Парни подхватили упавшего хозяина квартиры под руки и потащили в гостиную, где бросили на диван и начали приводить в чувство пинками.
Почти сразу же за этими двоими в прихожую неторопливо вошел тот самый длинноволосый, ведя перед собой Машу, которую он подталкивал в спину стволом пистолета.
Глава 2
Голова звенела и раскалывалась. Во рту чувствовался металлический привкус, затекшая шея болела немилосердно. Особенно его беспокоил лоб: было похоже на то, что в место над переносицей зарядили чем-то вроде парового молота. Или пластиковой пули.
— Что, фраер, крепко тебя приложило? — с притворным участием поинтересовался кто-то невидимый.
Невидимый потому, что Панкрату никак не удавалось поднять веки, словно налившиеся свинцом. Он попробовал пошевелить руками, и онемевшие мышцы тут же пронзила боль. Руки были связаны за спиной. “Хорошо, что наручники не одели”, — пронеслось в затуманенной голове.
— Ты, фраер, не рыпайся лучше, — произнес тот же голос. — От этого тебе только хуже будет.
В подтверждение сказанного последовал короткий тычок в солнечное сплетение, заставивший Панкрата резко согнуться, с шумом выдохнув воздух.
Незваные гости шутить не собирались.
Стиснув зубы, он сам себе пообещал оторвать голову тому, кто это сделал, и медленно, с превеликим трудом открыл сначала левый, а затем и правый глаз.
Обстановка в комнате за то время, что он провел без сознания, изменилась разительно. Пустая бутыль от шампанского валялась на ковре, усыпанном виноградными косточками и апельсиновыми корками. Рядом с Панкратом сидел на диване здоровый бритоголовый парень и меланхолично работал челюстями, пережевывая жвачку. Второй, чуть поуже в плечах, но в стильном кожаном пиджаке, с ухоженной рыжей эспаньолкой, ухмыляясь, глядел прямо в глаза Суворину и доедал конфеты. В руках парень держал полицейский карабин, предназначенный для отстрела боеприпасов останавливающего, нелетального, действия. Предположение Панкрата насчет пластиковой пули получило реальное подтверждение.
В дверях, держа за волосы безропотную Машу, стоял тот самый патлатый, с которым Суворину довелось столкнуться в ресторане.
— Я предупреждал тебя, что на этом все не закончится… — произнес он.
И Суворин тут же вспомнил два бокала в кабинете у Полторацкого и свою фамилию в списках персонала, обведенную красным маркером. Можно было предвидеть появление этих гостей, но он был слишком невнимателен сегодня. Не успел сопоставить, просчитать. А значит, предотвратить.
— Что ты теперь скажешь, боец? — спросил длинноволосый. — Молчишь? Тогда я скажу. Обрисую, так сказать, краткую программу на сегодняшний вечер.
Суворин внутренне напрягся — уж очень ему не нравилась нехорошая улыбочка, появившаяся на лице того, с эспаньолкой, что без слов демонстративно поигрывал карабином. Похотливая, предвкушающая улыбочка.
Он не ошибся в своих опасениях.
Длинноволосый толкнул Машу на диван, и та угодила прямо в объятия бритоголового, довольно заржавшего при этом.
— Итак, сейчас мои ребята позабавятся с этой телкой. Ты будешь все хорошо видеть, не беспокойся… Ну, а если невтерпеж будет, — присоединяйся. Ты ведь для этого ее пригласил, не так ли? Позабавиться хотел с молодым мясцом, а, охранничек?
Панкрат совершенно невозмутимо посмотрел на него, затем перевел взгляд на бритоголового, который одной рукой бесцеремонно ощупывал Машину грудь, а второй забрался под короткое платьице. Закусил губу, и, не выдержав, дернулся по направлению к парню.
Силы были неравны.
Рыжебородый франт так врезал ему прикладом карабина по плечу, что рука вмиг потеряла подвижность. Панкрата швырнуло обратно на диван.
— И чего тебе далась эта шлюха? — с искренним удивлением произнес длинноволосый. — Да, кстати, меня зовут Дима. Мы ведь еще не знакомы, кажется?
— Привет, Дима, — тяжело выдохнул Панкрат. — Мне можно не представляться, наверное. Про меня Полторацкий тебе уже достаточно рассказал, я думаю.
Дима ухмыльнулся, без слов подтверждая предположение Суворина, и продолжил:
— Итак, где мы остановились? Ага, девчонка… — он наморщил лоб, словно задумавшись. — Вообще-то в нашей программе всего два пункта: она и ты. Закончат мои ребятки с ней — возьмутся, соответственно, за тебя. Отрежут чего-нибудь, я думаю, для начала. Фантазией они на этот счет не обделены, слава богу.
Он замолчал на мгновение, потом спохватился и сказал:
— Что ж, попрощаемся, Панкрат. Видишь, я перед тобой честен — в живых оставлять не собираюсь, о чем говорю прямо. У меня еще дел полно, так что развлекайтесь тут сами, а я пойду. Адьез, амигос!
