирались следом за Дыховицким и не самыми лучшими словами поминали сквозь зубы и Черепа, и Службу, и чеченов. Командир, казалось, не обращал никакого внимания ни на то, что они который уже час идут сквозь сплошную завесу воды — той, что так и норовила утащить за собой, в мутный поток, бившийся о стены ущелья, и той, что лилась с неба за воротник. Череп шагал, упрямо, по-бычьи, наклонив вперед бритую голову, и ничем не выказывал своей усталости, хотя уже пройден был изрядный кусок пути.
* * *
Начало светать, когда они отыскали место, где можно было сделать привал.
Разместились в небольшой пещере. В общем-то, даже нельзя было назвать это пещерой — небольшая выемка в скале, прикрытая куцым каменным козырьком. Непритязательное укрытие, в котором от наблюдателей сверху можно было спрятаться только при плохой погоде (очень плохой!) и в полной темноте.
На этом пятачке, обильно орошенном водяными брызгами, и разместились бойцы “Омеги”. Их цель была уже близка, но об этом знал лишь Дыховицкий. Остальные про себя материли неизвестного им агента, которого зачем-то вдруг понадобилось выводить из контролируемой боевиками зоны, и могли только гадать о том, где и когда они с ним встретятся.
Чепрагин в который раз пытался наладить связь с Центром. Сержант, все так же посмеиваясь, наблюдал за его попытками, с наслаждением пуская дымные кольца. Подольский и Рахуба лежали, не двигаясь, вымотанные изнурительным ночным марш-броском.
Череп выпрямился, окинул своих подчиненных насмешливо-скептическим взглядом и проговорил, задержав глаза на Шумилове:
— Пойду, морду лица умою, — и добавил, сходя в воду:
— Если еще кто-нибудь отлучится, пристрелю собственноручно.
— А по нужде? — тут же спросил сержант.
— Нужда у вас одна — родину защищать, — бросил через плечо Череп, опираясь рукой о шершавый камень скалы, чтобы не быть смытым волной.
"А ведь мне так или иначе придется вас пристрелить, ребята. Правда, несколько позже”.
* * *
То, что искал, он обнаружил, пройдя вверх по течению еще приблизительно двести метров, за выступом скалы, похожим на уснувшего в воде медведя: обгоревший остов свалившегося с горной дороги джипа, до неузнаваемости сплющенный страшным ударом о камни.
Оглянувшись на всякий случай, Дыховицкий подошел к груде искореженного металла и заглянул в кабину. Света, проникавшего в ущелье с далекого утреннего неба, было явно недостаточно для того, чтобы хоть что-то рассмотреть внутри. Чертыхнувшись, Череп вынул из кармана фонарик и принялся обшаривать лучом выгоревший салон. Он рисковал сейчас быть замеченным случайным чеченским патрулем, но зуд нетерпения был настолько силен, что капитан отбросил предосторожности. Быстрее забрать то, зачем он пришел, или как можно быстрее убедиться в том, что искать здесь уже нечего.
На металлическом каркасе водительского сиденья пузырились какие-то сморщенные ошметки, больше всего напоминавшие лопнувший в огне футбольный мяч, насаженный на кол. Эти ошметки вполне могли оказаться останками того, кто сидел за рулем во время взрыва, обгоревшими до неузнаваемости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97