Длинноволосый послал Маше воздушный поцелуй и вышел. Панкрат проводил его взглядом, полным ненависти. Потом он перевел глаза на бритоголового и заскрежетал зубами от бессильной ярости — тот, намотав на кулак Машины волосы, пригнул ее голову к ширинке своих брюк и уже расстегивал “молнию”.
Девушка попыталась сопротивляться, но парень в кожаном пиджаке пришел на помощь бритоголовому, заломив ей руки за спину и коротко саданув по почкам. Маша вскрикнула и обмякла всем телом.
— Придурок ты, — без выражения произнес бритоголовый, обращаясь к своему не в меру ретивому товарищу. — И как тебя только бабы терпят?
— Да ладно тебе, — оправдываясь, произнес тот. — Счас очухается, шалава. Убери-ка лучше этого фраера с дивана, а то место только занимает.
Бритоголовый встал, бесцеремонно спихнув с колен потерявшую сознание Машу, и резким рывком за плечо сбросил Панкрата на пол. Падая, Суворин врезался затылком в край сервировочного столика, и последнее, что он видел — это яркая вспышка перед глазами, в которой потонула комната.
Открыв глаза в следующий раз, Панкрат едва удержался от того, чтобы не зажмуриться — бритоголовый, навалившись на раздетую Машу, уже кончал, похотливо рыча и закатывая глаза. Его рыжебородый товарищ, развалясь в кресле, дожидался своей очереди. Карабин стоял рядом, прислоненный к шкафу, и Суворин понял, что судьба, не слишком благосклонная к нему сегодня, дает ему шанс.
Он прикрыл глаза, собираясь с силами, и незаметно сделал глубокий вдох. Руки оставались связанными, но это не слишком осложняло выполнение задуманного — сотрудников отдела “ноль”, существование которого было тайной даже для Президента, обучали и таким премудростям, как ведение боя со связанными руками или ногами.
Выдохнув, Панкрат вошел в то особое состояние, когда все ощущения его обострились, словно у охотящегося зверя. В этом состоянии он мог действовать намного быстрее каждого из бандитов, на подсознательном уровне сопротивляться боли, не ощущая ее вообще во время боя, и мобилизовать резервы организма.
Резко согнувшись вперед, Суворин рывком подтянул под себя ноги и вскочил, еще из приседа ударив ногой по руке рыжебородого, потянувшегося за карабином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Почти сразу же за этими двоими в прихожую неторопливо вошел тот самый длинноволосый, ведя перед собой Машу, которую он подталкивал в спину стволом пистолета.
Глава 2
Голова звенела и раскалывалась. Во рту чувствовался металлический привкус, затекшая шея болела немилосердно. Особенно его беспокоил лоб: было похоже на то, что в место над переносицей зарядили чем-то вроде парового молота. Или пластиковой пули.
— Что, фраер, крепко тебя приложило? — с притворным участием поинтересовался кто-то невидимый.
Невидимый потому, что Панкрату никак не удавалось поднять веки, словно налившиеся свинцом. Он попробовал пошевелить руками, и онемевшие мышцы тут же пронзила боль. Руки были связаны за спиной. “Хорошо, что наручники не одели”, — пронеслось в затуманенной голове.
— Ты, фраер, не рыпайся лучше, — произнес тот же голос. — От этого тебе только хуже будет.
В подтверждение сказанного последовал короткий тычок в солнечное сплетение, заставивший Панкрата резко согнуться, с шумом выдохнув воздух.
Незваные гости шутить не собирались.
Стиснув зубы, он сам себе пообещал оторвать голову тому, кто это сделал, и медленно, с превеликим трудом открыл сначала левый, а затем и правый глаз.
Обстановка в комнате за то время, что он провел без сознания, изменилась разительно. Пустая бутыль от шампанского валялась на ковре, усыпанном виноградными косточками и апельсиновыми корками. Рядом с Панкратом сидел на диване здоровый бритоголовый парень и меланхолично работал челюстями, пережевывая жвачку. Второй, чуть поуже в плечах, но в стильном кожаном пиджаке, с ухоженной рыжей эспаньолкой, ухмыляясь, глядел прямо в глаза Суворину и доедал конфеты. В руках парень держал полицейский карабин, предназначенный для отстрела боеприпасов останавливающего, нелетального, действия. Предположение Панкрата насчет пластиковой пули получило реальное подтверждение.
В дверях, держа за волосы безропотную Машу, стоял тот самый патлатый, с которым Суворину довелось столкнуться в ресторане.
— Я предупреждал тебя, что на этом все не закончится… — произнес он.
И Суворин тут же вспомнил два бокала в кабинете у Полторацкого и свою фамилию в списках персонала, обведенную красным маркером. Можно было предвидеть появление этих гостей, но он был слишком невнимателен сегодня. Не успел сопоставить, просчитать. А значит, предотвратить.
— Что ты теперь скажешь, боец? — спросил длинноволосый. — Молчишь? Тогда я скажу. Обрисую, так сказать, краткую программу на сегодняшний вечер.
Суворин внутренне напрягся — уж очень ему не нравилась нехорошая улыбочка, появившаяся на лице того, с эспаньолкой, что без слов демонстративно поигрывал карабином. Похотливая, предвкушающая улыбочка.
Он не ошибся в своих опасениях.
Длинноволосый толкнул Машу на диван, и та угодила прямо в объятия бритоголового, довольно заржавшего при этом.
— Итак, сейчас мои ребята позабавятся с этой телкой. Ты будешь все хорошо видеть, не беспокойся… Ну, а если невтерпеж будет, — присоединяйся. Ты ведь для этого ее пригласил, не так ли? Позабавиться хотел с молодым мясцом, а, охранничек?
Панкрат совершенно невозмутимо посмотрел на него, затем перевел взгляд на бритоголового, который одной рукой бесцеремонно ощупывал Машину грудь, а второй забрался под короткое платьице. Закусил губу, и, не выдержав, дернулся по направлению к парню.
Силы были неравны.
Рыжебородый франт так врезал ему прикладом карабина по плечу, что рука вмиг потеряла подвижность. Панкрата швырнуло обратно на диван.
— И чего тебе далась эта шлюха? — с искренним удивлением произнес длинноволосый. — Да, кстати, меня зовут Дима. Мы ведь еще не знакомы, кажется?
— Привет, Дима, — тяжело выдохнул Панкрат. — Мне можно не представляться, наверное. Про меня Полторацкий тебе уже достаточно рассказал, я думаю.
Дима ухмыльнулся, без слов подтверждая предположение Суворина, и продолжил:
— Итак, где мы остановились? Ага, девчонка… — он наморщил лоб, словно задумавшись. — Вообще-то в нашей программе всего два пункта: она и ты. Закончат мои ребятки с ней — возьмутся, соответственно, за тебя. Отрежут чего-нибудь, я думаю, для начала. Фантазией они на этот счет не обделены, слава богу.
Он замолчал на мгновение, потом спохватился и сказал:
— Что ж, попрощаемся, Панкрат. Видишь, я перед тобой честен — в живых оставлять не собираюсь, о чем говорю прямо. У меня еще дел полно, так что развлекайтесь тут сами, а я пойду. Адьез, амигос!
Длинноволосый послал Маше воздушный поцелуй и вышел. Панкрат проводил его взглядом, полным ненависти. Потом он перевел глаза на бритоголового и заскрежетал зубами от бессильной ярости — тот, намотав на кулак Машины волосы, пригнул ее голову к ширинке своих брюк и уже расстегивал “молнию”.
Девушка попыталась сопротивляться, но парень в кожаном пиджаке пришел на помощь бритоголовому, заломив ей руки за спину и коротко саданув по почкам. Маша вскрикнула и обмякла всем телом.
— Придурок ты, — без выражения произнес бритоголовый, обращаясь к своему не в меру ретивому товарищу. — И как тебя только бабы терпят?
— Да ладно тебе, — оправдываясь, произнес тот. — Счас очухается, шалава. Убери-ка лучше этого фраера с дивана, а то место только занимает.
Бритоголовый встал, бесцеремонно спихнув с колен потерявшую сознание Машу, и резким рывком за плечо сбросил Панкрата на пол. Падая, Суворин врезался затылком в край сервировочного столика, и последнее, что он видел — это яркая вспышка перед глазами, в которой потонула комната.
Открыв глаза в следующий раз, Панкрат едва удержался от того, чтобы не зажмуриться — бритоголовый, навалившись на раздетую Машу, уже кончал, похотливо рыча и закатывая глаза. Его рыжебородый товарищ, развалясь в кресле, дожидался своей очереди. Карабин стоял рядом, прислоненный к шкафу, и Суворин понял, что судьба, не слишком благосклонная к нему сегодня, дает ему шанс.
Он прикрыл глаза, собираясь с силами, и незаметно сделал глубокий вдох. Руки оставались связанными, но это не слишком осложняло выполнение задуманного — сотрудников отдела “ноль”, существование которого было тайной даже для Президента, обучали и таким премудростям, как ведение боя со связанными руками или ногами.
Выдохнув, Панкрат вошел в то особое состояние, когда все ощущения его обострились, словно у охотящегося зверя. В этом состоянии он мог действовать намного быстрее каждого из бандитов, на подсознательном уровне сопротивляться боли, не ощущая ее вообще во время боя, и мобилизовать резервы организма.
Резко согнувшись вперед, Суворин рывком подтянул под себя ноги и вскочил, еще из приседа ударив ногой по руке рыжебородого, потянувшегося за карабином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97